– Разве вы не боитесь заразиться? – спросил Мартейн у Илаи, которая угощала Беспечность яблоком.

Она повернула в его сторону свой совиный шлем.

– Боюсь, конечно. Но что это изменит?

– Вы необычайно хладнокровны.

– Наследие моих предков, я полагаю. Я родом из Оскир.

– О… Мне жаль.

– Не стоит, господин Орф. Все это уже в прошлом.

Они поехали в сторону Рыночной площади. Замыкая своеобразный круг, который Мартейн проделал сегодня по городу, конечной точкой его поездки должен был стать Собор.

Мартейн следовал за Илаей Горгон по тесным улочкам и тайным ходам, казалось, прорытым в грубой толще домов. По пути им попадались покойники, которых еще не нашла санитарная бригада Вокил. Они очень быстро начинали разлагаться, и запах перебивал даже вековую вонь улиц Бороски. Попадались и живые, крадущиеся вдоль стен, словно тени. Когда они выезжали на относительно широкие улицы, Мартейн видел, как солдаты отгоняют от себя жителей, которые кажутся им зараженными, взмахами алебард. За несколько улиц отсюда Хозяин «Разрубленного шлема» торопливо прятал в винном подвале артисток бродячего театра, чтобы их не разорвали озлобленные жители, считавшие, что болезнь пришла снаружи. Нищий со слоновой болезнью баюкал в исполинских руках воробья, погибшего, как и многие птицы, вместе с Габрицием Угаин. Владелец «Магических товаров Янса Духа» яростно хлестал вино и не обращал внимания на отчаянный стук в дверь.

– Кожевники, Кольчуга, Горлышко Бутылки, улица Железной Гривы, Скотопрогон… Взгляните, как медленно, но верно меняется архитектура города, когда мы отдаляемся от реки, – Илая, кажется, чувствовала себя на куртуазной конной прогулке. – Вся эта странная лепнина по карнизам, желоба и водостоки в виде раззявивших пасти чудовищ… Архитекторы вдохновлялись нечеловеческим зодчеством Подземелья и бездумно переносили его элементы сюда, на поверхность. Как будто не мы завоевываем Подземелье, а оно нас.

– Кажется, вы не слишком жалуете Подземелье.

– В отличие от многих, – Илая долго молчала, потом продолжила: – Господин Орф, что вы думаете о теории, которая гласит, что у нашего разума есть тень, сотканная из глубинных, непознаваемых чувств и стремлений?

– Я знаком с этой теорией. Но я никогда не замечал, что мой разум отбрасывает какую-либо тень, – Мартейн вдруг вспомнил безмятежное лицо Гроциана Угаин, вспомнил Тлеющий Лес. – Хотя, возможно, в этом-то и смысл.

– Безусловно. Это Подземелье нашего разума, если хотите. Оно являет себя в наших ночных кошмарах, и преследует нас. Если продолжить метафору, можно сказать, что мы уже какое тысячелетие спим и видим во сне Подземелье. Или Подземелью снится наш мир?

– Я же говорил, что не силен в метафизике.

Они прибыли на Рыночную площадь по боковой улице Призрака-Медведя. Илая Горгон показала на Собор.

– Вам не кажется, что эти его остроконечные шпили, все эти многочисленные пинакли, похожие на языки окаменевшего пламени, так и тянутся вверх, так и тянутся в ужасе подальше от Подземелья? Собор построил первый Король-Дракон на месте капища Бо-Йелуда, где приносили человеческие жертвы. Говорят, у Короля было две головы. Удобное соответствие с традиционными Рогами Власти Вокил, не находите? Может быть поэтому они предали своего бога и стали первыми вассалами Дракона и полководцами его армий.

Внутри Собора было холодно и темно – закрытые туманом, словно ставнями, витражи ослепли и состарились. Выжившие Мясники Божьи иступленно молились у алтаря, и Мартейну стоило немало усилий заставить их действовать.

Когда он вышел, Илая привычно ждала его у лошадей.

– На сегодня все, – сказал Мартейн. – Я безмерно благодарен вам за поучительную экскурсию, но мне надо хоть немного поспать.

– Вы знакомы с гербом города – драконом, пожирающим свой хвост? – внезапно спросила собирательница слухов. – Вы знаете, что он символизирует?

– Смерть и перерождение? – вяло откликнулся Мартейн. Он готов был улечься прямо на ступенях Собора, хоть опухоль на руке и дергала, как больной зуб.

– Традиционно – да. Цикл бытия, вечность, которая сама себя тратит и возобновляет. Своего рода бессмертие. Считается, что эта эмблема пошла от Королей-Драконов, но задолго до их появления в этих краях существовали древние культы Луны, той самой колдовской Луны Фестиваля, которую вы имели удовольствие наблюдать вчера. Так как Луна периодически увеличивается и уменьшается в размерах, она стала символом цикличности жизни и ассоциировалась со змеем.

– Занятно.

– Не более того. Символ – не вещь в себе, застывшая во времени. Он текуч и имеет свойство менять свое значение. Не изменил ли теперь этот символ свой смысл на более мрачный? Слепая жадность, безудержная аутофагия, каннибализм. Грех.

– Никогда не рассматривал это с такой точки зрения.

– Этот город жиреет от своих же мертвецов, господин Орф, и в конце концов он проглотит сам себя. Эти медицинские практики, которые распространились по всему миру отсюда… Они ненормальны. Бороска – город Луны, колдовства и суеверия. Свет Солнца, свет рационального разума не достигает темных глубин Подземелья, и никогда не достигнет. Поэтому Подземелье опасно, господин Орф, смертельно опасно для всего человечества. И я убеждена, что оно как-то связано с чумой. Чума пришла оттуда.

– Надо же, – Матейн краем плаща вытер лоб от выступившего склизкого пота. – Вы так бесстрашно произносите это слово. На Совете все упорно избегали его и называли Великую Чуму просто «болезнью».

– Естественно, господин Орф, это обычная реакция – замолчать беду, но пользы от нее никакой. Вам плохо?

– Нет. Мне просто надо немного поспать.

Илая забралась на лошадь. В глазах Мартейна плыло, и женщина теперь, окруженная прядями тумана, и вправду выглядела, как сова. Страшная, призрачная сова, перья которой сияют под луной красным светом.

Она не спешила уезжать.

– Вам не идет этот шарф, господин Орф, – наконец сказала она. – Позвольте предложить вам кое-что, что соответствовало бы достоинству логиста.

Из седельной сумки она достала какой-то предмет и протянула ему. Мартейн взял его. Это была маска из твердого белого дерева, похожего на кость, изображающая воронью голову. Длинный клюв, темные линзы, ремни и шнуровка.

– Это один из артефактов септологов, – сказала Илая. – Линзы подстраиваются под остроту зрения, а внутри кожаные подкладки, чтобы не натирало. Очень удобно.

– Откуда он у вас?

– Неважно. В клюве – ароматические травы, чтобы вас вдруг не вырвало от запаха разложения. В маске это будет опасно для жизни, вы можете захлебнуться. Не снимайте ее, даже когда ляжете спать. И самое главное – запомните – она никак не защитит вас от чумы. Она просто не даст ей вырваться наружу.