И всё же «новичку» везло. Пока не приходилось ждать более 15 минут.
Остановился фургон, везущий в Германию сливки. Нестарый плотный дядька был, в общем, не груб. Вечером на стоянке заправились, закусили салатом. Молочник сказал, что надо ложиться спать. Лиза, прельстившись постоянным попутчиком до Лейпцига, было согласилась. Но диван был тесный и ложиться ей совсем не хотелось. Она подумывала поискать новых попутчиков на площадке и сказала, мол, спасибо за всё... Молочник отреагировал:
— Ну конечно! Проехала добрую часть пути, отведала ужин, а теперь вот так — спасибо, до свидания?! Ложись!
Она, нахмурив брови, сидела калачиком на полу.
20
НЕ ПРО ЗАЕК
Наконец, решение было принято: вон из кабины, сейчас же. Теперь уж точно — прощайте!
Не теряя ни минуты (сумерки были густо-синими), она вышла к дороге.
В дорожных хлопковых брюках, красных, чтоб было видно издалека, и в простой белой блузке она никак не походила на девицу с тротуара. Смесь азарта и опасения, свободы и просьбы, куража и безвыходности положения заставляли её стоять на развилке. Там, посреди новой страны, чем дальше — тем незнакомее. Вчера уже так далеко, многое оставлено позади, и чем дальше на запад, тем больше манит красное солнце, но тут же, сменяясь тёмной пеленой, бросает вызов: «Что будет завтра?»
***
Завтра началось уже сейчас. Спать было некогда и негде. Чёрный мерседес она заметила ещё когда он проезжал в противоположную сторону, видимо, «пася» кого-то. Машина остановилась напротив и стекло опустилось. Цыган под сорок сказал:
— Привет! Я цыган. Вот, пасу своих девочек. Я — сутенёр.
Прямолинейный догадливый профессионал понял по её виду, что ловить тут нечего. Беседовал добродушно, по-русски. Видно, по работе знаком с её соотечественницами. Пригласил в машину.
— Нет, нет. Спасибо. Да и ехал бы ты, а то «отваживаешь» от меня водителей — подумают не то...
Как только он уехал, из-за поворота как манна небесная появился фургон. Большой палец вверх, и ребятам даже не пришлось тормозить.
21
Галина Хериссон
Томек и Томек. Очень приятно. Молодые улыбчивые напарники. Пиво, радио. Поймали русскую волну. Так по радиосвязи договорились с шофёром встретиться на заправке Shell.
Было поздно. Русский шофёр где-то затерялся, и она пошла погреться в магазинчик. Они все одинаковые, эти придорожные на заправках магазинчики. Ночной продавец заботливо предложил чаю.
Светало. Чудом удалось поймать грузовичок, шедший в сторону немецкой границы. Ехать не так далеко. Попутчикам повезло: пассажирку везли, а водителю разговор не позволял уснуть за рулём.
Наступил новый день. Рано. А она уже была на стоянке с довольно большим выбором машин, спящих пока у границы. Нашёлся один фургон с буквами RU. Товарищ ехал в Бельгию. Эх, знать бы тогда! Но ей нужно было на юг, во Францию, к Жану...
* * *
Новый попутчик улыбался и кивал. Она так и не поняла, из какой он страны, главное — он ехал в Германию и нашёлся в каком-то километре от пропускного пункта. Вот и Шенген. Зелёная виза красовалась в её новом паспорте, и она смело подала его человеку в форме. «Франкфурт-на-Одере» теперь был пропечатан на пресловутой странице, ставший вторыми дверьми в Европу.
Ехали долго, почти целый день. Говорила почти только она. Он всё понимал. Почти. Она купила ржаной чёрный хлеб. Поужинали вместе. Поблагодарив, она пошла искать преемника. Заучила несколько фраз по-немецки:
— Hallo, Ich heise Lisa. Ich bin aus Russland. Ich bin
22
НЕ ПРО ЗАЕК
Malerine. Ich reise gerne. Ich fahre nach Südfrankreich. Ich habe einen Freund dort6...
К вечеру нужно было попасть в Ш. Маленький городок, где её должна была встретить Рита. Она пыталась дозвониться Рите с сервисной станции — безуспешно. Пошла беседовать на своём «немецком» из четырёх предложений с добропорядочными семьями, собирающимися на каникулы или просто за покупками в своих авто. Места в заполненных детьми машинах, очевидно, не было, и пришлось встать на развилку между дорогой и путём со станции на опушке леса. Одна из легковушек остановилась, и из окна ей был протянут красный нектарин.
— Danke, вы очень любезны!
Кажется, здесь, или уже чуть позже по дороге, остановился большой фургон с двумя напарниками-иранцами. Она сомневалась пару секунд, но решила всё-таки ехать. Водитель, что был за рулём, говорил немного по-русски, рассказывал, что работал когда-то в Советском Союзе... Второй лежал на оборудованной под потолком кабины (как во всех подобных машинах) кровати, слабо участвуя в разговоре. Кабина была просторной, и словоохотливый водитель, даже протянув руку, не мог до неё дотронуться.
Посыпались реплики:
— О, русская девушка! Я сейчас позвоню друзьям в Иран, они ни за что не поверят!
Чтобы хоть как-то поддержать «коммуникацию», она согласилась сказать пару слов по-русски в телефон, который ей протянул полусонный напарник. Водила,
6 Привет, меня зовут Лиза. Я из России. Я художница. Я путешествую. Еду на Юг Франции. У меня там друг...
23
Галина Хериссон
напротив, был как-то возбуждён, прищёлкивал пальцами, прося русскую девочку придвинуться, сесть поближе, между креслами.
Она объяснила (начиная потихоньку беспокоиться), что она не собака, и не откликается на щёлканья и причмокивания. Настойчивые просьбы продолжались.
Фургон ехал быстро по красивым немецким холмам. Мелькали белёные домики с красными черепичными крышами среди густых, как капуста брокколи, кустов, населявших долины...
Пришлось чётко сказать, что так больше продолжаться не может, и если они не прекратят свои неуважительные «просьбы», ей придётся сойти. Обе стороны пришли к логическому выводу, и она в красном и белом снова стояла у дороги.
Лиза была уверена, что если вот так с достоинством себя «подавать», никто не может её, оскорбив, принять за шлюху. Ведь «профессионалок», очевидно, не приходится долго уговаривать...
* * *
Закономерность «плохой-хороший» продолжалась.
Остановился бежевый мини-автобус. Она начала со своих заученных фраз, затем почти сразу перешла на английский. Но водитель в клетчатой рубашке сказал на своём довольно чистом русском, что работал лет двадцать в Казахстане. Беседа была тёплой: о детях, ещё о чём-то. Они проехали добрую часть пути, и на прощание, пожелав удачи, он, посерьёзнев, уже остановив машину, пророчествовал:
— Что бы ни случилось, ведь в жизни всё может быть, обещай никогда, никогда не совершать самоубийства! Обещай подумать об этом и береги себя! 24
НЕ ПРО ЗАЕК
Слова его звучали, как напутствие из уст священника. Тогда они ей показались не совсем кстати... Ненадолго.
Водитель следующей легковушки совсем не говорил по-английски. Они ехали быстро и молча. В Германии нет ограничения скорости. Всё же этот усатый мужлан за сорок решил проверить на всякий случай, не пройдёт ли номер.
Сначала начал предлагать «что-то» по-немецки. Она ответила, что не понимает. Тогда он совершенно детским жестом показал на пальцах «совокупление», а она, глотнув нервно воздуха, сказала отрывисто: «Ich reise!7»
Скоростная дорога скоро превратилась в вилку и он, особо не церемонясь, оставил её здесь. Вообще-то вот так на шоссе «стопить» нельзя, но ей снова улыбнулась удача. Большой фургон остановился через несколько минут. Прижимаясь к обочине, девушка в белом и красном среагировала мгновенно: рюкзак на плечи и бежать к машине, правда отстегнулся коврик, но, в два прыжка подобрав его и вскарабкавшись уже привычно по высокой ступеньке, она сидела в салоне.
— Огромное спасибо!
К тому же, парень (по виду слушает рок) говорил по-английски. Радиостанция тоже не была скучной, и он пытался переводить ей шутки с немецкого. Уже не вспомнить, что-то про шоколад... Ночь уже сгустилась. А она с Варшавы так и не спала. До Ритиного городка, который она заметила на панно, было километров двадцать. Но парень посоветовал ей отдохнуть. Ему нужно было спешить в другую сторону. Он подвёз Лизу на большую сервисную станцию со столовой.
