Принц вдруг рассмеялся, чем вызвал удивленные взгляды своих собеседников.

— Ох, господа, вы даже не представляете, насколько вы правы… и одновременно ошибаетесь, — сказал он, загадочно улыбаясь. — Да, истинное слово «Пространство» еще изучается. Возможно, Максим Николаевич понимает больше, чем наши Статс-маги восьмых и девятых рангов. Но меня больше заинтересовало последнее заклинание. Это было не пространство, хотя могло так показаться.

Воронцов и Шрамов обменялись озадаченными взглядами.

— Но, Ваше Высочество, — осторожно начал Шрамов, — разве мы не видели, как пространство буквально разорвалось вокруг заклинания Левински?

Романов покачал головой, его глаза сияли от возбуждения.

— Нет-нет-нет, вы не понимаете! — воскликнул он. — Я видел нечто совершенно иное. В момент, когда Максим произнес заклинание, я заметил… — он на мгновение замолчал, словно подбирая слова, — … я заметил, как сама реальность вокруг него задрожала. Это было похоже на то, как если бы кто-то попытался стереть часть мира и нарисовать заново. Понимаете? И мана, она же просто улетучилась. Если даже сжать пространство, хм, не так…

Андрей Алексеевич взял лист бумаги и карандаш, начиная чертить какую-то сложную картинку.

— Когда маг использует заклинание, происходит выброс маны. Верно? — задал он вопрос и, не дожидаясь ответа, продолжил свои рассуждения. — Даже если маг свернет заклинание, остаток маны все равно будет присутствовать, растворяясь в окружении. Я, конечно, никогда бы не увидел этого, ведь не являюсь магом, но спасибо огромное разработке прекрасных линз, которые позволяют мне это делать. Так вот, мои линзы способны уловить даже самые тонкие остатки маны, вот только после того, как Темников разбил «Пожирателя Душ» Левински… Не было ни капельки маны. Это не слово «Пространство», готов поставить на это свой титул третьего принца!

Воронцов и Шрамов выглядели озадаченными. Они переглянулись, явно не понимая, о чем говорит принц.

— Простите, Ваше Высочество, — медленно произнес Воронцов, — но я не совсем понимаю, что вы имеете в виду. Как можно стереть часть реальности?

Романов вздохнул, явно разочарованный тем, что его не понимают.

— Это сложно объяснить, — сказал он. — Но я уверен, что-то, что использовал Темников, было чем-то… иным. Чем-то, что я никогда раньше не видел.

Шрамов нахмурился, его аналитический ум пытался осмыслить слова принца.

— Возможно, это какая-то новая форма пространственной магии… Вы ведь сами говорили, что, кажется, он понимает больше наших Статс-магов? — предположил он. — Или, может быть, это комбинация нескольких истинных слов?

— Нет, это было одно слово, — уверенно покачал головой принц. — Что-то… фундаментальное.

Андрей Алексеевич внезапно замолчал, его взгляд стал отстраненным, словно он погрузился в глубокие размышления. Воронцов и Шрамов терпеливо ждали, зная, что когда третий принц входит в такое состояние, лучше его не тревожить.

Спустя несколько долгих мгновений Воронцов осторожно произнес:

— Ваше Высочество, возможно, нам стоит обсудить ранг для молодого Темникова? Учитывая его выдающиеся способности, я полагаю, шестой ранг был бы…

Андрей Алексеевич резко вышел из задумчивости, его глаза вновь заблестели.

— Шестой ранг? — переспросил он, словно не веря своим ушам. — Господа, вы шутите? Разве вы не заметили, насколько необычайно талантлив этот юноша?

— Но, Ваше Высочество, — нахмурился Шрамов, — шестой ранг уже является исключительным для первичного определения…

Принц нетерпеливо махнул рукой, прерывая прокурора.

— Вы не поняли! Разве вы не обратили внимания, как он формулировал свои заклинания? Максим Николаевич использовал лишь одно слово, отдавая приказ самой реальности! В то время как Левински применял полные формулы с указанием кругов.

Воронцов и Шрамов обменялись взглядами. Это, действительно, было так, и подобное — редкость для мага. Одним словом пользовались либо беспрецедентные абсолюты в мире магии, имеющие платиновую бирку, либо же… те, кто обладают невероятным пониманием законов мироздания. Но подобное случалось слишком редко, чтобы вывести какую-то закономерность.

Тут даже изучение философских трудов или научных работ не всем помогает понять истинную природу мира. Но все же время от времени появлялись маги, способные проникнуть своим разумом за границы возможностей остальных. Именно они становились двигателями магической науки.

— Вы правы, Ваше Высочество, — медленно произнес Воронцов. — Это, действительно, может стать отличием.

— Именно! — третий принц энергично закивал. — Мы не можем ставить их на одну ступень. Поэтому у нас есть два варианта: либо мы утверждаем Темникову седьмой ранг, либо даем ему шестой, но Левински остается на пятом. Поймите, между ними огромная разница.

Воронцов и Шрамов погрузились в размышления. Наконец, Шрамов нарушил молчание.

— Полагаю, седьмой ранг будет справедливым решением. Хотя должен отметить, это будет первый случай в истории бюро, когда маг получает седьмой ранг при первичном определении. Да еще и в таком возрасте!

— Да, это беспрецедентно, — кивнул Воронцов, соглашаясь со своим подчиненным. — Но, учитывая обстоятельства, вполне оправданно.

— Превосходно! — просиял Андрей Алексеевич. — Кажется, этот Максим Николаевич — весьма интересный экземпляр. Я с удовольствием понаблюдаю за его дальнейшими успехами.

Он встал, давая понять, что обсуждение окончено. И одновременно с этим к словам Романова не могли не прислушаться. Такие особы так просто ни на кого не обращают внимание, и это тоже надо учитывать в дальнейших раскладах.

— А теперь, господа, мне пора. У меня назначена встреча, — но вдруг он остановился, словно что-то вспомнив. — Кстати, а вы не знаете, этот Максим… Он играет в шахматы? Его дед, Владимир Федорович, был выдающимся гроссмейстером. Ах, как жаль, что он покинул столицу до того, как моя любовь к шахматам окрепла. Интересно, обучил ли он внука этому искусству?

Оба мужчины переглянулись и синхронно пожали плечами.

— К сожалению, мы не располагаем такой информацией, Ваше Высочество, — ответил Воронцов.

Губы принца растянулись в широкой улыбке.

— Что ж, придется выяснить это самому. До свидания, господа!

С этими словами Андрей Алексеевич, все еще улыбаясь каким-то своим мыслям, покинул ложу, оставив Воронцова и Шрамова обмениваться озадаченными взглядами.

Я медленно шел по коридору лазарета, чувствуя, как каждый шаг отдается легкой болью во всем теле. Магический поединок выжал из меня все соки, но я не позволял себе показать даже намека на слабость. Рядом со мной, слегка прихрамывая, шел Ярослав Левински. Его усы, обычно лихо закрученные, теперь выглядели несколько помятыми, но думаю, он быстро исправит эту оплошность.

Лазарет встретил нас ярким светом и запахом целебных трав. Стены, выкрашенные в успокаивающий бледно-голубой цвет, были увешаны схемами человеческого тела с обозначением основных энергетических потоков. В воздухе витал едва уловимый аромат лаванды и мяты — верный признак недавно использованных заживляющих зелий.

Нас встретили два мага-целителя, облаченные в белоснежные мантии с вышитыми на груди золотыми символами жизни.

— Присаживайтесь, господа, — произнес один из них, указывая на две кушетки, расположенные у противоположных стен. — Сейчас мы займемся вашими ранениями.

Я опустился на кушетку, наблюдая, как целители приступают к работе. Их движения были плавными и уверенными, когда они начали творить свою магию.

— Круг Первый: Исцеление, — произнес целитель, обращаясь ко мне.

Я почувствовал, как теплая волна энергии проходит сквозь мое тело, снимая боль и усталость. Это ощущение было удивительным — словно погружаешься в теплый источник, каждая клеточка тела наполняется жизненной силой.

Краем глаза я наблюдал за вторым целителем, который занимался Ярославом. Его руки светились мягким золотистым светом, когда он водил ими над поврежденной рукой Левински.