– Пф, – фыркнула Мальвина. – Чего же мы ждём, дорогой? Я вся твоя! Я твоя подопытная мышка.

Она выхватила шлем из его рук, и он помог ей надеть его. Судьба причёски Мальвину уже не беспокоила.

– Посиди так, пожалуйста, – сказал Сеня, опустив перед её лицом тёмное защитное стекло.

Сев в кресло напротив, он надел на себя идентичный шлем.

– Пожалуйста, расслабься.

Опыты на обезьянах показали, что после синхронизации мозг испытуемых быстро приходит в норму, и только после неоднократного использования Квалиа с одним и тем же напарником часть воспоминаний, знаний и привычек всё-таки передаётся – к сожалению, иногда в извращённой и неадекватной форме.

Однако опытный оператор сразу мог на определённую глубину нырять в чужое сознание. Сеня использовал этот экспериментальный аппарат несколько раз – с разными добровольцами мужчинами из своего отдела. Все они были примерно одного возраста и социального положения. Каждый из экспериментов прошёл вполне успешно. При "погружении", как они это называли, Сеня испытывал чувства, похожие на те, которые испытывают любители псилоцибина. Его личность как бы распадалась на десятки (сотни?) маленьких личностей, взирающих друг на друга одновременно с противостоящих холмов. Его – и партнёра – ужимки и попытки к самообману обнажались и выпячивались. С каждым разом контролировать своё мышление в погружении было всё легче. Наконец Сеня научился запрашивать информацию из чужого мозга собственным мысленным усилием. Никто из его отдела не достиг такой степени владения Квалиа.

Он прогнал этот факт из головы, чтобы подключённая к нему Мальвина ненароком не догадалась о том, что он хочет сделать. Он чувствовал, как она начинает щупать его мозг, хотя даже не знает, что они с ней сейчас связаны. "Цепкая баба!", – подумал Сеня, испытывая тень того восхищения, которое когда-то привело к их женитьбе. Глубоко вдохнув, как перед погружением в воду, он поставил таймер на отключение прибора и активировал глубокую синхронизацию.

То, во что я копал, то, навстречу чему я шёл, не взирая на страх и дискомфорт, то, что я в себе развивал специально так много лет, то, что я считаю правильным и даже необходимым – всё это кажется ей непроизвольным психованым семяизвержением моего мозга! Вся моя суть для неё – пшик, стечение обстоятельств. И она что-то скрывает! Теперь это так ясно. Я ей неприятен, она хочет, но не может уйти. Она ищет запасной парашют, но не бросается на первый попавшийся вариант, потому что хочет сохранить статус. Она верна лишь снаружи, а внутри она – хитрая эгоистичная стерва!

Он понял это за считанные секунды. Сеня был уверен на все сто, что Мальвина не смогла бы разобраться в этих новых для неё ощущениях, в то время как он – он видел достаточно.

Тем временем Мальвина сама сняла шлем и теперь сидела, склонив голову набок. Спустя время она с недоверием посмотрела на Сеню и сказала:

– Я от тебя ухожу…

– Арсений Попов!

– Это я!

– Пройдёмте на досмотр!

"Чёрт! В чем дело?"

Полицейские проводили Сеню в комнату досмотра, где он, к своему удивлению обнаружил того самого кладовщика, теперь одетого в светлые джинсы и белоснежно белую майку. Копы тут же вышли. За столом был всего ещё один стул, и Сеня, не задавая лишних вопросов, его занял. Перед ним лежал его собственный прибор для взаимопонимания в разобранном виде. Сумка со шлемами стояла в углу.

– Кто вы всё-таки такой?

– Я кладовщик. Собираю вещи, – сказал и подмигнул!

– Издеваетесь?

– Я?

– А кто?

– Ну а вы – что?

– Что – я?

Здоровяк рассмеялся в голос. Этот смех нельзя было спутать ни с чем иным. В нём была жизнь и душа.

– Ох, отличное начало обсуждения государственной измены!

Если у Сени и была душа, то в этот момент она его покинула.

– Чт… Что, как? Что вы имеете, я имею ввиду, что вы такое говорите? – возмущённо бормотал он.

– Как вы и говорили, нам оказался не нужен ваш прибор для того, чтобы понять ход вашей мысли. Но он нужен нашей стране и лично мне. Мы давно следим за вами, и мы знаем, кто вы такой лучше, чем вы сами.

– И зачем же вам Квалиа? Будете внедрять детям в школах правильные идеи?

– А что, можно и так? – делано удивляется кладовщик. – Впрочем, на данном этапе для меня важно на самом деле не это. Ваше изобретение должно оставаться на территории нашей страны. Я не могу позволить вам вывести его за границу. Это будет расценено, как государственная измена.

Сеня задумался. Он просто хотел бежать – бежать, куда глаза глядят, подальше от Мальвины, которая бросила его без объяснения причин, подальше от опостылевших стен. Какая жуткая ирония! Прибор для идеального взаимопонимания обнажил невозможность оного! Работа всей его жизни насмехалась над ним. А теперь ко всему прочему, его пытаются обвинить в государственной измене!

Вдруг Сеню как молнией пронзило озарение. Пускай! Пускай они поделятся своими тараканами друг с другом! Посмотрим, что из этого получится! Финансирование, господдержка… Если подумать, это как раз то, чего он так долго ждал!

– Безусловно, я остаюсь, – сказал наконец учёный. – И вы можете рассчитывать на мою полную включённость!

– Он врёт! – услышал он голос позади себя.

Это была Мальвина, но совсем не такая, как была прежде. На ней был деловой костюм, от её позы веяло холодом. Вообще вся она была какая-то бледная и нервная.

– Этот человек – потенциальный предатель! – продолжила она. – Его прибор должен быть уничтожен! Нельзя использовать его для…

– Мальвина Степановна, – протестовал кладовщик. – Кто вас сюда пустил?

– Я подслушивала! – сказала она. – Вы не понимаете, Стас, эта штука опасна. Она сделает совсем не то, что вы думаете.

– Я читал ваш отчёт…

– Твой ОТЧЁТ? – Сеня округлил глаза. – Да что здесь вообще происходит?

– Поедем в штаб, подробности будут потом…

– Штаб? – снова удивился учёный.

– Арсений Викторович, – спокойным, но не терпящим возражений тоном, сказал кладовщик. – Вы у нас в кармане. Мы следили за вами с момента первой публикации ваших результатов. Ясно же, что подобные технологии нельзя распространять бесконтрольно.

– Но вы дали мне выступить по телевидению!

– Страна должна знать о своих героях! Но не больше, чем нужно! Пусть знают, что технология есть, но её суть должна оставаться тайной. Это рационально, не находите?

– Я никуда не поеду, пока вы не скажете мне, в чём дело!

– Дело в том, Арсений Викторович, что мы столкнулись с чем-то, что находится за пределами нашего понимания.

– Осмелюсь предположить, речь идёт не обо мне?

– Смешно, – кивнул Стас. – Нет, вы нам как раз понятны полностью, это-то и пугает. Вы совершенно не подходите для работы, которую мы на вас взвалим.

– Ну?

– Я не знаю, – унимая дрожь в руках, сказал Сеня. – Мне кажется, я и впрямь не подхожу для этой работы.

– Расскажите нам что-то менее очевидное, Арсений Викторович. Так получится у вас допросить эту штуку?

– Это?.. Допросить? Пф… Оно… Я не уверен.

– То есть, это возможно?

– Пока не попробуешь, точно не получится, – помедлив, заключил учёный. – Его мозговые структуры устроены не так, как у людей. Да не то, что людей… Там просто каша с точки зрения анатомии. На МРТ ничего не понятно. Но я регистрирую активность его мозга своим прибором и вижу те же диапазоны частот, что и у нас. Это… Ох. Я… Я не знаю, где вы его взяли? Кт… Что это вообще?

– Это мы и хотим выяснить, – сказал Стас. – Разбудить его у нас не вышло.

– Почему бы его просто не вскрыть?

– Если его вскрыть, оно, полагаю, умрёт?

Сеня небрежно пожал плечами. Стас посмотрел на него исподлобья и секунду пристально изучал глазами.

– Предлагаю немедленно приступить к эксперименту.

Сеню доставили сюда с закрытыми глазами прямо из аэропорта. Ничего не объясняя, ему показали живого гуманоида, находящегося в подобии спячки в специальной застеклённой камере. Он во всём напоминал человека, но отличался от людей в каждой детали. У него была серая кожа и голова, по форме напоминающая дыню, на которую будто приклеили странную ничего не выражающую морду без рта и ушей. Только две прорези на уровне глаз, да узкий нос с одной центральной дыркой и клапаном, впускающим воздух. Пальцев на руках и ногах у него было по шесть, а на месте человеческих половых органов – гладкая поверхность. То, что сочли клоакой, находилось на том же месте, что и у большинства живых существ. Сеня про себя назвал его многофункциональным отверстием.