С «Летящего фестона» донесся виноватый голос Дженнифер:

— Мне очень жаль, я не смогла заметить надвигающиеся неприятности.

— Я не думаю, что было что замечать, Дженнифер, — успокоил ее Конев. — В’Зек не искал слабое место в нашей обороне — он создал его. Он заманивал наш левый фланг, выжидая до тех пор, пока оборона т’кайцев растянется, и затем… и теперь…

— И теперь, — как эхо, уныло повторила Дженнифер. — Еще несколько минут назад я считала В’Зека глупцом среди генералов, вырывшим самому себе яму наступлением, предпринятым от подножия холма. Оказывается он сделал это намеренно. Дурой оказалась я, не разгадав этого маневра.

— Он всех нас оставил в дураках, — заметил Гринберг.

— Но мы не должны были позволить ему сделать это, — запротестовала Дженнифер. — Люди гораздо умнее, чем любой из ж’буров, не говоря уже о таких варварах, как м’саки. Кроме того, у нас ведь были авиетки, которые следили за каждым их шагом.

— Однако, несмотря ни на что, он победил, — возразил Гринберг. — Поэтому он очень опасный враг.

С последним утверждением никто не хотел спорить.

— Мы уничтожены! — вопил К’Сед. Этот крик говорил, что принц не то чтобы паниковал, скорее он просто не мог поверить в свое поражение.

— Они обманули нас!

М’саки накатывались на рубежи войска принца и обращали его воинов в бегство. Возможно, принц слишком поздно осознал, что ему не следовало призывать свое войско пускаться в погоню за врагом вниз по склону, который занимали т’кайцы. Тогда ему, возможно, не пришлось бы издавать эти вопли, не было бы этого визга дикарей, атакующих его войско с тыла, не летели бы во все стороны потерянные в бою клешни.

— Я не предполагал, что он будет играть не по правилам, — заметил Б’Ром.

Визирь постарался принять как можно более высокомерный вид, пытаясь скрыть страх, который испытывал, наблюдая за действиями В’Зека. После паузы он продолжил:

— В конце концов, мы старались сделать все так, как нас учили мягкотелые.

— Мягкотелые! — закричал К’Сед. — Они тоже надули нас! Они сказали, что мы победим, если сразимся здесь. Это было ошибкой, и это их вина.

— О, ваше высочество, все это пустая болтовня.

К’Сед пристально посмотрел на Б’Рома. При иных обстоятельствах эти слова стоили бы визирю жизни. Но сейчас К’Сед подавил свой гнев, решив, что припомнит это Б’Рому при первом удобном случае.

— Болтовня?

— Конечно, — каковы бы ни были недостатки Б’Рома, трусость не входила в их число. — Я могу напомнить, что они нам говорили. Они говорили, что это удачное место для сражения, и это так. Вы, так же как и я, можете видеть это, даже закрыв три глаза. Но они обычные торговцы, а не генералы, чего, к сожалению, не скажешь о В’Зеке.

— К сожалению. — К’Сед тоже умел скрывать свои мысли.

Строй рассыпался, как плохо сплетенная корзина, и охрана уже вела бой вокруг расположения принца. К’Сед уже не мог делать вид, что его это не касается. Но все же попытался.

— Все эти неприятности, увы, горькая реальность, но что ты посоветуешь в этой ситуации?

Б’Ром скосил один из говорящих глаз назад и чуть влево.

— В данный момент самое разумное, как мне кажется, бежать вон в тот лес, вы согласны? Нам следует как можно скорее отступить, пока все мы не попали в ловушку.

— Ладно.

— Во всяком случае, это единственное, что нам осталось.

К’Сед зашипел от отчаяния. Б’Ром, как видно, решил не просто сказать правду, но еще и сделать это в очень жесткой форме. Будь на месте принца другой, более сильный духом, визирь был бы уже давно мертв, К’Сед же лишь мнил себя таковым. Т’кайская конфедерация выбрала К’Седа предводителем для противостояния В’Зеку лишь потому, что больше выбирать было некого. Он был таким, каким он был, и тут уж ничего нельзя было поделать.

— Очень хорошо. Мы будем отступать к лесу.

Принц надеялся, что не растерял еще навыков обращения с дротиком.

Хаос охватил уже и правый фланг т’кайцев, который все же находился в менее критическом состоянии. Однако, подвергаясь непрерывным атакам м’саков, т’кайские воины ничем не могли помочь отсеченным от них товарищам. Воины северян хлынули сквозь образовавшуюся в центре брешь и, атаковав правый фланг, пытались окружить их так же, как перед этим они окружили левый фланг.

— Сейчас они вновь пойдут на нас! — крикнула Мария.

Люди старались экономить драгоценные парализующие заряды. Сраженные м’саки падали, но их место тут же занимали другие. Столь странно павшие в сражении наводили некоторый ужас на вражеских воинов. Они не знали, что парализующие ружья не убивают, однако они все же понимали, что оружие землян не всемогуще.

Павел Конев беспокоил их даже больше, чем парализаторы, когда внезапно подпрыгивал и издавал дикий вопль: «Бум!» Крик был так же чужд им, привыкшим к щелканью, шипению и хлопанью, как и мясистое тело человека среди твердых панцирей. Даже в их преданиях не было упоминаний о духах, выглядевших столь странно, как он.

Но м’саки были солдатами, и не просто солдатами, но победителями. Как и в случае с «Летящим фестоном», неожиданного появления чего-то неизвестного было недостаточно, чтобы устрашить их.

Крик Конева в сравнении с воплем, который издала Мария, показался простым шепотом. Нападавший на нее враг был настолько потрясен, что смог лишь неуклюже ударить с плеча своей алебардой. Мария нырнула под нее и всадила в м’сака заряд с близкого расстояния, после чего стремительным движением нанесла удар в мозговой центр, расположенный под говорящими глазами.

Конев старался не применять парализатор. Он разил врагов тем самым ударом, который так упорно отрабатывал во время похода. После этого удара с его булавы стекала оранжевая жидкость, а сам он забирался на панцирь поверженного м’сака и бросал вызов товарищам аборигена. Вызов оставался без ответа.

Гринбергу все не удавалось выяснить, как идут дела у его друзей. В данный момент его главной задачей было выжить. Прижавшись к земле, чтобы избежать удара уже занесенной алебарды, он быстро вскочил, ухватив оружие за древко и попытался вырвать его из клешней м’сака.

Это было ошибкой. Аборигены были не сильнее землян, но у них было по четыре хватательных конечности, что позволяло им поднимать гораздо больший вес. Гринберг несколько раз перекувырнулся в воздухе, пока летел подобно мухе на крючке рыболовной удочки. Он выпустил древко и плюхнулся на землю. М’сак занес над Гринбергом алебарду, чтобы покончить с ним.

Но прежде чем м’сак успел опустить оружие, ему пришлось парировать удар т’кайца. Солдаты из конфедерации юга предприняли неистовую контратаку.

Гринберг вскочил на ноги.

— Спасибо! — крикнул он воину, спасшему ему жизнь.

Однако он не сомневался, что абориген не испытывал ни малейшей любви к людям. Гринберга на данный момент меньше всего занимала мысль, почему абориген спас его. Причина могла быть любой.

Через какое-то время стало ясно, что, хоть правое крыло т’кайской армии и потеряло в значительной мере свою боеспособность, ему все же удалось избежать печальной участи окружения, постигшей левое.

М’саки отступали с боем, но все же отступали. Все больше и больше вражеских воинов отходило на позиции уже окончательно разгромленного левого фланга и занималось мародерством. Это было куда легче и куда выгоднее, чем вести бой с отрядом, все еще готовым продолжать сражение. Правый фланг т’кайцев, отбросив своих противников, расчистил себе путь и отступал на юго-восток вдоль берега ручья, защищавшего их с фланга. Три человека тащились вместе с ним.

Дженнифер включила корабельный прожектор. С неба на землю хлынул яркий поток света. Корабль снижался, оглашая окрестности воем сирены. Она желала, чтобы корабль превратился в ракету, наподобие тех, о которых она читала. Тогда она бы могла испепелить тысячи м’саков огненной волной, сопровождающей взрыв, вызванный падением. Иногда жалеешь, что корабли с антигравитационными двигателями слишком безопасны, чтобы оказаться полезными.