—————

1. Господа, мы нашли Ваши документы! (Итал.).

2. Сладкая жизнь (Итал.).

3. Вежливое обращение к женщинам (множественное число франц.).

Глава 58

Глава 4. На грани третьей мировой

Часть 13

В краю тысячи водопадов и десяти тысяч озёр, никто не решается пересечь медвежью тропу, редкий охотник-следопыт заходит в эти места. Да и с какой стати сюда забредать человеку?

Рождённое исполинским движением планеты миллионы лет назад, лежит за полярным кругом, десять месяцев в году покрытое снегами, плато Путорана. Оно представляет собой мощный слоёный базальтовый пирог, невозможный и невероятный. Его просто не должно было быть на планете!

Начать хотя бы с вида.

В некоторых местах число лежащих друг на друге сверхпрочных каменных плит доходит до двадцати, словно кто-то приказал лаве изливаться через абсолютно равные промежутки времени. После того, как первый слой каменел, превращаясь в гладкий и ровный пласт, на него наливалась новая – такая же идеально раскатанная – плита!

У обитающих рядом ненцев и эвенков, Путоран связан с местом обитания хозяина Ада. В раннем эпосе нганасанов, ближе всех подобравшихся к базальтовой равнине, звучат редкие по красоте легенды о Боге, который на огненных крыльях уничтожал жизнь. Эвенки, дополняя повествование, рассказывают, как заставил он кипеть воды текущих здесь рек. Место же выхода Огненного Бога закрыто одним из самых глубоководных в мире озёр – «Чашей слез». Загадочного озера… его глубину пока удалось измерить лишь приблизительно – более километра. Прозрачные воды бездонного озера священны, а матери столетиями приходят сюда, чтобы заглянув в его зеркальную поверхность, увидеть предначертанную богами судьбу своих сыновей. И жалуются богине Эшвуд вдовы, и плачут, роняя слёзы в бездонные воды, стоя на коленях перед базальтовой скалой – именно в этот камень превратилась богиня, потерявшая сына от руки злого Бога.

Совсем рядом, у другого озера, Агата, находится единственное постоянное поселение на плато Путорана. Это метеостанция, образованная по личному приказу руководителя Комитета Государственной Безопасности Семичастного В.Е. от 10 мая 1962 года.

Ровно за 12 дней, в условиях абсолютной секретности, силами отдельного специального батальона внутренних войск, (номер 13/666!!!), здесь были установлены приборы метеослужбы, радиолокационная, (мощнейшая на тот момент!), станция и макет буровой вышки для глубинного бурения пород. Шестнадцать вездеходов, оставленных когда-то людьми на плато, до сих пор стоят оскаленными остовами. И очень недобро смотрят пустыми глазами-фарами на периодически появляющихся здесь в последнее время туристов.

Сотрудники станции меняются один раз в год. Кстати, на повторную зимовку в этот медвежий угол не вернулся ещё никто. Но все они, ежегодно с 25 декабря и по 7 января, когда небо сереет рядом с уснувшим на зиму водопадом Хабарба, наблюдают удивительное зрелище.

Сначала из земли вырывается к звёздам быстро вращающаяся спираль, которая постепенно растет и превращается в гигантскую, ярко светящуюся пружину, упирающуюся в бесконечное небо. Некоторое время она беззвучно висит в черноте небес, – не увеличивается и не гаснет. Только мягко переливается светом…

Через пятнадцать минут, секунда в секунду, спираль перестаёт светиться и, так же внезапно, исчезает. Словно кто-то там, глубоко внизу, выключил рубильник, питающий энергией это невиданное образование.

На плато есть ещё одно чудо. Есть место, будто выложенное шестиугольной брусчаткой. Если не знать результаты анализа, то не поверишь, что это природное образование, а не дело прилежных человеческих рук. Один раз в шесть недель на этой созданной природой площади сами собой появляются рисунки. Это выжженные овалы, круги и треугольники, словно нарисованные умелой рукой мастера. Они невероятно похожи на древние шумерские письмена. На базальте легко читаются имена Тиамат, Мардука и Энки. Держатся эти рисунки обычно двое суток – и тоже бесследно исчезают.

С 1962 года, без каких-либо объяснимых причин, плато стало расти на 2 см в год. Это обстоятельство, фиксируемое всеми сейсмологическими станциями мира, позволяет предположить об идущих глубоко под землёй процессах, которые могут служить предтечей будущей всемирной катастрофы…

***

Одетый в стиле хиппи, (словно поражённый стрелами нового ветра перемён), мужчина стоял на окраине аэродрома Флойд, прислонившись к красному «мустангу». Недалеко переливались бликами синие воды залива Ямайка штата Нью-Йорк. Слегка сморщив потомственный нос, мужчина, с интересом, наблюдал за закатом. Посчитавший его бездельником, погрешил бы против истины, как, впрочем, и тот, кто счёл бы, что «хиппи» любуется красками природы. О нет, мужчина в странном костюме был занят совсем другим. Он следил, как прямо из розового заката, из-за облаков, собравшихся над морем в небольшую пушистую отару, вынырнул, сверкая жёлтым брюхом, частный самолёт. Сделав круг над взлётно-посадочным полем, он плавно опустился на серый бетон и прокатился, чихая усталым мотором, почти до края полотна, остановившись в каких-то десяти метрах от яркого автомобиля.

Открылась дверь, откинулся трап и показался пассажир. Слегка наклонив голову, щурясь от яркого заката, на горячий бетон аэродрома спустился мистер Киссенджер. Осмотревшись, и, тщательно изобразив на лице радостное удивление, он направился к чудаковато одетому господину.

Гость первым протянул широкую ладонь человеку, игнорирующему официальные костюмы, и начал:

– Благодарю, дорогой Алан, за организованную вами и разрешённую мне встречу. Я ненадолго отвлеку вас от отдыха, но, всё-таки, дела всегда впереди, а отдохнуть мы сможем и на кладбище.

Он осклабился, предполагая ответную усмешку.

Однако, одетый в потёртые джинсовые клёши и куртку «Монтана», собеседник был на редкость неулыбчив.

– Как прошёл перелёт? – сухо поинтересовался он.

– Сиденье было жёстким и узким, я, с трудом, смог разогнуть спину, – сразу изменив тон, ответил прилетевший.

– Серый наглец действительно покопался в катакомбах? – строго продолжил встретивший его Алан Гриспен, будущий Председатель Совета управляющих Федеральной резервной системой США, (и постоянный член Билдербергского клуба).

– Мне подтвердили это все источники, – кивнул головой мистер Генри Киссинджер, недавно принятый, новый член закрытого клуба.

В воздухе повисла пауза. И больше о делах не было сказано ни слова. Словно необходимость решать судьбы мира была временно отложена.

– Поехали. Ради вас изменили расписание, – наконец, проронил мистер Гриспен. – У нас есть сорок минут, чтобы позволить себе чашечку зелёного чая. Эскулапы утверждают, что этот напиток чрезвычайно укрепляет здоровье, тонизирует и продлевает жизнь.

Некоторое время мужчины молча ехали по Кони-Айленд авеню, а затем свернули на дорогу, похожую на зелёный арочный коридор. Наконец, рычащий мустанг плавно затормозил у здания, построенного в колониальном стиле лет пятьдесят назад. Их встречали.

Господ разместили в кабинете под величественным портретом Джорджа Хили «Авраам Линкольн», подлинник которого, (или копия?), украсил при Рузвельте парадную столовую Белого дома.

Наконец, молчание прервали чёткие слова:

– Что желают джентльмены?

– Лососину, сырники и тост, – кивнул Генри.

– Вы придерживаетесь кашрута? – вежливо спросил сидящий напротив.

Киссенджер кивнул. В этот момент в кабинет въехало инвалидное кресло, и громогласный жизнерадостный голос новоприбывшего прокричал, заставив сидящих в креслах мужчин напрячься:

– Нет-нет, я, конечно, понимаю, как вы, молодежь, приветствуете старые обычаи… в этих стенах! – И он бурно расхохотался. – Нет-нет, дети мои, я не призываю пить молоко матери, зажёвывая его куском капающей жиром плоти, но... это восхитительно!

И хохот стал слышен на лужайке напротив! Гости терпеливо внимали, (хотя и не находили ситуацию смешной).