— Ну а что, раз уж так получилось? — выдвинула последний аргумент я. — Пусть хоть какая-то польза будет.
— Хорошо, я узна́ю, — сказал Вова. С досадой сказал, честно скажем, и я не стала больше настаивать. Надеюсь, какие-нибудь подвижки в эту сторону всё-таки будут. Ну, правда! Хоть ложку мёда в этой бочке дёгтя найти.
Мне не очень хотелось, чтобы он смотрел так хмуро, и я начала возиться и дурить. Вовка некоторое время ещё подулся, а потом тоже не выдержал и начал тискать меня и щекотаться. Сквозь шубу не так страшно, но всё равно провокатор.
Домой я шла повеселевшая и довольная. На подходе к КПП заметила входившую в ворота Вовкину тётку под руку с солидным мужиком. Тот самый дядя-офицер, поди. Постояла за ёлкой, пока они из глаз не скрылись. Вот ещё печаль, от этих прятаться. Скорей бы уж полгода несчастные прошли, что ли.
Я — РАБОТОДАТЕЛЬ
Поехала я домой, беспричинно улыбаясь в окно автобуса. Верилось, что всё пройдёт, и месяцы эти проскочат, оглянуться не успеем. И никто не сможет нам указывать: когда и сколько встречаться. Старенький автобус тащился потихоньку, а на предпоследней остановке вдруг так зачихал, что я начала вообще сомневаться — дотянет он до конца или нет. И вот, сижу, значит, я, смотрю в окно. А в голове такие мысли отстранённые, что вот в этом восемьдесят первом доме теперь Таня живёт, сестра моя двоюродная. И тут я такая: опа! А не зайти ли к Тане, раз уж всё равно стоим? Расплатилась я за проезд и пошла.
Таня училась в Ин.язе. Правда, специализацией она выбрала французский, да и вообще в академ сейчас ушла по причине беременности, но поговорить стоило.
Таня открыла мне дверь с возгласом:
— О! Ещё и Ольга!
— А вы не ждали нас, а мы припёрлися? — засмеялась я и чмокнула Таньку в щёку. — Здоро́во. Не ждала гостей, что ли?
— Но, не говори. То одна сидела, а сегодня Ирка приходила, только ушла, потом Лерка приехала, теперь ты. День открытых дверей прямо. Картошку будешь жареную?
— Если только немножко.
— Давай, руки мой.
— Приве-ет! — крикнула из кухни Лерка. Знакомы мы с ней были совсем краешком.
— Привет-привет!
В квартире у Тани с Андреем царил ремонт. Собственно, квартиру купил Андреев папаня, и предполагалось, что до ума они доведут её сами. А поскольку оба были студентами, живущими на нерегулярные подработки, ремонт приобрёл хронический вялотекущий характер.
Я помыла руки и прошла в кухню.
— Девки, а я ведь к вам по делу.
— Прямо к нам? — удивилась Лерка.
— Ага. Вы ж обе в ин.язе учитесь, так?
Короче, изложила я им суть своей проблемы. Таня сразу обняла живот, а Лерка выпятила губу:
— Знаешь, Оль, совсем не ко мне вопрос. М-м. Я со школьниками-то с трудом, так бы и передушила их. А с малышнёй… Знаешь, кого надо спросить? — она посмотрела на Таню, — Маринку помнишь со второй группы?
— Ага.
— Я слышала, она в каком-то частном саду ведёт английский.
— Вот! Это то, что надо, — одобрила я. — А давайте сразу спросим? Мне нужно прям срочно.
Лера загрузилась.
— Кому бы… О! Я щас старосте, Натахе, позвоню!
Правильно. Старосты знают всё про всех.
Дальше пошли множественные телодвижения, и на конце этой цепочки я имела договорённость встретиться… с девочкой Алиной, которая умеет учить детей английскому. Прямо завтра в час тридцать.
Ну что, теперь осталось дождаться хореографа, и у меня будет минимальный набор преподавателей.
Остаток моего вечера ушёл на то, чтоб разлиновать тетрадку в клеточку для записи детей на кружки. Я ж объявления клею? Клею. Значит, и звонить должны. Я сильно верю.
15 января
Алина неожиданно пришла с подружкой.
— Здравствуйте. Это Света.
— Света, — кивнула Света. Пока диалог развивался замечательно.
— Очень приятно, — солидно сказала я.
— Она тоже ищет подработку, — пояснила Алина. — У меня день занят, а Света могла бы, если вдруг дневные группы будут. Или репетиторство.
— Ага. Света, вы запишите свои данные вот здесь, — я подвинула ей тетрадь. — Алина, вы давно с дошкольниками работаете?..
Не буду утомлять вас ненужным пересказом. Я толком не знала, чем нужно интересоваться, и поэтому спрашивала всякое подряд. Потом мы составили примерное расписание и разошлись, довольные друг другом.
Я оставила на столике администратора тетрадку с запиской: «Шура, если будут звонить по кружкам, всех записывать в эту тетрадку», — и пошла рисование в саду проводить.
ДЕНЕЖКИ ТАЮТ
Времени у меня было предостаточно, и я пошла пешком. По дороге размышляла про всякое. Вот, например, про деньги. Внезапное пожертвование в мошну университетских преподавателей несколько сократило мои возможности по благоустройству нашего с бабушкой, тысызыть, очага. К примеру, на холодильник мне уже не хватало, даже если брать белорусский «Атлант». Мне вообще-то и раньше не хватало. Но раньше не хватало пятьсот тыщ, а теперь половину. А если на совсем импортный заглядываться, то… лучше не заглядываться, в общем.
Чё делать?
Девятьсот тысяч жгли карман. Ценники вокруг вон, как грибы попёрли… С другой стороны, может — ну их, эти принципы? Ну, которые про то, что покупать для клуба только за те деньги, которые этот клуб приносит. В конце концов, говорят же, что бизнес минимум год требует, чтоб его кормили. Потом какое-то время кормит сам себя, и только потом — хозяина.
Хм, если рассматривать всю эту затею с точки зрения самоокупаемости, неизвестно, когда хотя бы затраты на помещения вернутся. Пока я только вваливаю и вваливаю, и конца-края этому не предвидится. Узнала я тут, кстати, започём можно купить небольшую муфельную печь (ну, это в которой глиняные поделки обжигают). Даже говорить вам не буду. Полюбас, пока соберусь ценник ещё вырастет, а он и так страшный. У меня и кроме этой печи первоочередные цели есть.
Вот, например, хотим мы танцы, да? А под что дети скакать будут? Музыкальный центр надо, правильно? Все с кассет на диски переходят. Ладно, хоть усилитель не надо, эту огромную Сашину колонку возьму.
Потом ещё — шторы. Ну неудобно прямо, люди придут, а у нас голытьба. Сразу какое впечатление?
Короче, пока я шла до работы, приняла стратегическое решение потратить денежки на музыку. А на остатки тюля метражом купить. Мама мне обошьёт красиво, цивильно будет.
Притопала в сад, девки из соседней группы мне говорят:
— Оль, Константиновна просила зайти.
У меня аж сердце слегка ёкнуло. Внимание начальства, оно такое. Классик ещё про барскую любовь писал. Ну, нафиг, одним словом.
Но не проигнорируешь же, пошла.
Альбина Константиновна сидела торжественная, как на похоронах.
— Олечка Александровна! Ценники все выросли… — как будто я сама не вижу! — придётся нам цену поднимать.
А я-то думала, претензии ко мне какие-то! Прямо камень с души упал.
Но тут меня охватили сомнения.
— А не побежит народ?
— А мы без фанатизма, — успокоила меня заведующая. — Процентов на десять, аккуратно.
Ну, это, наверное, не страшно. Было двадцать тысяч, станет двадцать две.
— Тут я, Альбина Константиновна, спорить с вами не буду. Если считаете, что так нужно — поднимайте.
В десять вечера мне позвонила Шура. Мы сперва с ней как-то взаимно приседали в реверансах, вроде как вечер и поздно уже, но потом согласились, что иначе оперативную информацию передавать не получается никак. Раньше я не успеваю с курсов вернуться, утром она в институте. Да, в конце концов, ничего нет страшного в трёхминутном звонке по рабочим вопросам.
Бабушка смотрела в зале вечерние новости — прямо напротив телефона, и я пошла с трубкой к себе в комнату.
Шура с удивлением сообщала, что начали звонить разные люди. Кое-кто даже заходил (тут я себя всё-таки похвалила за охранника, мало ли что). И даже есть первые записи.
— И ещё звонила женщина по аренде. Я спросила большой зал или маленький, она просится посмотреть.
