Под утром в сознании всегда перетекают мысли, разные мысли. Иногда кажется, что мысли существую независимо от человека и не сознание рождает мысли, просто мысли сами приходят и заполняют сознание, когда в них у человека возникает необходимость, из поколения в поколение приходят, словно где-то есть сообщество мыслей. Как женщины приходят. Люди лишь носители и передатчики информации, очень ненадёжные передатчики информации. Так же и чувства, – те часто сопутствуют и соответствуют мыслям. И тоже приходят. И уходят. И потому возникают вопросы, у некоторых даже много вопросов.

Когда Мефодий проснулся, в вагоне было тихо и почти безлюдно.

– Где все? Мы что, останавливались?

Сидевший через сиденье лишь пожал плечами.

Вопросов становилось больше. Мефодий встал, прошёлся по вагону, всмотрелся в окно: пока спал окна покрылись пылью, сквозь пыль просматривались рисунки пальцами по стеклу. Мефодий провёл пальцем по стеклу и понял, что пыль и рисунки с другой стороны.

– Кто это успел нарисовать с той стороны? – удивился он.

– Наверное, те, кто торопились, – пожал плечами пассажир через сиденье. – Хотя да, если торопились, зачем тогда рисовать? Может оставить после себя что-то хотели?.. Зачем задаёте ненужные вопросы?..

С протяжным скрипом электричка затормозила и встала, распахнулись двери с обеих сторон. Немногие пассажиры, потягиваясь, начали выходить, обнаружив себя посреди поля, покружились, стали обмениваться мнениями.

– Это что? Интересно, где мы?

– Где-где? в Караганде… на краю света. А что удивляетесь? Сейчас лучше находиться на краю света, чем непонятно где, так даже спокойнее.

– Кто вам такое сказал?

– Дорогу ремонтируют.

– Давно ремонтируют?

– Давно.

– Попробовать пешком?

– Там река будет и переправа. Все туда выходят.

– Мне б обратно, откуда все сюда… – невнятно пробормотал Мефодий.

– Обратно ему…

– Обратно никто не повезёт. Разрешение выдано только в одну сторону.

– Кем выдано?

– Кому надо, тем и выдано.

– И что теперь?.. у меня ни денег, ни документов.

– Документы не самое важное, когда жизнь на волоске. Ну, что, с нами?

– Нет, тут пока… один, сам. Мне бы туда… – Мефодий указал в сторону, откуда приехали.

– Вот настырный. Устанешь тыкаться.

Мефодий побрёл вдоль электрички, но машинистов в кабине не оказалось, – две одинокие фигуры убегали полем в сторону тропинки вместе со всеми.

Потоптавшись, Мефодий машинально побрёл в сторону ушедших и неожиданно наткнулся на мужика, собирающего спелые колосья пшеницы.

– Эка, на… хлеб. Надо же, хлеб! – увидев Мефодия, радостно сообщил мужик. – Давно не встречал поле с колосьями хлеба! Там, где зёрна хлеба – для человека всегда еда! Добавь к любой пище хлеба – и покажется вкусно. Не зря говорят: хлеб – всему голова.

– А мясо? – машинально спросил Мефодий.

– Что мясо?

– Мясо – еда или нет?

– Ну, мясо… Мясо – это уже извращение. Лучше рыба, её в реке много. Сейчас, правда, переводиться стала.

– Но ведь вкусно же, – сказал Мефодии. – Это я про мясо. Например, котлеты с макаронами.

– Заметь – с макаронами, – улыбнулся мужичок. – А потом – какие котлеты без хлеба?.. Куда, путь держишь? Туда что ль? – мужик указал в сторону заброшенного дома на возвышенности.

– А что там? – спросил Мефодий.

– Ночлежка, кто их разберёт… Кто решил сам идти, сам добраться, чтоб было время в себе разобраться. Уснул, наутро, может, что в голову и придёт?..

Мефодий поднялся на пригорок. Тихо, окна без стекол, гуляет ветер. По переброшенной доске осторожно забрался в дом. Почувствовал опасность. Сверху прошуршали, чувство опасности стало нарастать, в проеме лестницы второго этажа что-то мелькнуло, Мефодий ощутил на себе взгляд.

Следом зашли парень с девушкой, напряжение спало.

– Тоже не со всеми? – увидев Мефодия, улыбнулся парень.

Мефодий кивнул и тут же стал неинтересен.

– Чего тогда, лазьте наверх. К вечеру ещё наберётся, – бросила Мефодию девушка и продолжила разговор со своим спутником: – Я сначала не хотела делать наколку, она ж навсегда.

– Ну, не навсегда, на очень короткий срок, на время существования тела.

– Я и говорю – навсегда.

– Слышала новость? Когда носитель наколок уходит в мир иной, наколки без присмотра оживают, во всяком случае, с некоторых пор стали оживать, – улыбнулся парень.

– Не видела не одной ожившей, – пожала плечами девушка. – Может, где-нибудь в другом месте? В квантовом мире, например.

Сверху на лестнице вновь зашуршали. на этот раз показалось лицо, прислушалось, потом вздохнуло:

– Как они там внизу шумят! Пожалуйста, запретите им так шуметь. Вам достаточно показать наколку, и вас послушают, и меня будут слушать, раз я с вами. Ваша наколка заставит их всех уважать.

– Всё-равно вылезут ночью и будут развлекаться. Хорошо хоть сейчас тихо, – ответила девушка и встав на доску положенную по наклонной вверх, стала скрипеть: – Нравится, как она «разговаривает».

– Наш оберег, – улыбнулся парень. – Под всяким, кто войдет, заскрипит.

Мефодий полез наверх. Там его поприветствовал ответственный, во всяком случае выглядывавший представился «ответственным по всему этому безобразию» и показал на табличку в руке, где было написано «ответственный за противопожарное состояние тов. Жук В.В.», такие обычно крепят к двери.

– Выбирай место и ложись, где хочешь, – добавил ответственный. – Завтра пойдём. Больше здесь не на минуту не задержусь, содрал табличку на память. Тебе повезло, что со мной встретился. Судьбоносная, можно сказать, встреча. Хотя, все встречи судьбоносные, если в человека в судьбу верить.

– Мне б на станцию «Лесная сторожка», – вглядываясь в окно, сказал Мефодий. – Там моя спутница по ошибке из электрички вышла. Поэтому теперь один. Неуютно как-то.

– Ты что?! Туда категорически нельзя, – ответил ответственный.

– Мне надо.

– Говорю ж, нельзя… – и через паузу. – Да, парень, что она сейчас о тебе думает? Бросил одну на перроне.

– Она не такая. Она не думает плохо.

– Давно с ней?

– Ну, так…

– В ту сторону никак нельзя, закон физики или чего-то там ещё, до конца не понятно. Законы вдруг непонятные стали возникать. Что-то там сверху зашевелилось. Твоя спутница сама сюда скоро доберётся. Только вот как её здесь в неразберихе найти? Отличительная черта какая-то есть?

– Есть!.. красивая.

– Понятно. У реки под обрывом собираются группы по несколько человек для переправы на ту сторону через границу. Может, уже переправилась?

– Через какую границу?

– Через любую. Сейчас здесь везде сплошные границы. Сегодня есть, завтра нет. Говорю ж, что-то там вверху зашевелилось, законы непонятные возникать стали.

– А что за переправа, куда она?

– Никому неизвестно. Лотерея. Но все идут. Как на призывном пункте в армию, помнишь, служил ведь? Никому не говорили, куда везут, куда привезут, всё вслепую. И жили многие, можно сказать, тоже вслепую: больше всё внутренними переживаниями, а что там вовне на самом деле творилось, никто толком не знал.

– Теперь уж и не узнают, что там тогда творилось. Никому не интересно.

– Узнают. Следующие поколения узнают. Но им это уже будет не нужно. У них будут свои заморочки и свои вершители судеб.

– Назад, значит, нельзя? – вздохнул Мефодий.

– Говорю ж – лотерея, ставку не отменить, теперь только туда. Желательно перед игрой иметь много фишек, чтоб ставок больше сделать, а там уж как карта ляжет. Успел собрать фишки?

– Какие фишки? Мне не нужны фишки. Таким как я не нужны фишки.

– Фишки они всем нужны. Жизни не хватило, чтобы понять? Это как в любви: кто-то с закрытыми глазами, кто-то с открытыми, – вот те, кто с открытыми, те берут не стесняясь, у них и фишки.