– Это один из четырех пропавших? – вяло поинтересовался Шильд. – Где он сейчас?

Анджей молча достал из кармана гильзу. Эксперт-криминалист упаковал её в полиэтиленовый пакет и скупо осведомился у хозяйки особняка:

– Комнату проветривали?

– Да, – пролепетала Лучинская, робея.

Эксперт цокнул языком и деловито известил своего шефа:

– Пробы воздуха на присутствие в нем частиц пороховой гари брать бессмысленно! Да и не похоже, что здесь стреляли…

Следователь, соглашаясь, кивнул и заглянул в спальню. После чего вернулся к столику и, вооружившись ручкой, стал заполнять протокол под диктовку коллеги.

– Осмотр проводится в пасмурную погоду при естественном освещении… – затянул монотонную песню эксперт-криминалист.

Грошек оживился только тогда, когда мужчины приступили к осмотру личных вещей четы Хайнштайнов.

С одеждой парочка управилась очень быстро. Зато на дне полупустого кожаного чемодана-кейса нашлись предметы, которые сразу привлекли внимание не только Грошека, но и всех присутствующих. Это были зонт, небольшая подзорная труба в черном пластмассовом футляре и еще стопка бумаг, помещенных в плотный непромокаемый пакет.

Покрутив в руках подзорную трубу, следователь Шильд вернул её на свое законное место, и всё внимание сосредоточил на бумагах. Тем более, что первый же вынутый им из пачки свернутый пополам лист оказался ксерокопией то ли карты, то ли схемы железных дорог на немецком языке.

– Тре-у-бург… – по слогам прочитал Шильд, с трудом разбирая мелкие готические буквы.

Стоящего у порога Грошека словно осенило.

– Может быть, Тирберг? – осторожно осведомился он. – Когда-то здесь на месте усадьбы пана Жуевского стоял замок Тирберг!

– Замок? – удивленно вскинул брови следователь. – А причем тут замок?

Грошек промолчал, не зная что сказать в ответ. Действительно, замок тут был совсем не при чем. Тем более, что Шильд уверенно заявил, вглядываясь в аляповатые закорючки:

– Нет… Всё-таки Треубург!

Следователь отложил ксерокопию карты в сторону и вытащил из пакета газету, из которой выпал пожелтевший от времени листик с мелким рукописным текстом.

– Майн либе Герта! – прочитал он без особого напряжения заглавие письма.

Однако на этом его познания в немецком языке закончились. Тогда Шильд просто засунул все бумаги обратно в пакет и уведомил эксперта-криминалиста:

– Изымем на всякий случай… А комнаты опечатаем!

Гелена Лучинская вздохнула, но возмущаться по этому поводу не стала. Она, как и Грошек, молча подписала протокол, после чего провела мужчин в кабинет, где дотошные представители закона осмотрели шкаф, в котором хранилось оружие её мужа. Разговор со Стасем у них вышел совсем коротким. Убедившись, что охотничья двустволка на месте, они быстро проследовали к выходу.

Когда полицейский внедорожник скрылся с глаз, Грошек расслабленно опустился в кресло на террасе рядом с Рушальским. Разговор завязался сам собой.

– Полиция уже села на хвост преступнику? – полюбопытствовал Роман. – Они нашли убийцу Моники?

– Вы имеете в виду Мартина Хайнштайна? – на всякий случай уточнил детектив.

– Нет, конечно, – сказал собеседник, качая головой. – Ведь это была образцовая семейная пара! Они очень дорожили друг другом – такое нечасто встретишь в наше время…

Грошек нахмурил лоб. Сам он еще не пришел к однозначным выводам.

– Видите ли, – заявил он Рушальскому, – чтобы разобраться в этом деле надо, уподобившись скульптору, отсечь от глыбы неопровержимых фактов всё ненужное, и тогда многое прояснится! Очень часто в таких делах важно определиться с личностью жертвы, а об этом иногда можно судить по вещам, которые они при себе имеют. Вот, например, что можно сказать о подзорной трубе, которую полиция обнаружила в чемодане австрийца? Это только часть туристского снаряжения или предмет, имеющий какое-то особенное значение для Хайнштайна и его жены? Зачем она могла им понадобиться?

– Один мой приятель, когда его лишили на целый год водительских прав, возил подзорную трубу в своей машине, чтобы объезжать посты автоинспекции, – рассеянно поведал Роман.

– Разве Хайнштайны приехали на машине? – заметил Грошек. – Ладно, бог с ней, с трубой. А как быть со старым письмом из их чемодана? «Майн либе Герта…» Вас это не наводит на некоторые мысли?

– Какие?

– Ну, например, что в отношениях между супругами были свои червоточинки. Допустим, Моника обнаружила, что Мартин когда-то очень давно имел любовную связь с некой Гертой. За этим следуют укоры, ссора, обида. Вот и причины для серьезной размолвки… А ведь в отчаянии очень легко перейти рамки дозволенного!

– Бред! Представить, что Моника решилась убить своего мужа из ревности, просто невозможно!

– Это мог быть несчастный случай! Впрочем, я не настаиваю именно на такой трактовке событий. Я лишь хочу сказать, что среди тех фактов, которыми располагает следствие, лишь немногие из них имеют отношение к пропаже Хайнштайна и к смерти его жены. Задача состоит в том, чтобы не строить фантастические версии, а увязывать имеющиеся улики в единое целое, отбрасывая при этом все несущественные детали в сторону.

– А что кажется вам несущественным?

– Например, намерение супругов посетить Виштынецкое озеро. Похоже, это было заявлено Мартином для отвода глаз. Поэтому копать в данном направлении бессмысленно – ни на какое озеро они не собирались…

– Почему?

– Потому что до погранперехода в Житкеймах можно добраться всего за час, но там они так и не побывали. А Монику обнаружили в Станичках через сутки.

– Хайнштайны могли поменять свои планы!

– Это маловероятно. Пунктуальность у всех немцев в крови!

– Хорошо, а какие тогда факты вам кажутся существенными?

Грошек задумался на секунду и вполне серьезно произнес:

– Привидение!.. Все пошло кувырком с того момента, когда пан Ольшанский столкнулся в подвале с призраком. Думаю, это ключевой момент.

– Вы верите в существование неприкаянных духов и прочей мистической белиберды? – кисло улыбнулся Рушальский.

– Честно говоря, меня сейчас волнуют совсем другие вопросы. Где Мартин? Жив ли он?.. И, сдается мне, ответы на них мы получим, если только доберемся до привидения.

– А с чего вы начнете?

– Не знаю, как поступит официальное следствие, а лично я начну с газеты! – сказал детектив, немного подумав.

– С газеты? – удивился Роман. – Какой еще газеты?

– Как ни странно, местной! – многозначительно подмигнул ему Грошек.

Он встал и быстро направился к Гелене Лучинской.

Молодая женщина не стала выяснять, зачем ему понадобилась пресса за последний месяц – она просто провела его в свой кабинет и выложила перед ним целую кипу газет. Грошек посвятил внимательному изучению печатных страниц не менее четверти часа. Его поиски увенчались успехом – он обнаружил то, что искал. Маленькая заметка сообщала о находке старинных документов в бывшей усадьбе пана Жуевского.

Тут же в коридоре зазвучали голоса – это постояльцы пансионата стали спускаться на обед.

Грошек перехватил пана Ольшанского у самого входа в гостиную и задал ему всего лишь один вопрос. Лаконичное «Нет!» из уст седовласого ученого не сильно его огорчило. Зато сидящий на кухне в ожидании похлебки пан Болеслав, которому детектив задал тот же вопрос, предоставил ему более содержательные сведения:

– Ключ от подвала? Нет, не пропадал! С тех пор, как там орудует пан Ольшанский, я своим почти не пользуюсь. Он висит у входа в конюшню…

Проникнув через ворота внутрь сарая, Грошек для начала огляделся. Его приход не остался незамеченным – обеспокоенные лошади, чувствуя чужака, захрапели в своих денниках. Белая в яблоках Метель даже стукнула копытом о деревянную кормушку и тихо заржала. «Спокойно, девочка!» – ласково успокоил её Анджей и сместился к косяку.

На гвоздике рядом с воротами действительно висел ключ.

Детектив удовлетворенно хмыкнул, взял его в руки и внимательно осмотрел. После чего вернулся в особняк и после обеда вызвал профессора на террасу.