– Ну хорошо, так почему ты подумал, что Сергей мог вернуться назад? – спросил Виктор Петрович, взяв из дипломата блокнот и ручку.

– Если будете записывать, я ничего говорить не буду, – тихо сказал Олег, пройдя за угол, так как увидел, что ребята смотрят на них.

– Хорошо. Расскажи всё, что знаешь. Сергея обвиняют в жестоком убийстве Игоря Мордвинова, с нанесением множества ножевых ранений.  А это тяжёлая статья и парню грозит до двадцати лет заключения. Ты хоть можешь себе представить, что значит двадцать лет тюрьмы, тем более, если ты невиновен? – стараясь говорить спокойно, произнёс Виктор Петрович.

– Не давите на меня! В этом нет моей вины. Я вообще не хотел ничего говорить, но к нам домой пришли двое, я крепко спал, меня разбудили и сказали, что я должен так сказать следователю, иначе на месте Сергея, окажусь я. Что я должен был делать? – воскликнул Олег.

Видимо его всё-таки мучила совесть, это было видно по его блуждающему, испуганному взгляду.

Наступило молчание, Виктор Петрович не стал его нарушать, понимая, что Олегу трудно даётся признание.

– Когда Сергей ушёл, Игорь был жив. Я тоже разозлился на него, поэтому не стал дожидаться и вернулся в фойе, но Игорь следом за мной не пришел. Я подумал, что он тоже ушёл домой. Мы с ребятами до четырёх утра веселились, я и забыл о них… ну, в смысле и о Сергее, и об Игоре, потом пошли встречать зОри, на берег Балтийского моря, пешком прошли до Бранденбургских ворот. Вместе со всеми, я дошёл до дома и тут мы все разошлись. Я и предположить не мог, что в это время Игорь, уже мёртвый, лежит во дворе школы. Это все, что я знаю, – закончил говорить Олег.

Парень облегчённо вздохнул, сбросив с себя вину, словно огромный камень  с души. Но вдруг, посмотрев на Виктора Петровича, он отрешённо произнёс:

– На суде я этого говорить не буду. Мне очень жаль Сергея… помогите ему! Но быть на его месте… я пошёл…

Произнеся это, Олег было отошёл в сторону, где ещё стояли ребята и обсуждали произошедшее, потом остановился и обернулся.

– Лёша правду сказал… Игорь употреблял что-то, в смысле, нюхал, но мы не придавали этому значения. Правда, после этого, Игорь менялся, становился весёлым и разговорчивым. Однажды и мне предложил попробовать, сказав, что это блаженство… я отказался. Думаю, это были наркотики, хотя у нас это запретная тема… и я Вам этого не говорил, – сказав это, Олег быстро ушёл, так и не взглянув в глаза Виктора Петровича.

– Кем же ты вырастешь… засранец? – разочарованно произнёс Виктор Петрович, уходя к своей машине.

Сергей стоял возле железных дверей камеры, отвернувшись лицом к стене, как ему и приказали. Дежурный снял с него наручники и открыл тяжёлую дверь.

– Проходи! – сказал он.

Сергей молча зашёл в камеру и услышал, как за ним закрыли дверь, звук задвижки, будто бы стучал в мозг парня. Всё, что происходило с ним, было реальностью, но Сергей никак не мог поверить, что всё происходит на самом деле.

– О! У нас в хате заезжий пассажир! Может он чепушила, а, Шрам? Пошманать его? – подойдя в развалку к Сергею и раскрыв руки, словно хочет обнять его, сплёвывая на бетонный пол, произнёс один из сидельцев камеры.

– Не вякай, Шершень! Не гони арапа! Пока тема не ясна, усохни! За базар ответ держать надо. А ты проходи-ка… малявы на тебя ещё не было, прогон подождём. На чём повязали тебя, казачок? – не вставая со скамьи, говорил другой сиделец, которого назвали Шрамом, правда, никакого шрама Сергей на его лице не увидел.

Из того, что тут говорили, Сергей ничего не понял и продолжал молча стоять, потом его словно осенило. Он читал некоторые жаргонные слова в детективах и смотрел по телевизору фильмы про бандитов.

– Здравствуйте! Вернее, это… вечер в хату, привет честнОй братве! – неуверенно произнёс Сергей.

В камере находилось три человека и видимо, за главного был этот Шрам, вёл он себя более привольно и нагло.

– Хм.. ха-ха-ха! Свой пацан! Присаживайся, братишка. Шершень? Жратву готовь, жрать охота! – засмеявшись, сказал Шрам.

Шершень взглянул на третьего сидельца, резко кивнув ему головой.

– Давай, Дикарь, вынь шкеру, по ходу, вечер в хате, – сказал Шершень.

Сергей осторожно присел и молча ждал, что же будет дальше. Он лихорадочно вспоминал эпизоды из  фильмов, но никак не мог вспомнить, в голову от напряжения и усталости, ничего не приходило.

– Ну, братишка… колись! За что тебя загребли? Что тебе шьют? Повязали за что? – спросил Шрам, стуча чётками по столу, перебирая их одной рукой.

– Вы имеете ввиду, за что меня арестовали? – наконец спросил Сергей.

– Ооо… видать не обстрелянный ты ишо! Шершень? Остальное зашкерить надо, шмонать будут маски шоу! – обернувшись к парням, сказал Шрам, когда они  поставили на стол консервы, колбасу, буженину и куски хлеба.

– Меня в убийстве обвиняют. Но я не убивал… – устало ответил Сергей.

– Значится… чалиться будешь запрОсто так, лет пятнадцать, если повезёт. А то и четвертак впаяют! Ладно, ешь… разберёмся… – ответил Шрам, ломая хлеб и неровно отрезая кусок буженины и отправляя всё в рот.

 Есть совсем не хотелось, но чтобы не обидеть новых соседей по камере, Сергей сунул в рот кусочек хлеба и следом, кусочек буженины. Он не ел со вчерашнего вечера, да и на выпускном вечере почти не ел, так… яблоко одно, лимонада выпил и пирожное съел, а когда котлеты подали на стол, он в это время вышел с Олегом во двор школы, куда следом пришёл и Игорь, на свою погибель. Кажется, Сергей и правда проголодался, стесняясь, он всё же немного поел.

– Спасибо. У меня адвокат был… может он поможет? – с надеждой взглянув на Шрама, спросил Сергей.

– Может. На тебя малява с прогона должна прийти, тогда и перетереть можно. Рога мочить – нам всем светит. Все скоро на шконках чалиться будем. Но ты не дрейфь, на зоне тоже жить можно, если котелок в шоколаде варить будет и если арапа гнать не будешь. Вижу, ты правильный пацан, – ответил Шрам.

Сергей ничего не понял из сказанного им и устало опустил голову.

– Ладно, зенки липнут, иди покимарь что ли… нары твои свободны, – сказал Шрам, кивнув в сторону, где был туалет, занавешенный старой тряпкой.

Сергей, облегчённо вздохнув, поднялся и прошёл к нарам, на которые показал Шрам. Матрас был свёрнут трубочкой, развернув его и положив правильно подушку, Сергей наконец лёг и устало закрыл глаза, хотя привык спать на чистой простыне и мягкой подушке, а не на ватной.

Мысли не давали уснуть, он вспоминал вчерашний вечер, вернее, сегодняшнюю ночь. Лицо Игоря, с выражением ненависти. За что он не любил его, Сергей понять не мог, да и не задумывался по этому поводу. Друзьями они с детства не были, учились десять лет вместе и всё. Остальные ребята… ну да, дружили, вроде…

– Вроде дружили… но ни один из них не был близким другом. Олег… вместе за партой сидели, вместе в секции ходили, так… на танцы и в кино иногда… да, ещё он заходил в гости, послушать новые записи… и пожалуй всё… если не считать, что не раз его спасал во время драки. Это разве дружба? Почему он сказал, что я мог вернуться? Ведь знал, что я бы не вернулся… зачем? – стучало в голове Сергея.