Граф велел попросить ее подождать в одной из малых гостиных на первом этаже.

Он спустился туда очень скоро, поскольку само известие об этом визите испортило ему аппетит. Он был готов к самой неприятной сцене.

Чуть только он вошел, Клер присела перед ним в изящном и исполненном достоинства реверансе, какому ее обучила маркиза д'Арланж.

— Господин граф… — начала она.

— Бедное дитя, вы, верно, пришли узнать, нет ли каких известий об этом несчастном? — спросил г-н де Коммарен.

Он прервал Клер и сам повел разговор в надежде закончить его как можно скорей.

— Нет, господин граф, — отвечала девушка, — напротив, я пришла, чтобы сообщить вам известия о нем. Вы знаете, что он невиновен?

Граф внимательно глянул на нее, решив, что от горя она тронулась рассудком. Но в таком случае помешательство ее было достаточно тихим.

— У меня никогда не было в этом сомнений, — продолжала Клер, — но теперь я получила самое достоверное доказательство.

— Дитя мое, понимаете ли вы, что говорите? — осведомился г-н де Коммарен, глядя на нее с явным недоверием.

М-ль д'Арланж поняла, что подумал старый аристократ. Беседа с г-ном Дабюроном придала ей опыта.

— Я говорю лишь то, что соответствует действительности и что легко проверить, — отвечала она. — Только что я была у судебного следователя господина Дабюрона, одного из друзей моей бабушки, и после того, что я ему рассказала, он убедился в невиновности Альбера.

— Он вам так сказал, Клер? — поразился граф. — Дитя мое, вы уверены, что не заблуждаетесь?

— Нет, сударь. Я сообщила ему то, чего никто не знает и что Альбер как благородный человек не мог сказать сам. Я сообщила, что в тот самый вечер, когда было совершено преступление, Альбер был со мною в саду моей бабушки. Он попросил у меня свидания…

— Но одного вашего слова недостаточно.

— Доказательства есть, и правосудие теперь ими располагает.

— Господи, да возможно ли это? — вскричал граф.

— Ах, господин граф, — с горечью промолвила м-ль д'Арланж. — Вы в точности как следователь. Вы поверили в то, чего не могло быть. Вы, отец, заподозрили его! Да вы же совершенно его не знаете. Вы отступились от него, даже не попытавшись защитить. А я ни на минуту не усомнилась в нем.

Человека легко убедить, если он жаждет этого всей душой. Привлечь г-на де Коммарена на свою сторону не составляло для Клер большого труда. Без возражений, без спора он поверил ее доводам. Он проникся ее уверенностью, не раздумывая, насколько это благоразумно и осмотрительно.

Да, убежденность следователя подкосила его, он принял за правду неправдоподобное и смирился. И вот теперь, слушая Клер, вновь воспрял духом. Альбер невиновен! Для него эти слова звучали небесной музыкой.

Клер казалась ему вестницей надежды и счастья.

Всего за три дня он постиг всю глубину своих чувств к Альберу. Г-н де Коммарен нежно любил его и потому, несмотря на мучительные подозрения в своем отцовстве, никогда не соглашался отпустить его от себя.

Все три дня мысль о преступлении, вменяемом несчастному, о каре, которая ждет его, убивала графа. Но Альбер невиновен!

Не будет позора, не будет скандального процесса, их герб останется незапятнан, имя де Коммарена не будут трепать в суде.

— Значит, его вот-вот освободят? — спросил граф.

— Увы, сударь, я просила, чтобы его тут же выпустили на свободу. Ведь так и должно быть, раз он невиновен, правда? Но следователь ответил, что это невозможно, он этим не распоряжается, судьба Альбера зависит от многих лиц. Тогда я и решилась пойти к вам и просить помощи.

— Я могу что-то сделать?

— Надеюсь. Я всего-навсего слабая девушка, ничего и никого не знаю. Не знаю, что можно сделать, чтобы его выпустили из тюрьмы. Но должен же быть какой-то способ добиться справедливости. Господин граф, вы его отец. Может быть, вы попытаетесь как-то помочь ему?

— Да, да! — горячо воскликнул граф. — И не теряя ни минуты!

После ареста Альбера граф впал в мрачное оцепенение. В отчаянии, видя, что все рушится, он не делал ничего, чтобы побороть вялость мыслей. Обычно такой деятельный, теперь он словно застыл. Ему даже нравился этот умственный паралич, не дающий ощущать всю остроту несчастья. Голос Клер прозвучал для него как труба, возвещающая воскрешение. Кончилась чудовищная ночь, он увидел на горизонте проблеск света и обрел юношескую энергию.

— Идемте! — сказал он, но внезапно на сияющее лицо набежала тень печали, смешанной с яростью. — Но куда? В прежние времена я обратился бы к королю. А сейчас… Ваш император не сможет встать над законом. Он посоветует мне подождать решения господ судейских, скажет, что ничего не может сделать. Подождать! А Альбер в смертельном страхе считает минуты. Да, справедливости добиваются, но вот добиться ее быстро — это искусство, которое изучают в школах, куда я не хаживал.

— И все же попытаемся, сударь! — настаивала Клер. — Обратимся к судьям, к генералам, к министрам, к кому угодно. Вы только проведите меня говорить буду я, и вы увидите, мы добьемся успеха.

Граф прямо-таки с отеческой нежностью сжал маленькие руки Клер.

— Вы славная и отважная девушка, Клер! — воскликнул он. — Вот что значит благородная кровь! Я не знал вас. Да, вы будете моей дочерью и будете счастливы с Альбером… Однако же мы не можем метаться по городу от двери к двери. Нужен советчик, который подсказал бы, к кому мне обратиться, какой-нибудь адвокат… О! — обрадовался граф. — Все прекрасно! Ноэль!

Клер с удивлением подняла глаза на графа.

— Это мой сын, — несколько смущенно объяснил г-н де Коммарен. — Мой второй сын, брат Альбера. Превосходнейший, достойнейший человек, — произнес он, очень кстати вспомнив отзыв г-на Дабюрона. — Он адвокат и знает Дворец правосудия как свои пять пальцев. Он-то нам и поможет советом.

Сердце Клер сжалось, едва преисполненный надежды г-н де Коммарен произнес имя Ноэля.

Граф заметил ее испуг.

— О, не тревожьтесь, дорогое дитя, — успокоил он ее. — Ноэль очень добрый, скажу вам больше: он любит Альбера. Ну, не качайте головой. Экая вы недоверчивая! Ноэль мне сам говорил, что не верит в виновность Альбера. Он заверял, что сделает все, чтобы исправить эту чудовищную ошибку, и собирается быть его адвокатом.

Эти уверения, похоже, не переубедили девушку. Она подумала: «Разве мало этот Ноэль уже принес горя Альберу?» — однако не стала спорить.

— Мы пошлем за ним, — продолжал г-н де Коммарен. — Сейчас он возле матери Альбера, воспитавшей его. Она при смерти.

— Матери Альбера?

— Да, дитя мое. Альбер растолкует все, что вам может показаться загадочным. Сейчас у нас нет времени. Хотя я полагаю…

Граф неожиданно умолк. Вместо того чтобы посылать за Ноэлем к г-же Жерди, подумалось ему, он сам мог бы заехать туда. Заодно он повидает Валери, а ему так давно хочется увидеть ее!

Есть такие шаги, к которым подталкивает сердце, однако человек не смеет рискнуть: его удерживают тысячи ничтожных или веских причин. Он мечтает об этом, рвется всей душой, жаждет и все-таки медлит, сопротивляется, борется с собой. Но вот подворачивается повод, и он рад воспользоваться случаем. У него есть оправдание перед собой. Поддавшись порыву страсти, он может сказать: «Это не я — так хочет судьба».

— Проще будет самому поехать к Ноэлю, — заключил граф.

— Так едемте, сударь.

— Понимаете, дорогое дитя, — нерешительно промолвил старый аристократ, — я не знаю, могу ли, имею ли право взять вас с собой. Приличия…

— При чем здесь приличия, сударь? — запротестовала Клер. — Ради Альбера и с вами я могу поехать куда угодно. Разве я обязана давать кому-то объяснения? Пошлите только м-ль Шмидт предупредить бабушку, и пусть она вернется сюда и ждет нашего возвращения. Я готова, сударь.

— Что ж, едем, — ответил граф и, дернув изо всех сил за сонетку, крикнул: — Экипаж!

Когда они спускались с крыльца, граф настоял, чтобы Клер оперлась на его руку. В нем ожил галантный и изящный приближенный графа д'Артуа. [27]