– Ой нет, спасибо. Не в таком уж я отчаянном положении.

Ди рассмеялась.

– Тебе надо победить отвращение к спорту и поискать какое-нибудь социально значимое хобби.

– У меня уже есть такое. – Ее слова меня задели.

Ди прыснула.

– Как бы я ни восхищалась тем, что ты часами бродишь по лесу, обезвреживаешь капканы и помогаешь раненым животным, это совсем не то, чем можно привлечь парней из старших классов.

Я закатила глаза.

– А ты помешана на книгах. Разве это привлекательно?

– Но это и есть моя фишка. У меня всегда в запасе какая-нибудь классная фразочка.

– Пожалуй, ты права, – пробормотала я, и на линии снова что-то затрещало.

– Может, придешь на концерт завтра вечером? – Я представила, как Ди задумчиво покусывает губы. – Возьмем для тебя билет в кассе. Вдруг получится уговорить твоих родителей?

– Это нереально.

Я усмехнулась.

– Там, конечно же, будут плохие и опасные парни, которые похитят мое бедное безвольное сердечко.

Ди фыркнула.

– Не говоря уже о твой девственности.

Я невольно вспомнила о вечеринке, на которую тайно отправилась вместе с Ди и Мэттом сразу после того, как мне исполнилось шестнадцать.

Весь вечер я проболтала с симпатичным парнем из Атланты, который приехал к какому-то дальнему родственнику. Он показался классным. В какой-то момент мы стали целоваться. Он делал это просто волшебно, и я позволила себе слегка потерять голову. Во всяком случае, до тех пор, пока руки его не стали опускаться все ниже. И тут я поняла, что не помню его имя! Тогда меня будто ледяной водой окатили.

Да, мое сердце в тот вечер было в полной безопасности. И я действительно хотела встречаться с парнем. Но поняла, что такие отношения мне не нужны.

На фоне Мэтт запел Self Esteem, один из хитов группы The Offspring. Скорее всего, дело было не в главной мысли самой песни, а в том, чтобы от души поорать под музыку. Он любил панк-рок.

Далила громко засмеялась.

– Думаю, Мэтту не хотелось знать, что ты до сих пор девственница.

– Боже, Ди! – крикнула я и закатила глаза. – Давай не будем обсуждать мои проблемы, когда Мэтти рядом. Он же мне как брат. Это отвратительно!

Ее хохот стал еще громче.

Немного успокоившись, Ди глубоко вздохнула.

– Тебе полегче?

– Кажется, да. Спасибо.

Я пожала плечами, хотя подруга и не могла меня видеть.

– Давай забудем об этом. Все равно времени на отношения у меня нет. Через пару месяцев мы закончим школу, а потом уедем отсюда.

Радостное предвкушение охватило меня. Я точно знала, что будет дальше. Мы с Ди давно решили вместе поехать в Нэшвилл, а Мэтт обязательно отправится вместе с нами. Я поступлю на ветеринарного врача, Далила – на филолога. Мы поселимся в одной комнате в уютном общежитии и сможем наслаждаться студенческой жизнью.

Я очень четко представляла себе все это.

Так же отчетливо я увидела свет фар и машину, которая мчалась навстречу по узкой дороге.

– Ну да! – выкрикнула Ди, и я тихонько засмеялась.

Смех застрял у меня в горле, когда я заметила, как быстро движется машина. Что, черт возьми, вытворяет этот идиот?

Чертыхнувшись, я нажала на газ и прижалась к обочине, чтобы уступить место огромному автомобилю.

– Найла?

– Да. Я…

Слова мои повисли в воздухе, когда внедорожник качнулся в сторону и вылетел прямо на меня. Инстинктивно я нажала на тормоза. Но уже понимала – поздно.

Шок, смятение и первобытный страх охватили меня.

Через долю секунды мы врезались друг в друга, и мир внезапно стал белым.

Я очнулась от крика.

В голове стоял шум, и собственный голос показался мне не громче комариного описка. Я растерянно огляделась и поняла, что лежу на больничной койке.

Что за?..

Черт!

Внезапно все встало на свои места: я попала в аварию.

Огромный внедорожник, который мчится на меня, словно вспышка, мелькнул в сознании. Вновь подступил приступ паники, резко сдавив горло своими ледяными когтями. Я чуть не задохнулась.

Помотав головой, чтобы прогнать ту страшную картину, я осмотрелась по сторонам. Яркий дневной свет проникал в палату сквозь полоски жалюзи на окне и мягко ложился на бледно-желтые стены. У кровати стояла тумбочка, а на ней – букет цветов. Наверное, от папы. Он знает в них толк.

Пытаясь выровнять дыхание, я осмотрела себя. Я лежала, накрытая до пояса белым одеялом, в больничном халате. На кончике указательного пальца я заметила прибор, помогающий контролировать сердечный ритм; проводки от него тянулись к аппарату, который стоял возле кровати. На маленьком мониторе я увидела, что пульс мой замедляется. Я продолжала следить за каждым вдохом и выдохом.

Странно, но боли я не чувствовала. Вероятно, меня накачали лекарствами, которые поступали в мои вены через трубку, прикрепленную к тыльной стороне левой руки. Это и объясняло странное ощущение: меня будто завернули в вату. Тело было тяжелым, как свинец. Но шок понемногу проходил, и пульс бился ровно.

С трудом я провела языком по губам. Они были сухими и шершавыми. Пришлось напрячься, чтобы поднять ладонь и осторожно потрогать лицо. Но я не обнаружила ничего необычного: никаких бинтов, отеков или кровавых ссадин. Руки тоже были в порядке. Не найдя сил, чтобы скинуть одеяло, я вытянула ноги и слегка пошевелила пальцами.

Цела и невредима. Не считая того, что чувствовала я себя опустошенной, все остальное, кажется, было в порядке. А ведь я вполне могла умереть.

Сигнал пульсометра известил меня о том, что сердце опять застучало быстрее.

Невероятно.

Разве можно уцелеть при лобовом столкновении?

В эту минуту открылась дверь, и в палату вошла мама. Увидев, что я очнулась, она застыла на месте.

– Найла!

– Мам.

Я не узнала свой голос – он был чужой и хриплый.

Моя мама, доктор Аллегра Карлессо, работала хирургом в медицинском центре «Грейт-Маунтин» в двадцати милях к югу от Соммертона. Я не помнила ни одной ситуации, в которой она потеряла бы самообладание. Травмы, ушибы, повреждения – неважно, в какие приключения влипали мы с братом, мама сохраняла спокойствие и делала все возможное, чтобы смягчить боль. Однако сейчас ее каштановые волосы растрепались, а отдельные пряди выбились в стороны так, словно она постоянно теребила их от волнения. Синий хирургический костюм, обычно безупречный и отглаженный, был помят и в пятнах от кофе. Лицо побледнело, в глазах застыл ужас. Мама явно испугалась.

Впрочем, как и я.

Не сумев сдержать слезы, я разрыдалась.

– Мама…

– Ох, солнышко. – Она тотчас же подошла ко мне, присела на край кровати и обняла меня, успокаивая. Мама нежно гладила меня по спине, а я безудержно рыдала, уткнувшись в ее плечо.

– Мне так жаль, – всхлипнула я.

– Не переживай, – прошептала она. – Все в порядке.

Но ведь это не так. Я столкнулась с машиной лоб в лоб.

Я не должна была выжить.

И вот лежу в больнице, целая и невредимая.

В то время как…

Мое пульс снова участился.

– А что с той машиной? – прохрипела я и, слегка отодвинувшись, вопросительно посмотрела на маму. – Как водитель? Там были пассажиры? Никто не пострадал?

Она отвела глаза в сторону.

– Поговорим об этом позже. Сейчас я хотела бы тебя осмотреть.

– Но я…

– Потом. – Мама резко прервала меня, и я замолчала: этот ее тон всегда означал, что сейчас спорить с ней абсолютно бесполезно.

Немного успокоившись, я смахнула слезы, выпрямилась и дала ей себя обследовать. Для начала она подняла руку и направила небольшую лампочку мне прямо в глаза. Свет слепил, но я не шевелилась, чтобы поскорее покончить с этим.

– Что чувствуешь? – спросила она немного мягче.

– Все нормально.

Она поводила лампой перед моим лицом.

– Голова не кружится? Может, где-то болит? В глазах не двоится?

– Нет. Я просто очень устала.

– Хм.