– Есть другой план? – пристально глянул на меня Дан.

– Надо посоветоваться с Щеглом.

– Согласен. Резон в этом есть. Как только появится возможность…

– Насколько велик прибор для поиска ответных точек? – спросил я.

Вместо ответа Дан взял лептонный конвертер, материализовал ящик и достал оттуда приборчик, свободно умещавшийся на ладони. При включении на мониторе показалась стрелка и цифры.

– Направление на ближайшую ответную точку и расстояние до нее, – пояснил Дан. – А тут задается масса перемещаемого объекта. Сейчас выставлено на сто килограммов. Ты сколько весишь?

– Сто пять, – ответил я.

– Разница несущественная.

На всякий случай он подправил значение, но цифра расстояния не изменилась. Как показывала триста метров, так и осталась.

– Недалеко, – произнес я. – И приборчик невелик. С таким можно и прогуляться.

– А смысл? – напрягся Дан. – Наши соглядатаи будут очень удивлены, если мы исчезнем у них на глазах.

– Мы не будем перемещаться. Просто отметим для себя место, чтобы потом не искать, а сразу начертить пентаграмму и прыгнуть. Это называется тактической разведкой, если помнишь.

– Нас с тобой учили разным вещам, – отмахнулся он. – Я ракетчик, нам преподавали другую тактику. У тебя от нашей математики мозги бы свернулись.

На этот раз его подначка не удалась. Выработался у меня иммунитет. Я попросту пропустил колкость мимо ушей и сказал:

– Пойдем, математик.

А вот его, похоже, задело. Но я не стал даже мысленно ёрничать по этому поводу. Нервы у Дана сдавали, я это чувствовал. Их следовало бы поберечь, а не портить дурацким ребячеством. Ох, как бы не скис мой бравый напарник. Как бы не скис…

Выйдя во двор, мы прикинули, как лучше пробраться в указанном стрелкой направлении. Там виднелись дома с глухими, на мусульманский манер, фасадами без окон. Все окна у них выходили только во двор, никак не на улицу. Жен боялись миру показывать, что ли? С этой стороны дороги строения аула простирались не более чем метров на двести, а дальше темнел смешанный лес. Судя по показаниям прибора, ответная точка находилась там.

– Теперь понимаешь смысл разведки? – уже без иронии и подначки спросил я. – А то бы искали сгоряча проход между домами, упарились бы. А так спокойно найдем поперечную улицу и пройдем аул насквозь.

Во время разговора мне приходилось непрерывно размахивать руками, чтобы создать у соглядатаев впечатление, будто мы общаемся на языке немых.

– Ты не злись, – примирительно сказал Дан, тоже усиленно жестикулируя. – Это я по привычке. Ну, насчет математики. Ты-то как раз совсем не дурак.

– А ты совсем не похож на гражданского недотрогу, – отпустил я ответный комплимент.

– Да уж. Попрыгать пришлось. Короче, не грузись. У нас у обоих нервы на взводе.

На самом деле у меня с нервами был полный порядок. Ситуация непростая, но за время службы бывало всякое, и с арабами приходилось сталкиваться во всех видах, как на нашей территории, так и на их. В том числе и врукопашную. Так что меня окружающая обстановка не особенно напрягала. А вот Дана напрягала, я видел. Сильно. И я понимал, почему. Одно дело за одну ночь выследить и уничтожить кошмарного демона, а совсем другое – пять дней подряд ходить под чужой личиной, изображая глухонемого. Причем наградой за великолепное исполнение роли становятся не аплодисменты и премии, а просто жизнь. Для того чтобы такое выдерживать, моя подготовка годилась лучше, чем институтская. Они все же авральщики. Аварийщики. Случилось – исправили. А для меня война стала одной из граней повседневной жизни. Это разное. И тысячу раз прав был Дворжек, послав нас во вражеское логово тандемом.

Немного пройдя вдоль дороги, мы отыскали узкую улочку, ведущую к лесу между домами. Посреди нее понуро стоял ишак – пришлось обходить. Я оглянулся украдкой, но соглядатая не увидел. Хотя без толку высматривать хвост. В таком маленьком селении достаточно засесть на чердаке любого дома с позитронным биноклем и будешь видеть все и всех от окраины до окраины. Наружное наблюдение наверняка тоже было, но при наличии дозорного с биноклем, хвост необязательно должен наступать нам на пятки. Просто я имел в виду, что он был. Как говорил Дан, точнее китайцы, надеяться надо на лучшее, а готовиться к худшему.

По дороге пронесся глайдер, но это была не машина Расула. Какой-то местный главарь проскочил, которому дела нет до бродячих плотников. Мы углубились в селение и вскоре вышли к лесу. Перед деревьями паслись козы, хвоста за нами по-прежнему не было. Но строения по другую сторону дороги были довольно высокими – в три, а то и в четыре этажа. Мечеть же возвышалась еще больше, а там ведь тоже мог укрыться наблюдатель с хорошей оптикой. На самом деле мы были, как на ладони. И наш поход в лес мог быть воспринят неоднозначно. Не случилось бы чего.

– Семьдесят метров по прямой до ответной точки, – сказал Дан, глянув на прибор.

– Все, стоп, – ответил я. – Дальше идти не стоит. Как бы наши новые друзья не всполошились и не наделали глупостей. Кто знает, какие у них нервы? Если ответная точка в лесу, ничего не помешает нам ею воспользоваться при удобном случае.

– Хвоста вроде нет, – осторожно оглянулся напарник.

– Зато в одном из домов может оказаться наблюдатель с биноклем. Конечно, он не сумеет разглядеть наши манипуляции в лесу, но как только потеряет нас из виду, может забить тревогу. А нам и без того еще придется давать массу неприятных объяснений. Точнее, не нам, а мне. Ты же у нас немой.

– Никогда не думал, что это обернется чем-то положительным, – усмехнулся он. – Ладно, рисковать не будем. Может, ночью?

– Не знаю, – честно ответил я. – Судя по тому, как Расул был упакован, у них может отыскаться и оптика ночного видения, и сонар. И губами, кстати, шевели осторожнее. Пока они думают, что мы говорим по-арабски, но если привлекут чтеца по губам, будем иметь бледный вид. В общем, с этой минуты усиливаем конспирацию. Мне было бы куда спокойнее, если бы хвост ошивался поблизости от нас. А так черт-те чего понадумать можно.

– А может, на испуг берут? – задумался Дан. – Нет никакого наблюдателя. И хвоста нет. Сами себе выдумали и трясемся.

– Может, и так, – согласился я.

На самом деле вариант вполне вероятный. Расул мог даже не подумать о необходимости оставлять слежку, поскольку для плотника, за которого я себя выдавал, его приказ не покидать селение был равнозначен непререкаемому закону.

– Думаю, надо рискнуть, – предложил Дан. – В конце концов, что будет, если они всполошатся?

– Лишние объяснения… – вздохнул я.

– Их все равно придется давать. Семь бед, один ответ.

Этим он меня окончательно убедил.

– Ладно, пойдем. – Я направился к лесу. – Незамеченными они к нам не подкрадутся, это уж точно.

Лес трудно было назвать густым – сосны, березы, клены, кое-где кустарник. Лишь пройдя метров тридцать, мы, наконец, потеряли аул из виду в сгустившейся зелени. Еще немного, и Дан шепотом произнес:

– Тут. Рванем домой на минутку?

– Раз уж добрались, можно и рвануть. Но меня тревожит возвращение. Как бы не нарваться на всполошившихся соглядатаев.

– Вообще-то это была твоя идея посоветоваться со Щеглом.

– Черти пентаграмму, – хмуро велел я.

Дан достал нож и быстро расчертил жирный дерн знакомым мне знаком.

– А как ты ее активируешь? – Меня взяло любопытство. – Дворжек проходил транспортный коридор при помощи коммуникатора. Цифры набирал.

– Это для удобства, – отмахнулся напарник. – На самом деле важны две ответных точки, высокоэнергетичный знак, вроде пентаграммы или свастики, а главное – намерение переместиться по коридору. Именно для акцентировки намерения проще всего набрать код нужного места цифрами. Ну, внутри себя ты как бы с помощью этого формируешь намерение попасть из одной точки в другую.

– А без коммуникатора как? Произнести, что-то типа «Хочу попасть в портал с номером таким-то»?

– В принципе, можно. Но люди настолько привыкли использовать слова для лжи, что словесная формула плохо акцентирует намерение. Проще нарисовать цифровую клавиатуру на земле и ткнуть в нужные кнопки.