На обеденный перерыв сотрудники управления срывались за пять минут до положенного срока. Мои коллеги устремились в столовую, я направилась домой. После утренней уборки успело выпасть не менее трёх дюймов свежего снега. Дворники обречённо махали лопатами, наращивая стенки снежных коридоров. На секунду я представила, что с потеплением снег сменят бесконечные дожди, и содрогнулась. Скирон привык к мороси и повышенной влажности, но с такими потоками воды ливневая канализация не справится. Город банально затопит.

Во дворе меня ждал приятный сюрприз: сосед выкатил ручной снегоуборщик и расчистил проходы к своему и заодно моему домам. Я благодарно поклонилась, пожилой краснощёкий льен добродушно отсалютовал мне рукой в меховой рукавице. В приподнятом настроении я прошла на кухню и провела ревизию холодильника. Супа осталось ровно на две тарелки – мне и Шену. Вечером придётся сварить что-то ещё. Свою порцию я съела прямо из кастрюльки, с сожалением облизала ложку и разогрела котлеты. Если мне не хватило, молодому парню точно будет мало. Перед тем как войти в спальню, я постучала.

– Я бы открыл, да дверь заперта с вашей стороны, – язвительно откликнулся Шен.

Когда я вошла, он стоял, закутавшись в плед, и смотрел в окно на пустую заснеженную улицу. Обернулся и усмехнулся.

– Вы поражаете меня всё больше, льена Юлика. Может, у вас тоже где-то вживлён знак? Всячески ублажаете, не забываете о вежливости – образцовая рабыня при господине.

– Предпочитаете ошейник и кнут? – невозмутимо откликнулась я.

– Уж лучше они, чем ваше лицемерие! – на бледной коже вспыхнули яркие пятна румянца. – Пытаетесь убедить в том, что не все имперцы мерзавцы?!

– Всевышний упаси вас в чём-либо убеждать, – поставила на стол тарелку с котлетами, взяла одну, с наслаждением откусила и прожевала. – Я – женщина, которая пусть плохо, но способна сварить суп. Вы – мужчина, и подпускать вас к плите, по вашим же собственным словам, чревато катастрофой. Поскольку ни ставить вас в неловкую ситуацию, ни ремонтировать кухню я не хочу, придётся мне и дальше соблюдать приличия и готовить на двоих.

Котлету я доела под его недоверчивым взглядом, отошла к окну, повернулась спиной. Нападёт или остережётся? Насколько хорошо я объяснила островитянину его незавидное положение? По звуку отодвигаемого стула и звяканью ложки о тарелку поняла, что он благоразумно выбрал обед, и искренне этому порадовалась.

– Шен, вы знаете историю империи?

– В общих чертах.

– Сто пятьдесят лет назад на разваливающуюся Кергарскую республику вероломно напали соседние государства, Дáрлен и Раскен. Война длилась четыре года. Талантливый молодой генерал Алонсо Ренир, никакой ещё не император, ни тем более Великий, с огромными потерями отстоял нашу независимость. Будучи благородным человеком, в ходе военных действий Алонсо щадил противника. Врагов не добивали, а брали в плен. В результате после победы в Кергаре образовалось немыслимое количество военнопленных. Алонсо прекрасно понимал, что если он их отпустит, то спустя пару-тройку лет получит новую войну. Содержать же такое количество людей в лагерях не позволял скудный государственный бюджет. Тогда уже император Алонсо издал указ о придании пленным нового статуса – инго. Гражданам империи разрешалось забирать их в безраздельное пользование, но взамен хозяин обязан был обеспечить инго всем необходимым и брал на себя ответственность за его поведение. Ослабленной войной стране требовались рабочие руки, и сотни тысяч пленных дарленцев и раскенцев разобрали мгновенно. Кстати, многие из тех первых инго вступили в брак с кергарками, именно поэтому в империи столько светлокожих блондинов и жгучих брюнетов – потомков северян и южан. Спустя поколение вражда между бывшими противниками свелась на нет – очень трудно ненавидеть соседа, когда вы связаны родственными узами.

– Льена Юлика, – прищурился Шен, – уж не хотите ли вы сказать, что в империи одобряют браки между свободными гражданами и рабами?

– Хозяин инго после семи лет владения может обратиться в соответствующие органы с просьбой дать инго статус гражданина. Как правило, его просьбу удовлетворяют.

– Поразительное великодушие, – издевательски протянул он. – И часто подобное происходит?

– Где-то полторы сотни случаев в год. С учётом того, что во всём Кергаре сейчас около семидесяти тысяч инго…

– Сколько?! – резко перебил Шен.

– Шестьдесят девять с половиной тысяч, – уточнила я. – В Скироне при миллионной численности населения всего девять тысяч инго. В пятимиллионной столице – двадцать три тысячи. Остальные равномерно раскиданы по крупным городам. В сельских и промышленных областях инго не прижились – стоимость налога и расходы на содержание превышают пользу. Наёмные работники и квалифицированные рабочие гораздо выгоднее.

– С момента основания империи прошло полтора века. Тем не менее вы сохранили рабство!

– Да, – я отвернулась от окна и посмотрела на часы: без двадцати два. – Любой гражданин может стать инго. Заключает договор, получает приличную сумму и переходит в собственность хозяина. В Раскенской провинции, например, это обычная практика. На севере до сих пор много мелких поселений, где жизнь сильно отличается от городской в худшую сторону. Доктор льен Тодеш семнадцать лет назад купил там двух помощниц. До этого ему катастрофически не везло, наёмные служащие постоянно увольнялись в самый неподходящий момент. Он отчаялся и решил один раз заплатить приличные деньги и больше не переживать, что помощница бросит его без предупреждения и отработки.

– А рабы с архипелага? – нахмурился Шен.

– Их зачастую отдают собственные семьи. Моей хорошей знакомой принадлежит инго, которого продали его же родители. На вырученные деньги они приобрели небольшой участок земли с домом. Детей у них аж шестеро, почему бы не поправить благосостояние.

– Следовательно, вы, сострадательная льена Юлика, оправдываете рабство, – усмешка получилась зловещей, чуть ли не кровожадной.

– Разумеется – я же вас купила, – ложь далась мне легко.

– Кажется, я знаю, зачем, – желчно заметил он. – Непривлекательная льена решила заполучить послушного мужа?

– Вы себя в зеркало видели? – бросила я холодно. – На вас не польстится последняя уродина в империи. А уж с вашим-то характером и подавно.

Ярко-голубые глаза гневно сузились.

– Кто бы говорил!

– По крайней мере, у меня всё в порядке с мозгами и с инстинктом самосохранения, – едко парировала я.

Собрала пустую посуду и вышла. Нет, ну каков?! В мужья его купили, ага! Мечтай! Сердито шмыгнула носом. По пути в управление покосилась на собственное отражение в тёмных окнах дома напротив. И вовсе я не дурнушка! Лицо лишь немного портит нос с горбинкой, так никуда не денешься: фамильная черта, папино наследство. А в остальном – самая обычная девушка, тёмно-русая, сероглазая, среднего роста, нормальной комплекции. Накрашусь – стану даже симпатичной. Но не для этого же… языкатого супового набора прихорашиваться!

В канцелярии вернувшиеся с обеда дамы опять чаёвничали. Судя по тому, сколько чашек за день они выпивают только на службе, их кровь как минимум наполовину состоит из чая. Я изобразила любезную улыбку, повесила пальто в шкаф и вернулась к учётным книгам. Во время перерыва принесли огромную пачку документов для рассылки, следовало их зарегистрировать, снять копии, разложить по конвертам и надписать. Отличное занятие, когда тебе нужно успокоиться. Раздавшийся писк местного переговорника застиг меня врасплох.

– Льена Дигиш, зайдите в приёмную, – прошелестел тихий голос.

Коллеги подавились чаем. Когда секретарь директора управления вызывал рядового сотрудника, это означало штраф, выговор или иные неприятности вплоть до увольнения. Я вышла, провожаемая сочувствующими взглядами. Служебный лифт бесшумно доставил меня на пятый, последний этаж, ковровая дорожка с жёстким ворсом привела к помпезным белым с золотом дверям, которые сделали бы честь императорскому дворцу. Просторная приёмная тоже поражала пышностью – дорогая полированная мебель, вычурные бронзовые светильники, уголок, обтянутый белой кожей. Секретарь, похожий на нахохленную сову, сухо кивнул мне и указал на неплотно закрытую дверь в кабинет директора.