– О, дорогая, мне так жаль. Что это значит для тебя?

Потребовались долгие минуты, чтобы она перестала плакать, и прерывисто дышать когда она пыталась остановиться, прежде чем мы все услышали, как она сморкается, и, наконец, она вернулась.

– Отец предложил взять меня с собой, но что, черт возьми, мне делать в России? К тому же Буриан Петров - о Боже, я должна рассказать тебе, что случилось с этим гребаным психопатом!

– Что? Расскажи мне.

– Он был здесь, возле моего дома, когда я вернулась домой. Он сказал, что собирался попросить тебя познакомить его со мной, но не захотел ждать. Он послал людей к тебе домой, и, Боже, я так волновался за тебя. Слава Богу, ты наконец перезвонил мне.

– Меня нет дома, так что все в порядке. Что он тебе сказал?

– Он сказал, что ему нужен мой бизнес, но мы оба знаем, что он принадлежит Кайсону, а не мне, и...

Я написал Вашингтону, что он должен предложить забрать ее. Сейчас.

– Эй, – поспешно сказал он, прерывая ее. – Давай я заеду за тобой. Я боюсь за тебя. Скажи мне, где ты.

– Ты боишься?

– Дорогая, я знаю Буриана Петрова, и хотя Кайсон считает себя чертовым гангстером, он собирается убить вас обоих.

Она быстро заскулила, словно едва держалась на ногах.

– Буриан здесь, в другой комнате. Он весь обкурился, и они с приятелями стреляют по стенам. Они пытались застрелить Дейзи, но она сейчас здесь, со мной.

– Они пытались застрелить твою кошку?

Она снова расплакалась.

– Так ты у себя дома? Да?

– Да, – сумела вымолвить она.

– И сколько там парней? – спросил он после моего сообщения.

– Не знаю, люди приходят и уходят, но, наверное, двенадцать?

– Хорошо, я сейчас приду, – пообещал он ей. – Запри дверь и не пускай никого к себе, кто бы это ни был. Не выходи из комнаты. Я сейчас приеду, дорогая.

Он повесил трубку и повернулся ко мне, вид у него был взбешенный, дыхание перехватывало.

– Ты охренел, – прорычал я ему. – Ты любишь ее.

– Мы уже можем ехать?

– Да, мы можем ехать, – огрызнулся Боди, явно раздраженный не меньше меня. – Но по дороге ты должен нам все рассказать, Терри. Мы, блядь, на твоей стороне.

– Я…

– Ты знал, что это дело Кайсона, а не ее.

Он кивнул.

– Почему бы не сказать нам об этом?

– Потому что если вы, ребята, пойдете за Кайсоном, он подумает, что она на него настучала, а это может привести к ее смерти, – Терри ответил, затаив дыхание. – Я не могу допустить, чтобы она пострадала.

– Я понимаю, – заверил его Боди, – но, Терри, ты должен быть честен с нами.

– Я знаю, – сказал он жалобным голосом. – Просто так получилось, и никто из нас не подумал, что нужно что-то сказать. Это было небезопасно.

– Нет, не безопасно, – пробормотал я в знак согласия.

– Почему они могут стрелять в ее доме и никто до сих пор не вызвал полицию? – спросил я его. Если бы я стрелял в своем маленьком домике, то через несколько минут у моей входной двери стояли бы копы.

– О, у нее звуконепроницаемый дом. Это очень красивое здание. Оно должно стоить не меньше миллиона. Ее отец купил его для нее.

Конечно, купил.

– Полагаю, вы, ребята, выбыли, – устало сказал Боди Краузу. Мы оба ненавидели, когда не знали всех фактов. Это был рецепт катастрофы.

– Черт возьми, нет, мы все еще общаемся с родственниками Раши. Мне нужно позвонить в наш офис в Варшаве и в Интерпол, но убрать Петрова - первоочередная задача. Он стал смертельно опасен с тех пор, как сгинули Леньковы, со своим дерьмом, которое нужно доказать.

– И из-за убитого агента АТС, – напомнил ему Боди.

– Да ладно, вы же знаете, что это причина номер один, по которой мы за ним охотимся, – защищался Крауз.

Боди кивнул.

– Так и есть, – настаивал Крауз, глядя на моего напарника.

– Конечно. Но хорошая пресса, связанная с уничтожением Векслеров, важнее, верно?

Все знали, как федералам нравится расправляться с крупными и громкими целями. Они были охотниками за славой.

– В каждой операции OCTF ^[10], над которой мы с Джедом когда-либо работали, ФБР принимало участие и ставило это себе в заслугу. Так уж вы устроены, ребята.

Это была правда. Когда мы с Боди работали в оперативной группе по борьбе с организованной преступностью, ФБР появлялось сразу после того, как были установлены жучки и мы взяли цели на прицел, и уничтожали преступников. Да, мы все были в одной команде, да, у них было больше ресурсов, чем у всех нас вместе взятых, но все же. Было бы неплохо, если бы они хотя бы немного поддержали нас.

– Вашингтон не собирается давать показания против Раши, – сказал я Мейбу и Салазару, – так что он все еще имеет право на защиту?

– Да, – отозвался Салазар. – Без него она ни с кем не будет разговаривать.

Возможно, это было правдой. Она доверяла только Вашингтону и держалась на волоске. Только его обещание забрать ее давало ей хоть какое-то утешение.

– И Петров перевозит много товара, – напомнил Мейб. – Наркотики у нас. ФБР получает все тела. Мы все еще в деле.

Боди посмотрел на Крауза.

– ФБР все еще поддерживает Вашингтона и его семью, если...

– Плюс Раша, – объявил Вашингтон, и мы все посмотрели на него. – Уверен, она захочет поехать со мной.

– Прости, что? – рявкнул на него Крауз. – Ты думаешь, что Раша, дочь миллиардера, будет просто жить в безвестности с тобой в каком-то маленьком городке?

– Моя мать любит ее, – сказал он, останавливая Крауза и объясняя все так, словно это было в порядке вещей. – Они очень любят печь вместе.

Крауз повернулся ко мне и покачал головой.

– Мы уже можем идти?

Больше не было времени зацикливаться на личной жизни Вашингтона. Мы должны были ехать, чтобы спасти эту женщину, которая, как мне казалось, даже не подозревает, в какой опасности она находится. В машине я попросил Вашингтона рассказать Мейбу и Салазару о деятельности Кайсона, связанной с наркотиками.

– Они были на Ибице в отпуске, когда Кайсону пришла в голову эта идея. Он рассказал ей, как легко будет перевозить наркотики из Испании в Лондон, Нью-Йорк и Чикаго. Он заставил ее думать, что все готово к работе.

– Он продает наркотики и в Лондоне, и в Нью-Йорке? – спросил Мейб.

Вашингтон покачал головой.

– Нет, ни в одном из этих городов у него не было нужных людей, которые могли бы ему помочь, а когда он попытался оказать давление на банды, посланные им парни ушли в расход. Только здесь у него было достаточно поддержки, чтобы что-то сделать.

Как только мы спасем женщину, в которую он был влюблен, я сделал мысленную заметку убить Вашингтона за то, что он не признался с самого начала.

Боди написал Беккеру, чтобы он знал, что случилось и где мы находимся, и тут же получил ответный звонок с просьбой рассказать о ситуации с подкреплением федералов. Он не хотел, чтобы мы были там одни, держа в руках только наши члены.

– Мы из ФБР, – прорычал Крауз на Боди.

– Пожалуйста, – ответил он с гримасой. – Единственные, кто еще меньше готов к тому, что операция пойдет не так, как надо, - это УБН.

– Это потому, что они все ковбои. Либо это так, либо они просто играют, чтобы вписаться в компанию тех, кого они ловят.

– Такие пустые комментарии ни к чему не приводят, – подхватил я.

– Если бы УБН участвовало в этом налете, нам бы уже взорвали крышу, – прокомментировал Мейб, бросив на меня взгляд. – Эти засранцы никогда не проверяют, кто их подслушивает.

Поскольку год назад мы с Боди работали в Управлении по борьбе с наркотиками под началом агента Стаффорда в Чикаго, а затем еще раз на короткое время прошлой весной, мне следовало бы поручиться за то, как он руководит своей командой, но поскольку Ян отозвал нас до завершения операции - потому что новых сведений не поступало, и дело не продвигалось - любая похвала прозвучала бы пусто. Потому что да, Стаффорд руководил чистой командой, никто не обкуривался в туалете и не употреблял кокаин, чтобы выглядеть настоящими наркоторговцами, но, не имея новых конкретных зацепок, Ян решил, что с нас хватит. Работа маршала - это много слежки и наблюдения, но, как правило, через довольно короткое время мы получали беглеца под стражей, чтобы продемонстрировать наши усилия. Сидеть в офисе, перебрасываясь с напарником теннисным мячом и ожидая зацепки, было слишком утомительно даже на словах.