Капитан Ране Ауэрбах вывел свой кавалерийский отряд из Сиракуз, штат Канзас, и направился на восток к Гарден-Сити вдоль северного берега реки Арканзас. Он рассчитывал, что по дороге они непременно наткнутся на ящеров
Жители Сиракуз махали руками вслед ему и его ребятам Следуя примеру военных, они поднялись с восходом солнца Многие покинули свои фермы.
— Да пребудет с вами Бог, парни, — крикнул им вслед какой-то мужчина в рабочем комбинезоне.
— Покажите им, где раки зимуют.
— Будьте осторожны, — попросили двое.
— Мы постараемся, — ответил Ауэрбах, прикоснувшись указательным пальцем правой руки к полям шляпы.
Высокий и худой Ране большую часть жизни провел на открытом воздухе. И потому у любого, кто смотрел на его морщинистое загорелое лицо, возникало ощущение, будто он старше своих тридцати двух лет Впрочем, большинство фермеров выглядели точно так же, но тягучий техасский акцент Ауэрбаха выделялся на фоне простой канзасской речи, как рыжая рысь в стаде койотов.
Его заместитель, лейтенант Билл Магрудер, родился в Виргинии, и в его речи то и дело проскакивали мягкие южные нотки.
— Жаль оставлять такой чудесный городок, — заметил он.
— Симпатичный, верно? — отозвался Ауэрбах.
Сиракузы гордились своими зарослями тополей, ив и других деревьев. На огромном пространстве Великих Равнин похожего места не сыскать. Сюда приезжали специально издалека, за многие сотни миль, чтобы отдохнуть под развесистыми кронами чудесных деревьев. Точнее, приезжали прежде — до того, как здесь объявились ящеры.
— Ваш дед, наверное, ехал по этой дороге, отправляясь на Гражданскую войну? — спросил Магрудер.
— Два моих прадеда были техасскими кавалеристами, — ответил Ауэрбах. — Один сражался на территории, принадлежавшей индейцам — там сейчас Оклахома, — и в Миссури, так что он наверняка пару раз побывал в Канзасе, но так далеко на запад, думаю, не забирался. От тех времен тут ничего не осталось.
— Скорее всего, вы правы, — проговорил Магрудер.
Они продолжили путь в молчании, которое прерывал лишь звон упряжи и ровный стук копыт. Чуть в стороне, к северу, параллельно реке Арканзас шло шоссе 50, но лошадям легче идти по земле, чем по асфальту.
Примерно каждые сто метров вдоль шоссе попадались брошенные машины — по одной или сразу группками. Некоторые из них не смогли продолжить путь просто потому, что у них кончился бензин, а достать новый теперь негде. Других расстреляли ящеры в самом начале вторжения, когда вражеские истребители носились повсюду и палили во все, что движется. Чуть дальше по дороге, к востоку, начнут попадаться разбитые танки. Великая Равнина — отличное место для сражения; жаль только, что у ящеров оружие лучше, и они смогли воспользоваться преимуществами местности.
— А может быть, все не так плохо, — пробормотал Ауэрбах, наклонившись вперед, чтобы потрепать своего коня по шее. — Иначе ты остался бы без работы, а я стал бы еще одним механиком.
Лошадь тихонько фыркнула, и Ауэрбах снова ее погладил. Если кавалерия атакует танки, как поляки в 1939 году, это верная смерть — к тому же совершенно бессмысленная. А если ты используешь лошадей для того, чтобы добраться до нужного места быстрее пехоты, и нападаешь на небольшие гарнизоны неприятеля, ты приносишь пользу общему делу.
— Знаешь, на самом деле мы не настоящая кавалерия — в том смысле, в каком ее понимал Джеб Стюарт[3] , — сказал Ауэрбах.
— Да, мы драгуны, — спокойно проговорил Магрудер. Возможно, что-то его и беспокоило, но он не показывал вида. — Мы используем лошадей в качестве транспорта, а потом покидаем седла и сражаемся на земле. Джеб Стюарт так не поступал в отличие от Бедфорда Форреста[4] .
— С таким оружием, как у нас, он добился бы большего, — заметил Ауэрбах. — Будь у Форреста автоматические винтовки Браунинга, пулеметы и минометы, мы сейчас распевали бы «Дикси»[5] вместо «Усеянного звездами знамени»[6] .
— Если бы у Форреста имелось такое оружие, уж можете не сомневаться, проклятые янки тоже таким обзавелись бы, — возразил Магрудер. — И тогда жертв было бы больше, а конечный результат не изменился бы. По крайней мере, так мне кажется. По правде говоря, сейчас меня не слишком заботит, что мы поем в качестве национального гимна, только бы не песни ящеров.
В ответ Ауэрбах молча кивнул. Отряд миновал руины крепости Форт-Обри, расположенной примерно в четырех милях к востоку от Сиракуз. После Гражданской войны военные использовали ее в качестве базы, откуда вели боевые действия против индейцев. С тех пор в здешних краях никаких сражений не происходило. До нынешнего момента.
Высоко в синем небе самолет ящеров, направлявшийся на запад, прочертил ровную белую полосу. Оглушительный рев двигателей здесь, внизу, напоминал тихий мирный шепот.
Билл Магрудер погрозил кулаком крошечной серебристой точке. Ауэрбах прекрасно понимал его чувства.
— Хорошо, что он гоняется не за нами, — только и сказал он.
— Да, сэр, — ответил Магрудер.
Им уже довелось пережить атаки военных самолетов ящеров, которые убивали людей и лошадей не хуже, чем танки неприятеля. Впрочем, вертолеты представляли еще более серьезную опасность. Они уничтожали все вокруг, а потом улетали восвояси, и спрятаться от них было практически невозможно. Если бы кавалерия летала, а не скакала на конях, она бы обязательно воспользовалась вертолетами.
Ауэрбах следил за самолетом ящеров, пока тот не скрылся из виду.
— Последнее время я постоянно думаю о том, что у этих тварей на борту, — сказал он. — А вдруг такие же бомбы, что уничтожили Вашингтон, или те, что использовали русские к югу от Москвы? Стоит только начать — остановиться будет трудно.
— Откуда мне знать? — ответил Магрудер. — Я только хотел бы, чтобы и у нас были такие же. Как вы думаете, мы сможем их сделать?
— Надеюсь, — проговорил Ауэрбах.
Он вспомнил рюкзак, который полковник — как же его звали? кажется, Гровс, вот как! — тащил всю дорогу от Бостона до Денвера, через Канаду. Ране возглавлял отряд, сопровождавший Гровса на всем пути. Он не знал, что находится в рюкзаке, а Гровс на эту тему не распространялся, как и полагается хорошему офицеру. Но если груз не имел отношения к новой бомбе, значит, Ауэрбах неожиданно резко поглупел.
