Я слушал, сохраняя на лице маску вежливого интереса, хотя внутренне усмехался. Мой дед, которого я знал как строгого и немногословного наставника, был предметом такого восхищения в высших кругах. Интересно сколько всего я еще узнаю про свою семью теперь?

— Я читал зафиксированную партию против австрийского канцлера, — продолжал принц, его глаза горели энтузиазмом. — Это было настоящее произведение искусства! Владимир Федорович пожертвовал ферзя на восемнадцатом ходу, а затем… — Андрей Алексеевич на секунду запнулся, словно вспоминая.— А затем провел такую комбинацию, что австриец капитулировал через пять ходов, осознав тщетность своих попыток исправить ситуацию. Мне безумно жаль, что я не мог увидеть это воочию!

Я кивнул, вспоминая, как дед рассказывал мне об этой партии. Он тогда сказал: «Запомни, Максим, в шахматах, как и в жизни, иногда нужно пожертвовать чем-то ценным, чтобы добиться большего».

На самом деле каждая наша игра и каждый рассказ несли в себе намного больше, чем просто игра. Дед учил меня жизни. По-своему, как мог, но эти уроки, даже мне, человеку, живущему вторую жизнь, были весьма ценны.

— А вы, господин Темников? — внезапно спросил принц, прерывая мои размышления. — Владимир Федорович обучал вас шахматам?

— Мы сыграли пару партий, Ваше Высочество. Ничего особенного, — улыбнулся я.

Принц, казалось, не заметил иронии в моем голосе. А я тем временем вспоминал бесконечные часы, проведенные за шахматной доской. Тысячи партий, каждая из которых заканчивалась моим поражением. Дед был безжалостен, разбивая мои стратегии одну за другой, заставляя учиться на каждой ошибке. И лишь однажды, в самый последний день перед его отъездом, мне удалось одержать победу. Эта партия до сих пор стояла перед глазами, каждый ход, каждое движение фигур.

Я вспомнил, как однажды, измученный постоянными поражениями, попытался незаметно передвинуть пешку, когда дед на секунду отвлекся. Владимир Федорович, конечно, заметил это. Его взгляд стал острее бритвы, а голос прозвучал тихо, но с такой силой, что я почувствовал, как земля уходит из-под ног:

— Никогда, слышишь, никогда не пытайся выиграть нечестным путем. Ни в шахматах, ни в жизни. Победа, добытая обманом, хуже любого поражения.

Этот урок я запомнил навсегда.

Принц, тем временем, явно не поверил мне. Его глаз коснулся хитрый прищур.

— Послушайте, господин Темников, у меня есть к вам дело государственной важности. Уже через час состоится товарищеская игра с польским гроссмейстером Казимежем Новаковским.

Я приподнял бровь, ожидая продолжения.

— Эта партия — не просто игра, — понизил голос Андрей Алексеевич. — Это тонкий политический маневр. Исход может повлиять на наши дальнейшие переговоры с Царством Польским. Понимаете?

Я кивнул, все еще не понимая, что именно от меня хочет Его Высочество.

— У Новаковского будет помощник, — продолжил принц. — Официально он там для обеспечения честности игры, но я подозреваю, что он будет давать советы. И даже если это увидят многие, указать на это мы не сможем, понимаете? Мне нужны ваши глаза, Максим Николаевич. Наблюдайте, анализируйте, но не вмешивайтесь без крайней необходимости.

— Боюсь, вы слегка переоцениваете мои способности в шахматах, — слегка склонил я голову. — Вы ведь даже меня не знаете, при всем уважении, Ваше Высочество, почему вы предлагаете это именно мне?

— Хм, и правда. Хотите сказать, Максим Николаевич, что я ошибся?

Андрей Алексеевич разговаривал непринужденным тоном, даже слегка веселым. Но я смог разглядеть в этом вопросе неприкрытое разочарование. Да уж, последнее, что мне хотелось сейчас — это ссоры с третьим принцем. Слишком он влиятельная фигура, чтобы такое допускать.

— Ваше Высочество, для меня будет честью наблюдать за игрой двух мастеров. Обещаю держать свои шахматные амбиции при себе и не мешать вашему триумфу.

— В таком случае, я рассчитываю на ваш острый ум, господин Темников. Возможно, ваш взгляд со стороны окажется более полезным, чем вы думаете, — улыбнулся принц.

Уже через час мы прибыли в ресторан «Золотой Лев». Андрей Алексеевич передвигался на магическом автомобиле, который выглядел намного проще тех, что перевозили людей по городу, повторяя чем-то такси из моего мира. Но при этом я мог прочувствовать, насколько качественная магия циркулирует внутри этого сложного аппарата.

Зал «Золотого Льва», зарезервированный для игры, поражал своим великолепием. Стены, отделанные темным деревом, казалось, впитывали свет огромной хрустальной люстры, создавая атмосферу таинственности и значимости происходящего. В центре комнаты стоял шахматный стол, словно алтарь, на котором должно было разыграться священнодействие.

Люди, разделенные на небольшие хаотичные компании, занимали разные части зала, однако польский посол с его сопровождающими явно выделялись. Как минимум своей одеждой.

Я заметил, как появление меня в компании принца вызвало легкое замешательство среди уже присутствующих. Взгляды скользили по мне с недоумением и легким презрением. Я уловил шепот одного из придворных, судя по разговорам, молодого графа Михаила Дорохова.

— Неужели Его Высочество решил, что ему нужен советчик для игры в шахматы? Он даже меня не допустил до этого!

— А ведь вы, Михаил Петрович, — поддержал его другой придворный, — заняли столько первых мест на столичных соревнованиях! Это возмутительно!

Я бросил на Дорохова холодный взгляд, от которого тот невольно вздрогнул. Мне не нужно было ничего говорить — мой взгляд ясно давал понять, что я не тот человек, которого стоит недооценивать.

Принц Андрей, казалось, не замечал этого небольшого переполоха. Он представил меня как специального консультанта и начал вводить в курс дела.

— Вон тот высокий мужчина с седыми усами — польский посол, Казимеж Новаковский. Рядом с ним молодой человек в очках и белых перчатках — Адам Новицки, его помощник. Не спускайте с него глаз, Максим Николаевич.

Я внимательно изучил обоих поляков. Новаковский излучал уверенность человека, привыкшего к победам. Новицки же казался более нервным, его глаза постоянно бегали по залу, словно в поисках подсказок или угроз.

Типаж стратега мне известен еще с моей прошлой работы. Опасные и очень умные люди. Однако… были те, кого я опасался больше. Это стратеги с тревожным мышлением. Именно таким мне и показался Новицки.

Эти люди страшны тем, что чересчур заботятся о безопасности. Их планы продуманы от и до. Но они очень уязвимы к неизвестным переменным. И такой переменной стал я. Потому что, когда меня представили, лицо Адама нервно скривилось.

Тем временем молодой Романов продолжал:

— Несмотря на наши соглашения, поляки всегда ищут способ получить преимущество. Эта игра — не исключение.

Я кивнул, понимая всю серьезность ситуации. Игра начиналась не на шахматной доске, а задолго до того, как первая фигура сделает свой ход. Просто результат этой игры тоже на что-то будет влиять.

Наконец, противники заняли свои места за столом, а все присутствующие образовали широкий круг. Шахматная доска, выполненная из черного дерева и слоновой кости, казалась полем битвы, на котором вот-вот должно было развернуться сражение. Фигуры, искусно вырезанные из драгоценных камней, отражали свет люстры, словно готовясь к предстоящей схватке.

Принц Андрей, играя белыми, сделал первый ход, передвинув ферзевую пешку на два поля вперед — d2-d4. Это был классический ферзевый гамбит, открывающий богатую палитру стратегических возможностей.

Я внимательно наблюдал за происходящим, отмечая каждую деталь. Новаковский отвечал уверенно, его движения были отточенными, как у настоящего мастера. Однако мое внимание было приковано к Адаму Новицки. Я замечал, как он время от времени наклонялся к уху польского гроссмейстера, якобы поправляя очки или прикрывая рот рукой, чтобы кашлянуть. Эти жесты выглядели слишком точными, чтобы быть случайными. Я понимал, что это завуалированные подсказки, но молчал, помня, что принц не просил меня вмешиваться.