– Дайте человеку спокойно поесть, – пытается их пристыдить Луна.

– «Человеку»! – Юп тут же цепляется за сказанное и задирает вверх указательный палец, явно пародируя Сата, – Дай «человеку» мяса, если уж кровь «человеку» не полагается.

– А что, мы… в смысле вампы, пьем кровь? – спрашиваю осторожно.

– Они тебе даже этого не рассказали… – Юп обвинительно повышает голос, – …чистюли.

– Вот ты и расскажи, – парирует Луна, а я отмечаю, что Сат вообще в разговоре не участвует, к выходкам Юпа и Мерки он совершенно индифферентен.

– Вообще-то мы не пьем кровь, – начинает рассказывать Мерка вместо Юпа, – Как видишь, рацион у нас самый обычный, человеческий…

– Но пить кровь мы способны, – вскидывается Юп.

– Люди тоже способны пить кровь, – возражает Мерка.

– Да, но люди не получает за это опыт!

А вот тут я уши свои островерхие навострил. Тема набора опыта – зело важная тема. А Юп и Мерка, похоже, не так сдержаны на язык, как Сат и Луна.

– Ага, только для получения опыта жертву нужно высушить полностью, то есть до смерти, – Мерка смотрит на Юпа обвиняюще, и тут уже, пользуясь случаем, за сказанное цепляюсь я сам.

– Погодите, – встреваю, – За убийство так и так опыт дают. В чем разница?

– Никакой разницы, о том и речь, – говорит Мерка таким тоном, будто подводит итог старому спору, но задетый Юп не желает прекращать разговор.

– Ты просто не знаешь, – упрямится он, – Ты никого и никогда до смерти не выпивала.

– Оставьте этот пустой спор, дети мои, – голос, наконец, подает Сат, – Мы никого не убивали, не убиваем, и убивать не собираемся. Слава богу, у нас другой способ набора опыта. Вполне мирный. Точка!

На некоторое время устанавливается тишина. Каждый молча поглощает свой завтрак. Я тоже глотаю кашу, распухшая нижняя губа совершенно не держит, мне приходится прижимать ее пальцем, чтоб овсянка обратно не вываливалась. Глядя на мои мучения, Мерка не выдерживает первой:

– Вик, что у тебя с губой?

– Ставил инъекцию с сывороткой регенерации.

Вот, сука, не ожидал, что эти четверо способны так громоподобно ржать. А еще врачи… никакого, мля, гуманизма. И главное, совершенно не понимаю, что не так…

– Вик, прости, – Луна первая отсмеялась, – Но зачем так варварски это делать?

– А как по другому-то? – мне теперь не только обидно, еще и злиться начинаю.

– В интерфейсе ставишь галочку: «режим само-инъекции». Все просто, и никакого самоистязания.

Мля-я. Чувствую, как краснею до корней волос. Вот молодец ты, Витя. Очень по-русски. Покуда гром не грянет, вамп в инструкцию не глянет. Поднимаюсь из-за стола.

– Спасибо за завтрак, – говорю подчеркнуто сухо, – Если не возражаете, я у себя чай попью.

Под всеобщее молчание Луна подрывается с места, наливает мне чай и подает кружку. Принимаю с коротким кивком и пытаюсь идти на костылях, одновременно держа в руке кружку. Само собой, задача непосильная. Чувствую спиной, как на меня смотрят четыре пары глаз. К дьяволу отбрасываю костыли и костыляю на своих двоих, при этом безбожно припадая на короткую левую ногу.

Понимаю, что веду себя как мальчишка, но поделать с собой ничего не могу. Разве только шаг приходиться сбавить, мое слабое тело к быстрому подъему по лестнице не способно. Одышка, ломота в суставах и мышечная боль безжалостно настигают уже на сраной третьей ступеньке. Луна подхватывает мои упавшие костыли, догоняет на лестнице, отбирает кружку.

– Вик, не дури, врач сказал не нагружать ногу. А я между прочим врач. Вот и слушай врача.

Честно сказать, забота Луны мне приятна. Принимаю от нее костыли, ковыляю дальше наверх, Луна поднимается следом. Захожу в свою спальню, Луна тоже заходит. Ставит кружку с чаем на табуретку.

– Вик, не обижайся на нас, – просительно говорит Луна, – Мы тут все немного… нервные. И твое появление такое… такое неоднозначное. Нас всех это всколыхнуло. Сегодня на ночном дежурстве только о тебе и говорили.

– О том, как я кашу жру? – не, ну реально, что еще они могли обсуждать? Разве только мои двойки в показателях.

– Ну зачем ты так? Ты пойми, мы все живем очень однообразной жизнью: дом-работа. А тут появился ты, такой загадочный, неведомый… Сат говорит, что ты поднялся прямо из преисподней, что Аристарх отправил тебя потому, что ты способен на решительный поступок, что ты наконец раскачаешь наше тихое болото…

– Благодарю за доверие.

– Ты все-таки обиделся, – констатирует Луна со вздохом, – Пожалуйста, не суди о нас скоропалительно. Я сейчас сделаю тебе инъекцию и оставлю одного.

Луна подходит ко мне, а на меня опять накатывает смятение.

– Подожди, послушай, – я пытаюсь подобрать слова, но не могу даже собраться с мыслями и вываливаю то, что лежат на поверхности, – Луна, ты очень красивая девушка. Потрясающе красивая. Какие у тебя отношения с Сатом?

– Вик, давай не так сразу, а? – мне кажется, или в ее прекрасных глазах какая-то потаенная боль?

– Ладно не сразу так не сразу, – стараюсь не выдать досаду и раздражение. Ну а что? Трудно сказать: живем вместе или не живем вместе? – вечно у женщин все не просто.

Она виновато улыбается и смотрит на меня с благодарностью, видимо за то, что согласился замять тему, снова подшагивает, кладет мне руки на плечи и приподнимается на цыпочках, но я нахожу в себе силы отстраниться.

– Нет. Твои инъекции слишком уж эротичны. А я не хочу с первого дня пребывания устраивать любовный треугольник. Справлюсь как-нибудь сам.

– Сам ты не справишься, – мягко, но твердо говорит Луна, – Завтра ты должен выйти на работу.

– Да? Не знал, что здесь такое суровое трудовое законодательство.

– Только для нас. Мы – вампы, мы должны неукоснительно соблюдать уложения гвоздя.

– Чьи уложения?

– «Гвоздя», Вик. Гильдия Вольных Охотников, аббревиатура ГВО, в простонародии «Гвоздь». За последние годы гильдия вошла в силу, разрослась до уровня трудового профсоюза. Она много чего контролирует. В том числе и условия нашего здесь пребывания. Понятно?

Припоминаю гильдию, Турист-отель, бегемотоподобного орка Боргу.

– Понятно.

– Тогда не спорь и… – Луна смотрит на меня лукаво, – …получай удовольствие.

– Ну смотри, ты сама настояла.

Позволяю Луне сделать мне очередную инъекцию… и опять прокатывает неконтролируемая волна возбуждения. Прихожу в себя от ее сдавленного шепота: «ну все, Вик, все, отпускай меня, черт». Отпускаю. Не помню, когда сжал ее в объятиях. Ее глаза подернуты поволокой, может я и ошибаюсь, но готов спорить, что она возбуждена не меньше меня.

– Мы потом вернемся у этому… разговору… обязательно, – она торопливо выходит из комнаты и закрывает за собой дверь.

Заваливаюсь на кровати на спину, руки завожу за голову, гляжу в потолок, прихожу в себя. Жду, когда схлынет возбуждение и накатившая злость на Луну. Чего я собственно завелся? Всяко бывает в жизни. Живут люди с нелюбимыми мужьями или женами. И не расходятся. Никогда не понимал, но кто я такой, чтоб кого-то судить? В конце концов, ее жизненных обстоятельств я не знаю. А время оно само по местам все расставит.

Хотя, складывается у меня подозрение, что у этой семейки тайн и секретов хватает. За семнадцать-то лет и у обычных людей скелеты в шкафу появляются. А тут вампы. Их всего четверо, и живут в окружении, прямо скажем, не самом дружелюбном. Юп вон не просто так про кровь сегодня заговорил. Видать, поднакопилось у мужика. Но я и Сата понимаю. Сат разумен, Сат осторожен. Ведет семейство по пути мирного развития. Кто я такой, чтоб судить Сата?

Черт. Что ж нога-то так зудит и чешется? А, ну да. Я ж сам себе три инъекции вкатил, пусть и слабых, и потом Луна еще одну. У меня реген сейчас разогнался выше тройки. А в те времена, когда у меня была тройка в регенерации на мне рваные раны в считанные минуты зарастали. И даже отжиматься пока не буду. Пусть уже чертова конечность отрастет до нормы. Хватит с меня этих инъекций от Луны. Ни к чему хорошему они не приведут.