Но слезы, внезапно хлынувшие у Эмилии, текли потоком.

- Не реви, нос распухнет, никто замуж не возьмет с носом как картошка…

- Да хоть бы, - пробубнила девушка, пряча лицо, отстраняясь и нашаривая в складках юбки носовой платочек.

- Не реви, жених сопливый попадется…

- Лучше сопливый, чем п… ой, - Эмилия осеклась и виновато посмотрела на парня, слезы моментально высохли, - подразумевается, что я не должна знать таких слов.

Костя уже хихикал:

- Что, прям совсем «ой»?

- Угу, - кивнула Эмилия, аккуратно промокая глаза уголком измятого, а после заново свернутого платочка, - голубоногий олуша. Мне его подыскали для того, чтобы попытаться восстановить род, а он «ой».

- Так, с этого момента подробнее, пожалуйста, при чем тут род и зачем его восстанавливать? – Костя напрягся, кажется, вот сейчас речь зашла о серьезных вещах.

Эмилия села на краешек огромной кровати, приглашающе похлопала рядом. И рассказала своему нечаянному знакомцу все. Все, что знала, все, что надумала, про проклятие, про переселение, про чудака-дядюшку, про незадачливых женихов…

Костя обескураженно поскреб в затылке. Кажется, блажь избалованной принцесски обернулась действительно суровой необходимостью.

- … и если ты меня повезешь домой, я сбегу от тебя при первой же возможности. А если не получится, то все равно уеду уже из дома второй раз. Третий, если понадобится. Четвертый. Я все равно доберусь до великого Орла, - закончила Эмилия со вздохом, но твердо. Помолчала и перевела тему:

- А почему ты не взял причитающуюся тебе награду?

Костя усмехнулся:

- Это называется «взятка», - он взъерошил волосы упрямо мотнувшей головой Эмилии и закончил:

- Завтра с утра пойдем на рынок покупать тебе теплые штаны – в горах холодно.

***

Когда Генри уставился на телеграф, Оддбэлл познал на практике, как баран смотрит на новые ворота. И понял, что как бы шурин не хорохорился, строя из себя поклонника и знатока прогресса — что и как делать с радиотелеграфным аппаратом, он не имеет ни малейшего представления. М-да, уж... Ладно, придётся учить.

- Генри, постой-ка! А вот ещё генератор — электратор, фонарятор — зажигатор!

Оддбэлл поджал одну ногу, упёр руки в бока и положил голову на плечо, практически превратившись в сыча, только в человеческом обличье и размере. При всей серьёзности ситуации, Генри не смог сдержать сперва улыбки, а потом и смеха. Вот же шут гороховый, а? Ну ни минуты без своих ужимок. С одной стороны — вот как с ним серьёзные дела делать, как ему довериться и жизнь дочери доверить? А с другой — кто лучше него подбодрит, из самой безвыходной ситуации найдёт не только самый простой, но ещё и самый жизнеутверждающий выход?

Аристократ отсмеялся и устало опустился на скамью у стеллажей. На маленьком столике справа стояла большущая, с блинную сковороду, бобина узкой бумажной ленты на металлической вилкообразной опоре, рядом с ней лежал медный ключ Мурзе с полированным деревянным шариком-рукояткой. Генри взял ключ, потянул к себе, насколько хватило провода, повертел в руках... И боком положил обратно на стол.

Оддбэлл застонал и закатил глаза. Мысленно. А вслух сказал:

- Знаешь, шурин, а почему бы нам не взять всё это гениальное добро будущего, не погрузить его в твою коляску, да не отправиться отведать вкуснейших жаворонков, что печёт твой замечательный повар?

- Жаворонков? Ты в своём уме, Блэст? У нас пока в перспективе осеннее, но никак не весеннее равноденствие! Да и даже если б было весеннее — согласись, пропажа Эмилии — мало подходящий повод для праздничной стряпни! - Генри начал терять самообладание. Шутки чудаковатого родственника переступали все допустимые меры.

- Да? Хм, - Оддбэлл переложил голову на другое плечо и сменил ногу, - Ну да, точно. Тогда просто поедем и установим генератор и этот аппарат у тебя дома. Безо всяких жаворонков.

И, не дожидаясь согласия, учёный сгрузил аппарат на тележку и резво потолкал её к выходу. Через пару минут в лабораторию вошли двое помощников, молча вытащили из угла здоровенный паровой генератор и понесли, очевидно, туда же, куда перед этим последовали Оддбэлл и телеграфный аппарат — к выходу из дома. Генри покачал головой, встал, поправил костюм и отправился следом.

По приезде в усадьбу мужчины немного поутешали снова расчувствовавшуюся было Луизу. Немалую роль в утешении сыграло привезенное оборудование и связанная с ним надежда на то, что вестей от поисковиков не придётся ждать неделями, и все новости можно будет узнавать буквально по горячим следам. Ободрённые такими приятными мыслями, решили ставить аппарат не в кабинете, как предполагалось изначально, а прямо в гостиной, и немедленно заняться телеграфным ликбезом.

Через полчаса генератор исправно тарахтел, напоминая самовар извергаемыми через высокую коленчатую трубу тяжёлыми паровыми облаками, а аппарат мигал зелёной лампочкой настройки и желтоватой подсветкой рабочей области перед собой. В освещаемом прямоугольнике на столе рекомендовалось расположить ключ передачи.

Сделали всё по инструкциям, даваемым Оддбэллом, антенну закинули на крышу, генератор установили в закрытом сверху, но с разобранными на доски и брёвна стенами старом овине и приступили к обучению «операторов».

Первой, что было совершенно логично, за прибор захотела сесть Луиза. Ведь именно ей выпала самая тяжёлая участь в любом расставании — ждать. И, как ни странно, очень быстро, практически «с лёту» освоила и азы работы с ключом, и непростую линейно-графическую кодировку — так называемую «азбуку Мурзе».

С Генри пришлось повозиться дольше. Оддбэлл уже было пожалел, что не захватил второй, портативный вариант аппарата, но тут «ученик» стал делать очевидные успехи, и Оддбэлл, воспрянув духом, начал разливаться соловьём на тему промежутков, интервалов, частот, соответствий ударов ключа сотням, десяткам и единицам, а так же буквам алфавита. Не забывал он ещё рассказывать байки, в которых владельцы телеграфных аппаратов путали символы и отправляли в свободный эфир такие удивительные и трудноразгадываемые радиограммы, что расшифровавшие оказывались в крайнем заблуждении и предпринимали из-за этого действия, не имевшие ничего общего со здравым смыслом.

Так, то со скрупулёзными объяснениями, то с шутками-прибаутками, чудак-учёный сумел-таки к вечеру вложить в голову родственника необходимый минимум знаний и надёжно закрепить их там. Затем, будучи напоен ароматным чаем с нехитрой, но вкусной выпечкой, которую повара успели сообразить за день, Оддбэлл Блэст раскланялся и удалился верхом на почтенном покладистом пони, которого родственники привели с собой, закрепив поводья на запятном поручне коляски.

Вернувшись, Оддбэлл первым делом отправился в ангар, к дирижаблю. Поднявшись в гондолу, мужчина подошёл к закреплённому на тумбе портативному телеграфу, тому самому, о котором вспоминал в процессе обучения Генри, включил питание и взялся за ключ. Усиливаемый оболочкой дирижабля, использующейся в качестве антенны, сигнал понёс в эфир очереди точек и тире.