Электричка шла быстро, пропуская некоторые станции. Настроение понемногу улучшалось – был шанс успеть к адвокату. Настя про себя поблагодарила водителя за совет выйти и ехать на поезде. Она представляла себе, как быстро дойдёт до дома, заберет коробку и спокойно поедет обратно.

– Девушка, с вами можно познакомиться, простите за наглость? – молодой человек, скорее всего её ровесник, присел рядом с Настей.

Она помотала головой. Не говорить же незнакомому человеку о грядущем разводе. Парень, не дождавшись ответа, продолжил:

– А меня девушка бросила, представляете? Прямо накануне Нового года.

– Почему? – Настя удивленно посмотрела на своего соседа. Везет же ей сегодня на одиноких людей.

– Говорит, другого встретила. Мы, говорит, молодые, еще не определились, с кем быть. Надо, говорит, не бояться начинать новые отношения. Я её спрашиваю: как же я? Меня-то никто не спросил, хочу ли я с ней расставаться. Да и нет у меня никого другого.

– А куда вы едете? В гости? – Насте стало жаль беднягу. Но не приглашать же его к себе. Нельзя знакомиться из жалости и только чтобы не оставаться в новогоднюю ночь одной.

– Еду домой, – вздохнул парень. – У меня сменная работа. Только освободился. А дома пусто. Вот, думаю, сидит симпатичная девушка. Вдруг она не против познакомиться. Не, я понимаю, у вас точно есть мужчина. Такие не бывают одинокими. – Его взгляд скользнул вниз, к Настиной руке. На пальце до сих пор красовалось обручальное кольцо. Никаких сил не хватало наконец его снять. – О, я прав. Вы замужем.

Настя могла бы сказать, что разводится и просто пока не сняла кольцо. Но язык не поворачивался.

– Да, замужем, – кивнула она, проклиная себя за ложь. – У нас с мужем принято отмечать Новый год на даче. Простите, – совсем тихо прошептала Настя.

– Что вы! Это вы меня простите. С чего я решил, что вы одинока… На самом деле, вы такая грустная сидели… Простите, – снова извинился парень.

– Ничего страшного, правда, не извиняйтесь.

Неожиданно Настя увидела себя со стороны. Её приняли в клуб – такие же брошенные, одинокие люди видят в ней свое отражение. Не успела она развестись, а выглядит для них своей. Впрочем, расстались они с Мишкой не вчера. Было время превратиться в разведёнку.

Объявили следующую станцию – Настину.

– Мне выходить, – она встала и вымученно улыбнулась попутчику. – Желаю, чтобы в новом году у вас всё устаканилось, всё было хорошо.

– Спасибо! И вам всего самого наилучшего!

Настя кивнула ему напоследок и пошла к выходу. В сердце не хотел таять маленький кусочек льда, который там поселился после ссоры с Мишкой. Стало больно и захотелось плакать. «Расставанье – маленькая смерть», – вспомнила Настя фразу, когда-то казавшуюся ей ужасно избитой и банальной. Теперь-то она прекрасно понимала её суть…

Двери открылись. Настя вышла на платформу и впервые за день осознала, насколько непродуманно собралась загород. На ней были высокие замшевые сапоги песочного оттенка, эффектная, темно-коричневая юбка ниже колена, тонкий светлый свитер – толку от которого только если в высокой горловине. Сверху – утепленная куртка, едва прикрывавшая попу, и лихо намотанный на шею шарф в клетку. Весь наряд был выдержан в светло- и темно-коричневых тонах. Здорово – куплено в дорогом магазине, подобрано со вкусом.

Проблема заключалась в одном-единственном нюансе: Настя наряжалась утром для встречи с подругой, а вовсе не для поездки на дачу. Она привыкла туда ездить на машине, и мысль о том, что она будет вынуждена пересесть из такси в электричку, даже не закрадывалась.

Настя натянула на руки перчатки и осторожно пошла по скользкой, не ведавшей уборки платформе к улице. Она надеялась увидеть возле станции таксистов и бомбил, которые всегда тут толкались в поисках клиентов. Но ни одной машины не было, куда ни кинь взгляд. Неудивительно: с электрички сошла только она. Видимо, таксисты знали, что в это время ждать некого.

Ветер за городом дул куда сильнее. Чуть не сбивал с ног. Снег пытался залезть в глаза, рот, уши, за шиворот. Кое-как нахлобучив капюшон на голову, Настя замотала шарф посильнее и пошла к тротуару. Ловить попутку было страшновато и опасно – для этого пришлось бы идти по обочине дороги, а при такой погоде её попросту могли не заметить. В голову лезли всякие ужасные картины: маньяки-водители, машины, которые заносило на полной скорости, и они сбивали Настю…

Очень хотелось вернуться на платформу и поехать в Москву. Настя посмотрела расписание, встав спиной к ветру, и увидела, что впереди большой перерыв.

– Ага, уехала! – произнесла она вслух. Звук собственного голоса придал смелости. – Ладно, дура, раз зачем-то тебя сюда принесло, иди уже.

Подчинившись собственному приказу, Настя пошла вперед. Ноги проваливались в снег, и тротуаром можно было назвать то, по чему она шла, с большой натяжкой. Загородные дома тянулись вдоль улицы, но, как принято, их от Насти отделяли высоченные заборы. За некоторыми из них надрывно лаяли собаки, почуявшие постороннего. Дорожки к воротам, видимо, чистили, но сегодняшний снег успел занести всё вокруг. Скорее всего, за городом он с ночи и не прекращался.

На другой стороне дороги всеми огнями сверкал наряженный магазин. А в домах за заборами уже горел свет. Внутри виднелись высокие, облаченные в новогоднее убранство ёлки. Насте казалось, что она попала в сказку. Только в этой сказке у нее незавидная участь – той девочки, которую мачеха выгнала на мороз за подснежниками. Не к месту вспомнилась и другая сказка – про девочку, которая торговала спичками и заглядывала в окна домов, где уютно потрескивали дрова в камине, а люди собрались за большим столом отпраздновать Новый год. Или это было Рождество?

– Эх, без разницы, – снова сказала Настя вслух. – Не замерзнуть бы, как в той сказке. Двенадцать месяцев точно меня тут не ждут.

Ноги подмерзали, да и рукам в тонких, кожаных перчатках было не лучше.

– Хорошо, колготки сорок ден, – продолжала рассуждать Настя. Изо рта валил пар, ноздри, казалось, вот-вот слепятся друг с другом от холода. – Лучше, понятно, все сто. Но дурища хотя бы двадцатку не догадалась надеть, – продолжала она ругать себя. – И на том спасибо.

Вскоре показался поворот к их дачному поселку. Дорога сузилась, зато по ней стало куда легче идти: она была раскатана проезжавшими машинами. У них многие отмечали Новый год на даче, поэтому Настя надеялась, что возле ворот будет расчищено, а там уж она быстро проскачет к крыльцу.

Ни к месту вспомнилось, как они добирались сюда с мужем. У него-то, сколько они были знакомы, всегда была машина – здоровенный джип. Мишка заранее звонил мужику из поселка, который подрабатывал, оказывая всякие-разные услуги. Тот чистил и подъездную дорожку, и на участке. В доме включал отопление. Ему никто не боялся давать ключи – мужик надежный, свой. Он вообще из поселка не уезжал. Сейчас Настя вспомнила, что и этот мужчина одинокий. Что ж такое-то! А раньше мир казался светлым, радостным, все в нем были счастливы…

Показались общие ворота поселка. Надо было на телефоне нажать номер, чтобы они открылись. С трудом стянув перчатку, Настя еле гнувшимися пальцами нашла нужный контакт. Опять пришла непрошенная мысль – раньше ворота открывал со своего мобильника муж.

– Сиди уж, – махал он Насте рукой с доброй улыбкой. – Справлюсь.

Да, он был за рулем, он пахал на работе, но всегда о ней заботился, даже в таких мелочах. Слеза все-таки выкатилась и, прокатившись по щеке, застыла льдинкой.

Ворота медленно поползли в сторону. Прямо за ними стояла ёлка, которую традиционно наряжали жители. Она вся сверкала, обмотанная гирляндами. Дети играли в снежки, хохоча, падая в снег, веселясь от всей души.

Настя аккуратно обошла ёлку, но всё равно получила снежком в спину. Обернувшись, она обнаружила детвору, хором кричащую ей:

– Извините, тётя!