- Думаешь, ты сможешь удержать это в тайне от меня?

- Даже и не знаю.

- Значит, придётся потерпеть.

- Ладно, но в таком случае, ты как можно скорее разведешься.

- Зачем?

- Чтобы мы успели пожениться до рождения ребёнка.

- Когда это я соглашалась выйти за тебя?- иронично поинтересовалась она, приподнимая брови.

- Восемь лет назад, забыла? При всех сказала «да».

- Ты не так спрашивал!- возмутилась Кира и добавила. – К тому же, я была молодой, влюблённой и глупой. А это не в счёт.

Артём приподнялся на локте, чтобы лучше видеть её лицо и, заметив сдерживаемую улыбку, тоже улыбнулся.

- Ты можешь прекратить быть такой вредной?

- Нет,- улыбка расползлась по её лицу ещё сильнее. – Ты ведь сам сказал, что обожаешь мой скверный характер. Вот и терпи теперь.

- Какая ты злопамятная.

- Ещё бы. А это у меня даже не начался рецидив в перепаде настроения.

- Жду не дождусь,- тихо произнёс мужчина и, склонившись, поцеловал её.

- Ты хочешь меня?- еле слышно спросила Кира, едва он отстранился.

- Хочу.

- Тогда почему мы ещё разговариваем?- она потянулась к нему, но его вопрос остановил её у самых губ.

- Ты уверена, что мы не навредим…

- А ты прояви отцовскую заботу,- выдохнула она с вызовом, тяня его на себя.

- Вот так?- невинным тоном осведомился Артём, срывая с её губ прерывистый вздох.

- И так тоже…

10 глава. Вторая часть.

***

- О Господи! Что?!- женский голос на том конце линии затих, и Артём поспешно подавил улыбку, представляя, как Лина Деминова, какое-то время составляющая ему прямую конкуренцию и компанию в прелестях свободной жизни, медленно опускается на стул, пытаясь переварить сказанное. – Тём, ты дурак, да?- не заморачиваясь в выборе выражений, поинтересовалась она. – Кто сообщает такие новости по телефону?

- Извини, к вам я ну никак не вырвусь. Ты, надеюсь, там рожать не собралась?

- Если соберусь, будешь с Владом сам объясняться.

- А что так?

- У него синдром гиперопеки развился,- рассмеялась Алина. – А ближе к концу совсем стало страшно.

- Тебе или ему?

- Мне, конечно!- с наигранным возмущением заявила подруга. – У меня муж с катушек слетел на фоне известия, что у нас дочка родится.

- Как я его понимаю…

- Это что заразно?

- Возможно,- улыбнулся Артём.

Несколько секунд они молчали, а затем Лина на выдохе произнесла:

- С ума сойти. Так вот зачем ты уехал? Признаться, мне казалось, ты успел её забыть.

- Успел,- ответил Романов. – Наверное. Но это, как зависимость. От неё невозможно излечиться.

- Тём, ну я рада. Правда,- она рассмеялась, и в трубке послышался какой-то шум. – Ладно-ладно. Я передам. Успокойся,- смех стих, в голосе зазвенели приказные нотки. – Никита, я кому сказала!

- Как там поживает мелкий?

- Прекрасно. Чуть не убил меня, желая передать привет.

- О, материнские гены на лицо! Никитосу тоже привет.

- Не хами!- беззлобно огрызнулась Алина. – Это гены Деминова, а не мои. Он даже похож на него. Нет на свете справедливости!

- Как печально.

Оба улыбнулись, а затем Алина тихо добавила:

- Я соскучилась, Тём. Так своей ненаглядной и передай. А, если она тебе надоест, возвращайся.

- Любимова, не начинай…

- Ну что мне уже даже соплей распустить нельзя? Мой лучший друг женится и собирается стать отцом.

- Нельзя. Не твой стиль.

- У меня детскую оккупировали вещи розового цвета. Мне теперь всё можно,- выдвинула та свой козырь, Артём почти видел её довольное лицо.

- Ладно, убедила. Но только не увлекайся.

***

Новый год они встретили вместе. Так же прошёл весь январь. В совместных прогулках, разговорах порой ни о чём и просто молчании, во время которого было комфортней чуть ли не сильнее, чем когда они говорили. И Артём, и Кира будто сговорились, понимая, что больше времени только для них двоих уже не представится. Оно было растрачено задолго до того, как они сумели найти выход из конфликта, тянувшегося долгие годы. А сейчас им предстояло наверстать хоть что-то из упущенного за оставшиеся до родов месяцы.

В марте Князев сообщил, что Кира уже может вернуться в Киев, но она отказалась, аргументируя это тем, что сейчас поднимется много шума из-за её уже заметной беременности и их развода, проходившего в закрытом порядке. Она не желала рисковать и давать жадным до сплетен журналистам шанс измазать их в грязи.

К апрелю Артём чётко осознал, что благодаря Лине ему чертовски повезло быть подготовленным к общению с беременной. Иначе, он мог поклясться, что съехал бы с катушек в момент, когда всё и началось. На пятом месяце Кире, будто крышу снесло. Она сама не понимала, чего хотела. А, если и понимала, то – нарочно или нет – не могла объяснить этого ему. И чем больше беременность ограничивала её (будь то невозможность спать в положении, которое ей нравилось, или то, что большую часть дня её клонило в сон), тем круче ставали американские горки. Алина, выслушивающая все его жалобы, смеялась и давала только один совет. Это как с сумасшедшими,- говорила она,- хочешь не попасть под раздачу, улыбайся. И наберись терпения.

И он набрался. Скрипя зубами, правда. Стал чаще мотаться в город по делам, которые никто не отменял, но всегда возвращался, стараясь не задерживаться, поскольку не желал оставлять Киру одну.

***

Затяжная зима, отступившая лишь в апреле, передала весне эстафету на какие-то несчастные три недели. И никто даже не успел оглянуться, как вместе с первыми майскими днями пришло лето.

Как странно, что причуды природы, случившиеся в этом году, так отчётливо повторяли то, что она чувствовала. Ну, или то, чтобы она чувствовала, если бы могла.

Силы покидали её. С каждым днём она видела это всё отчётливее. То, ради чего она так долго держалась, свершилось. И не осталось ничего. Набаев забрал у неё возможность жить и дышать, а, когда и сам ушёл, увлёк за собой её. Забавно, Альбина всегда знала, что так случится. Иногда ей казалось, что это наступит нескоро или вообще не наступит. А теперь…

Месть состоялась. Но не стало легче. Только пусто внутри, как в тот день, когда этот ублюдок ввалился в её комнату и самодовольно заявил, что всё решил за неё. Он, не скрываясь, праздновал победу, наплевав на её боль. И говорил, что она сама виновата в том, как всё сложилось. Он ведь предупреждал её и давал право выбора.

У Набаева вообще было странное понятие о выборе. Он не умел просить. А, если ему отказывали, получал желаемое силой. И, конечно, в чём-то мерзавец был прав. Она невольно подписала приговор человеку, которого любила. Но у неё не было выбора.

Какое-то время её жизнь текла безоблачно. Она была юна, влюблена в самого прекрасного парня на свете. Они собирались пожениться. А затем появился он.

Ей пришлось отказаться от Димы, когда поняла насколько опасно перечить нежеланному ухажёру. Но она застыла у края, когда поняла, что ждёт ребёнка. Дима был вне себя от восторга. Он твердил, что никто им не помеха, что он не отдаст её так просто, что ребёнок – это знак. И им просто нужно уехать так далеко, как они смогут. Альбина долго колебалась. Но Дима был упёрт, и в какой-то момент ему удалось убедить её в том, что всё уладится. Они сбежали.

Тот месяц был прекрасен, наполнен чем-то, чего раньше никогда не было и чего не наступило потом. Тридцать дней иллюзорного счастья стоили Диме жизни. Диме и их ребёнку. Об этом Набаев, не потрудившись даже изобразить подобие сочувствия, объявил ей, едва она пришла в себя.

- Ты моя,- сказал он,- и своё я всегда возвращаю туда, где оно должно быть – при мне.

Альбина не сразу ему поверила, словно что-то удерживало её от того, чтобы с головой окунуться в пучину ада. И захлебнуться в ней. Но этот страшный человек никогда не бросал слов на ветер.

Они поженились, и она перестала существовать. Конечно, это случилось раньше. Много раньше. И на тот момент от неё осталась только тень. Нужно было ли её мучителю больше?