– Какого черта ты делаешь? – прорычал он, входя в кухню.

– Я завариваю чай.

– Я знаю, что ты завариваешь гребаный чай. Зачем?

– Потому что твоей сестре нужно поговорить, Сэм. Ей очень больно, разве ты не видишь?

– Мне плевать, Джи. Она трахается с лучшим другом своего мужа в моей постели уже черт знает сколько времени. Она чертова шлюха!

– Перестань на меня кричать.

Он посмотрел на меня, и я вернул ему этот взгляд.

– Ты не имеешь права...

– Ты ведешь себя как задница.

– Джори...

– Она твоя сестра, а ты сейчас ведешь себя как настоящий придурок, вместо того чтобы помочь ей.

– Что?

– Тебе нужно проявить немного сострадания.

– Сострадания? – возмутился он.

– Да. Сострадание. Передайте мне жестянку в левом шкафу.

Он двинулся вправо.

– Другой, слева.

Он окинул меня обжигающим взглядом и открыл следующий шкаф.

Передав мне жестянку, он оглядел полки и содержимое.

– Что это за дерьмо?

– Я ходил за продуктами с твоей мамой.

– Когда? – он посмотрел на меня.

– После пекарни. Нам нужно было еще кое-что.

– Ты купил все это?

– Да.

– Как вы можете позволить себе...

– Я не голодающий студент колледжа, детектив. У меня есть приличная работа, знаешь ли.

Он подошел к другому шкафу, а затем к холодильнику.

– Здесь много еды.

– Как будто ты знаешь.

– Что, черт возьми, это значит?

– Ты ешь как парень из студенческого братства. Я меняю твою диету.

– Черта с два.

– Передай мне ванильный крем из холодильника.

Он открыл дверцу, и все стеклянное внутри зазвенело.

– Постарайся ничего не разбить.

– У меня нет... ох, – хмыкнул он и передал мне бутылку.

Я достал из другого ящика ложку и салфетку для посуды, немного корицы и лимон. Я не был уверен, что его сестра и ее любовник добавляют в чай.

– Ты переставил все мое дерьмо.

– То, как ты все устроил, не имеет смысла, – сказал я, доставая маленькую разделочную доску, которую я купил в Crate and Barrel, и нож для разделки.

– Мне все равно, как, по-твоему, я должен...

– Кастрюли и сковородки ставят рядом с плитой, потому что на них готовят, – объяснил я, просвещая его. – Емкости для еды ставят рядом с холодильником, потому что, как только они заполняются, туда их и ставят. У всего есть свое место, но, видимо, ты так и не понял этого.

– Что ты делаешь?

Было очевидно, что я режу лимон.

– Неужели я должен на это отвечать?

Он шумно выругался и пробормотал себе под нос, что его сестра не останется.

– О нет?

– Нет, – заверил он меня, его голос снова повысился.

Я лениво улыбнулся и закончил разрезать лимон на четвертинки, после чего достал заварочный чайник и наполнил держатель листьями, чтобы положить их в него.

– Что на тебе надето? – неожиданно спросил он.

Я остановился и посмотрел на свои джинсы, прежде чем снова взглянуть на него.

– Я был в них, когда ты уходил.

– Ты был?

– Ага, – усмехнулся я.

– Ты же не носишь их на улице, правда?

Мои джинсы были выцветшими, почти белыми, старыми и потрепанными, в них было больше дыр, чем ткани, но они облегали меня, как мягкая вторая кожа.

– Конечно, – поддразнил я его, солгав.

– Знаешь, тебе действительно следует быть осторожнее со мной. Я могу навредить тебе, когда она уедет.

– Это обещание? – я улыбнулся ему, приподняв бровь.

– Иди сюда.

И я бы так и сделал, если бы голос его сестры не остановил меня.

– Сэмми.

Мы оба повернулись к ней, когда она облокотилась на прилавок.

– Я просто...

– Скажи мне что-нибудь, – глубоко вздохнул Сэм, запустив руки в волосы. – Скажи, что это что-то новенькое, что это первый раз, блядь, и, пожалуйста, скажи, что я не сплю на тех же простынях, на которых трахаетесь вы, ребята, уже несколько месяцев.

Я увидел парня, стоящего на заднем плане. Он не знал, уходить ему или оставаться.

– Сэм, мы...

– У тебя есть дети, Джен, – сказал он сестре, его голос был пустым. – У тебя тоже, Курт, – он посмотрел мимо нее на ее любовника. – Какого черта?

– Сэмми, мы... – начала его сестра.

– Господи, Джен, тебе нужно...

– Ты можешь достать их для меня? – перебил я его.

Он посмотрел на меня и увидел, что я показываю на новые чайные чашки, которые я купил на фермерском рынке ранее в тот же день. Они были расписаны вручную, такие же, как в китайском ресторане, без ручек, только побольше.

Когда он не сдвинулся с места, я снова попросил.

– Пожалуйста.

Он закатил глаза, но чашки поставил.

– Прости, как, ты говоришь, тебя зовут?

Я посмотрел на его сестру и улыбнулся.

– Джори.

Она кивнула.

– Джори. Очень приятно познакомиться.

Я улыбнулся ей и пригласил Курта подойти.

– Присаживайся.

Он бросил неуверенный взгляд на Сэма, после чего подошел к стойке и сел на один из барных стульев. Мы все молчали, а когда засвистел чайник, Джен дернулась всем телом, словно от испуга. Я ненадолго взял ее за руку, прежде чем наполнить чайник кипятком. Я заговорил о том, что каждому нравится что-то свое. Сам я предпочитал улун в столь поздний час, но выбрал ромашку, поскольку она нравится всем. Джен и Курт кивнули.

– Что тебе в таком случае нравится? – спросил я.

После нескольких мгновений, в течение которых она просто смотрела на меня, она попросила сливки, а Курт - корицу. Я налил себе и ничего не добавил. Сэм только нахмурился, когда я спросил его, хочет ли он что-нибудь.

– Ты тот парень, которого моя мама вчера водила в пекарню, – неожиданно сказала Джен, внимательно изучая мое лицо.

– Да.

– Она отлично провела время.

– Я тоже.

Она медленно кивнула, и я протянул ей руку.

– Ты в порядке?

Еще один кивок, и ее глаза снова наполнились слезами.

Я быстро обошел стойку, и она потянулась ко мне, когда я раскрыл объятия.

– Ради всего святого, Джи, – простонал Сэм. – Неужели они не могут просто убраться на хрен?

– Я мог бы... – начал Курт.

– Просто не обращай на него внимания, – успокаивал я Курта, крепко прижимая к себе Джен, когда она зарылась лицом в мое плечо и зарыдала. – Вам, ребята, нужно с кем-то поговорить. Носить это в себе, наверное, просто ужасно.

Джен отстранилась и посмотрела мне в лицо.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что хранить секреты - это убийственно, а чувство вины - еще хуже.

– Да, это так.

– Так расскажи мне, – попросил я, мягким голосом вытирая ее слезы и проводя пальцами по ее щекам.

От ее улыбки сквозь слезы захватывало дух.

– Хорошо.

Дженнифер Левин была безумно влюблена в Курта Пратта, а он - в нее. Они знали друг друга семнадцать лет, но только сейчас обнаружили, что их дружеский смех и постоянная химия были обусловлены не только тем, что она была женой лучшего друга Курта. Они были не просто продолжением Митча Левина, они были двумя людьми, помешанными друг на друге. У них было семеро детей и супруги, которые их любили. Они решили оставить это как интрижку, чтобы никто не пострадал, но она быстро переросла из страсти в привязанность и любовь.

– Людям будет больно, Джен, – заверил ее Сэм, расхаживая взад-вперед по гостиной. – Митч будет раздавлен, и я знаю Риту, – сказал он Курту. – Мужик, она с ума сойдет.

Курт кивнул, потягивая чай, который я поставил перед ним.

– Я знаю.

– Какой у тебя план? – спросил он сестру, вернув свое внимание к ней.

– Понятия не имею, – она глухо рассмеялась. – План был такой. Каждую субботу вечером, но... – она посмотрела на Курта. – Я живу ради этого дня, жду его всю неделю. Я бесполезна, за исключением этого.

Я наблюдал за глазами Курта и видел в них то же страдание.

– Обычно мы просто разговариваем, – его улыбка была горько-сладкой, когда его рука сплелась с ее. – Правда, детка?

Она кивнула.

– А иногда и нет.