– Извините, дорогой Артемий Парамонович, но, по-моему, вы несёте бред. Лучше бы выражались матом. Это было бы гораздо приличней.

Она с большим трудом поднялась со стула.

Алевтина ещё не теряла зыбкой надежды, что нудный мозгоклюй Веткин вот-вот уберётся, к чёртовой матери, из её дома. Но эрудит преклонного возраста не обращал особого внимание на разного рода внешние факторы. Он восторгался и упивался своей беспредельной мудростью, собственным скрипучим, но до боли в сердце приятным для него голосом.

– Я только повторяю, Алевтина, разумные слова нашего славного, его величества президента и так же другого уважаемого господина, председателя правительства. Ты только прикинь, они-то всё знают и многое просчитали.

– У меня куча дел, – в десятый паз сообщила ему Алевтина, – а я вот слушаю вас и восторгаюсь тем, какой вы умный!

– Ты сейчас, Алевтина, занимаешься очень важным делом.

– Каким делом?

– Получаешь от меня полезную информацию.

– Я не хочу её получать! Не желаю!

– Всё-таки, не интересно мы живём, скучно. Нам не хватает общения друг с другом. А вот твой муж, Алевтина, хирург Филипп живёт интересно, но двойной жизнью!

– У моего Фили кто-то есть?

Она приложила ладони к лицу. Разволновалась.

Но эмоции всех окружающих Веткина людей не особо интересовали. Главной фигурой в селе Синие Быки он считал только себя. Почему? Да потому что он – эрудит и философ. Веткин ни на секунду не сомневался в том, что Господ и создал жителей этого замечательного села только для того, чтобы они слушали его, мудрого Веткина.

– Конечно, у Филиппа многое… есть, – утвердительно заявил он. – У него наблюдается лютая ненависть к лосям.

– Причём здесь лоси? К каким лосям?

– Ко всем породам и разновидностей лосей.

– Это как понимать?

– Всё предельно просто. Мурашов специально собирает мухоморы, чтобы они не достались бедным и несчастным сохатым. А ведь у этих грациозных и замечательных животных и без того ничего нет. Даже телевизора не имеется, одного на всех. Они, можно сказать, ущемлены в гражданских правах.

– Если у них нет телевизора, значит, они самые счастливые существа в параллельной России. Они имеют возможность мыслить самостоятельно.

– Ты не права, Алевтина. Там есть, что посмотреть. Почти каждая программа весёлая и смешная. При этом на экране мы имеем возможность много раз в день видеть и слышать его величество президента. Разве это не самое главное в жизни россиянина? Ведь, если вдуматься, то, как раз, для этого мы и живём.

От волнения у Алевтины начало дёргаться века на правом глазу, чего раньше никогда не наблюдалось. Но, всё же, Веткин вышел за дверь. Но не просто удалился, а торжественно, с гордо поднятой головой.

Но великая радость Алевтины длилась лишь краткое мгновение потому, что Веткин тут же вернулся назад.

– Да, Алевтина, тут такое важное дело, – философ местного значения сделал серьёзное, озабоченное и загадочное лицо. – Архиважное!

– Какое ещё дело? – губы Алевтины дрожали от наплывающего гнева. – Какое?

– Пока я не забыл, хочу тебе подробно и обстоятельно рассказать, как спариваются и размножаются пеликаны.

Плотно зажмурив глаза, Алевтина вытолкнула Веткина за дверь. Она нашла в себе силы поступить не очень культурно. Что ж, иногда жизненные ситуации диктуют свою волю.

Но на крыльцо Веткин вышел торжественно и важно, направился походкой королевского пингвина к калитке. Вполне уместно здесь довольно известное изречение: мавр сделал своё дело, мавр может удалиться. Не просто испортил очередному своему слушателю настроение, но получил определённый заряд бодрости. Типичный энергетический вампир. Недостатков в количестве господ и дам в параллельной России, обретающих бодрость и здоровье за счёт других людей, не наблюдалось.

Может быть, в других мирах дела обстоят иначе, и в них обитает сравнительно небольшое количество двуногих существ, которые, можно сказать, подзаряжаются «бросовой» энергией, особенно, на просторах интернета.

За пределами двора он увидел знакомого пожилого человека, можно сказать, очень солидного возраста, который медленно передвигался по сельской улице, опираясь на трость.

– Эй, Степанович! – крикнул ему Веткин. – Остановись-ка! Давай-ка с полчасика пообщаемся! Куда же ты скачешь, как кузнечик?

Услышав голос Веткина, Степанович стремительно ускорил ход, опираясь на трость, быстро добежал до перекрёстка. Увидев высокий тополь с гладким стволом, инвалид проворно, вместе с тростью взобрался почти на самую макушку дерева с густыми кронами и спрятался в густой листве. Не шевелился, не подавал звуков.

Внимательно осматривая всё вокруг, Веткин искал глазами следующую, очередную жертву, следующий предмет своего пристального внимания. Примерно, так же амурский тигр выслеживает свою добычу, периодически пересекая тропу, на которой может появиться что-нибудь живое и… съедобное.

По-прежнему Лопатов и Мурашов сидели поодаль друг от друга.

– Чем вы можете и как доказать, Игнат Аркадьевич, – полюбопытствовал сельский врач, – что не являетесь вампиром и, вообще, восставшим из мёртвых?

– Запросто могу доказать, – заверил своего молодого коллегу Лопатов. – Но для этого я сначала должен посвятить тебя, Филипп, в величайшую тайну и многое рассказать.

– Вы ведёте себя точно так же, как наш бывший лесник, пенсионер Веткин. Он своими долгими рассказами всем добрым людям, без исключения, так мозг выносит, что их потом два-три дня качает из стороны в сторону. Я предполагаю, что ещё при жизни, вы неоднократно наблюдаете, как от сильного ветра качается ковыль, а порой – и телеграфные столбы.

– Видел! Но я и сейчас ещё пока живой, чёрт возьми!

– Наверное, для отвода глаз, так говорят. Подозреваю, что они ведут себя, как руководящие чиновники США и цело ряда западных стран Европы.

– Не смей меня сравнивать, с кем попало!

– Хорошо. Я буду вас сравнивать только с Веткиным. Он, пусть и нужный мужик, но, в основном, настоящий патриот параллельной России.

– Встречал я пару раз этого мозгоклюя Артемия Парамоновича и всегда поступал с ним так, как и полагается относиться к энергетическим вампирам. Не очень дружелюбно, одним словом. Он не заслужил с моей стороны понимания и обожания его мутной личности.

Сказав это, профессор с корнем выдернул из земли несколько лесных ромашек и поочерёдно, сосредоточенно и аккуратно начал обрывать лепестки их цветков.

Мысленно Мурашов такое действие посчитал за хулиганский поступок. Зачем же убивать цветы? Им же… больно. Но вместо этого, отодвинув от себя ногой корзину с мухоморами и прижав к груди суховатую палку, он сказал:

– А я раньше считал, что вампиры живут дружно, заботятся друг о друге. Правда, вы кровушку пьёте, а он глотает чужую энергию и хорошее настроение. Даже и не понять, кто из вас опасней, Игнат Аркадьевич. Но вас я боюсь больше, чем его. Он живой, а вы, как бы, это… не совсем.

– Если ты шутишь, Филипп, то не остроумно у тебя получается. Ты не даёшь мне начать важный свой рассказ о великой тайне и заодно доказать, что к вампирам я не имею никакого отношения. Я такой же вампир, как ты, например, танцор.

– Ну, почему же, – сообщил, смущаясь, Мурашов. – Я в школьные годы посещал танцевальный кружок. У меня неплохо получалось. Правда, мне иногда что-то мешало добиваться в хореографии высоких результатов.

– Мы же сейчас говорим о Веткине. Так давай, и продолжим тему.

– Конечно. И мне интересно знать, на будущее, каким образом вам удавалось уходить от наглых приставаний господина Веткина, если вы не вурдалак и не упырь.

– Самым простым образом. Я в грубой форме при помощи, в сущности, волшебных слов посылал его очень и очень далеко. Он нудный и тупой, как столичная телевизионная реклама. Однажды мне пришлось даже приложиться правой рукой к его переносице, то есть ударить наглого говоруна.