Да и сами правители Индии были далеко не безупречны. В Индию ехали искатели приключений, те, кто рассчитывал на легкую наживу; в колониях процветали казнокрадство и взяточничество.

После смерти Аффонсо д'Альбукерка король Маноэль старался больше не посылать в Индию крупных людей. Он опасался, что, укрепившись, вице-король далекой Индии откажется повиноваться Португалии. Если д'Альбукерк не жалел ни средств, ни сил для создания португальской колониальной державы, то последующие губернаторы видели в Индии только место, где можно было быстро разбогатеть за счет туземцев, казны и своих соотечественников.

Каждый новый губернатор являлся со сворой голодных приверженцев; и тогда в Португальской Индии сменялись все гражданские и военные чиновники.

Полномочия губернатора длились, как правило, три года; и за это короткое время он и его приспешники торопились как можно больше обогатиться.

В погоне за легкой наживой португальские командиры не останавливались перед прямым предательством отечества. Их поступки скоро подорвали всякое доверие к законам португальцев, к их клятвам и обещаниям. Так, один из португальских командиров напал на святилище дружественного индусского государства, разграбил и сжег его, а жрецов подверг изощренным пыткам, чтобы выведать у них, где спрятаны сокровища храма.

Второй командир, заключив торжественно мир с маврами, на другой же день нарушил его, оправдываясь тем, что представитель мавров клялся на короне, а португалец, пользуясь неосведомленностью мусульманина, целовал сборник песен. Третий, когда капитан индусского корабля обратился к нему за письменным разрешением на выход в море, написал по-португальски, что он советует португальским капитанам, которые встретят это судно в море, ограбить его. Четвертый – за солидную взятку предоставил португальскую каравеллу в распоряжение султана Адена – врага португальцев. Пятый продал маврам пушки и порох из португальской крепости.

Португальские чиновники в колониях составляли списки «мертвых душ» на получение пайков, посылали в Португалию испорченные и засоренные товары, скрывали от казны и делили между собой добытые в боях ценности. Они наживались также и на своих соотечественниках. Торговля чинами и должностями была почти легализована, судьи брали взятки открыто. Задерживая платежи матросам и солдатам, чиновники короля Маноэля дожидались, пока матросы и солдаты, доведенные до крайности, соглашались на третью или четвертую часть своего жалования.

Доходы чиновников в колониях почти официально исчислялись по двум статьям – «жалованию» и «поступлениям», причем обычно «поступления» превышали «жалование» в шесть-семь раз.

Так складывалась обстановка в Индии к 1521 году, когда умер король Маноэль «Счастливый». К новому королю, Жоао III, из Индии посыпались жалобы. Писали не только португальцы.

Васко да Гама в старости.

Индусские власти Кананора жаловались, что португальцы, выдавая капитанам кораблей разрешения на плавание в Индийском океане, нарушают собственные правила: грабят и топят суда, имеющие такие разрешения.

Король сменил губернатора Индии Диого Лопеш де Секвейру и назначил вместо него Дом Дуарте де Менезеш. Но этот губернатор оказался еще хуже своего предшественника. С лихорадочной поспешностью он набивал карманы и сундуки, не стесняясь никакими средствами для обогащения. Его мздоимство и казнокрадство превзошли все, что знала до сих пор Португальская Индия. Его ставленники старались не отставать от губернатора.

Лиссабонский двор был завален жалобами, просьбами о правосудии и петициями. Тогда Жоао III вызвал из Эвуры старого Васко да Гаму и предложил ему поехать в Индию, чтобы навести там порядок. Старый адмирал Индии согласился. Как и король Жоао III, он считал, что все зло – в недостойных людях, которым доверили индийские дела. Он не мог, конечно, понять, что причины неблагополучия, царившего в Португальской Индии, лежат гораздо глубже.

Четырнадцать кораблей эскадры адмирала Индии с трудом разместились в когда-то пустынном устье Тахо. За четверть века вокруг все изменилось. Кончилось время плаваний в замкнутых бассейнах Средиземного, Балтийского и Северного морей. Лиссабон оказался на перекрестке великих океанских дорог. Корабли, пришедшие из четырех частей света, толпились у входа в португальскую столицу. Из Африки везли скованных черных рабов, кремовую слоновую кость, дорогие перья для эгретов, пахучую амбру, терпкие смолы. Индия, Цейлон, Малакка и неведомые «Острова пряностей» посылали перец и хлопок, мускус и ревень, мускатный цвет и кинжалы, гвоздику и ткани. Корабли из Мадейры привозили вина; с острова Сао Томе шел сахар; из Марокко – кожи и шкуры. Славные фламандские города посылали зеркала, сукна и сыр; Шотландия и Норвегия слали сельди и треску; Ормуз – шелк и рис; французы привозили бархат, тафту, шляпы, чулки и башмаки; венецианцы – дорогое стекло и гобелены. Из других городов Португалии привозили в столицу для переотправки за море соль, вина, оливковое масло и фрукты.

Флот был готов к отплытию. Наконец на борт флагманского корабля поднялся сам адмирал Индии – коренастый старик с длинной белой бородой. Адмиралу шел шестьдесят пятый год. На нем был темносиний берет и мантия рыцарей ордена Креста. Тяжелый меч висел на поясе. Позвякивали серебряные шпоры.

Со старым адмиралом ехало двое юношей – его сыновья Дом Эстевао и Дом Пауло. Вице-короля сопровождала многочисленная, пестро одетая и хорошо упитанная челядь – мажордом, слуги с серебряными булавами, два пажа с золотыми цепями на шеях, много лакеев и телохранителей, стражников и посыльных в ливреях дома да Гама.

Старый адмирал считал, что нужно поразить воображение жителей Востока пышностью и роскошью. Он взял с собой богато украшенные серебряные сосуды, фламандские ковры и парчевые скатерти. Дом Васко любил щеголять щедростью и широким гостеприимством. Корреа пишет, что во время третьего плавания в Индию «слуги приносили к его столу огромные блюда, как королю, причем стольник подносил ему рукомойник и полотенце, и все вели себя так, словно присутствовал король».

В свите адмирала находились самые знатные дворяне Португалии; они оказывали ему королевские почести, опускались на одно колено, когда говорили с ним. В эскадре Васко да Гамы было три тысячи человек. Явившись на корабль, адмирал обследовал амуницию, запасы провизии и снаряжения. Он нашел все в порядке. Пора было двигаться в путь. Но адмирал Индии вспомнил об одном неотложном деле.

Автограф Васко да Гамы.

На все корабли поплыли посланцы адмирала. Они прочли вслух, а затем прикрепили к мачтам приказ. Дом Васко писал, что за последние годы бывали случаи, когда на корабли, направлявшиеся в Индию, проникали женщины. Адмирал запрещал брать в путешествие женщин «как потому, что этим губятся их души, так и потому, что из-за них возникают ссоры и дуэли».

Адмирал приказывал:

«Женщины, обнаруженные на кораблях, после того как эскадра покинет устье Тахо, будут публично высечены; если это будут мужние жены – их немедленно после порки отправят в цепях в Португалию; если рабыни – их следует конфисковать. Те, кто их взял с собой, будут отправлены в цепях в Португалию…

…Капитаны, которые обнаружат у себя на корабле женщин, но не донесут об этом адмиралу, будут лишены доли в морской добыче».

Этот приказ вызвал на кораблях большое недовольство. Безвозвратно ушли в прошлое те простые и суровые времена, когда и для матросов и для командиров действовал один жестокий закон моря. Португальские фидальго развратились и обленились. Они привыкли плавать и жить на Востоке с удобствами. Но, зная суровый нрав великого мореплавателя, никто не решался высказать недовольство вслух.