Она потянулась к крохотной сумочке, вынула носовой платок, промокнула блестящие глаза.

– Я говорила тебе, что подала документы для присвоения Джи гражданства?

– В прошлом месяце, – подтвердила я.

– Вчера вечером я получила положительный ответ из Департамента. Обрадовалась и рассказала Джи, – Патриша всхлипнула. – Понимаешь, я от него всё скрыла – не хотела напрасно обнадёживать. Мало ли, ведь случаются и отказы. Тем более что Джи с севера архипелага, а у нас сейчас военная кампания…

Рука сжала платок с вышитым в углу вензелем.

– Мы с Джи любим друг друга, Юли. Уже семь лет. Мне не нужен другой мужчина, будь он каким угодно богатым, влиятельным… да хоть самим императором! Замуж я выйду только за Джи, и не важно, что он с нищего крошечного островка. Но вчера, когда я показала ему разрешение, он меня отругал! Заявил, что наш брак никогда не примут мои родители, что я порчу себе жизнь, что потом я его же возненавижу!

– А твои родители действительно будут против? – осторожно спросила я.

– Прыгать от счастья до потолка точно не станут, – выдохнула Патриша. – Папа здорово рассердится, мама примется каждый день звонить и плакать. Скорее всего, прекратят помогать деньгами. Только если они меня любят, должны понять. Но пусть даже не поймут – это моя жизнь и мой выбор!

– Подобные громкие заявления звучат замечательно, когда ты не задумываешься о последствиях, – осадила я её порыв. – Пат, ты хоть примерно представляешь, что значит – жить на зарплату? И Джи не захочет сидеть на твоей шее, он же не бездельник какой-нибудь. Ему придётся работать. Высшего образования у него нет, значит, остаётся низкооплачиваемый труд. Разнорабочий, подсобник, грузчик… Предположим, ты продашь свой шикарный особняк в центре Скирона и переберёшься в домик попроще где-то на окраине, а вырученные деньги положишь в банк. Это даст небольшой месячный доход. Ещё тебе придётся уйти с непыльной должности в управлении и поискать другое место. Вместе вы сможете рассчитывать тысяч на сто пятьдесят – сто семьдесят. Сколько стоят твои сапожки, Пат?

– Тридцать тысяч, – она невесело улыбнулась. – Поэтому я и пришла к тебе, Юли. Ты такая рассудительная. Всегда всё взвешиваешь и планируешь каждую мелочь. Мои подруги с жаром поддержали бы меня и даже не заикнулись о проблемах.

– Пат, предложи Джи после получения гражданства закончить какие-либо курсы – он ведь неглупый парень. Отлично разбирается в машинах, а механики неплохо зарабатывают. Есть даже курсы с последующим трудоустройством от профильных предприятий. И сама обратись в агентство – у тебя ведь диплом экономиста? Если вы не будете спешить, то спокойно подберёте нормальные варианты. Так, чтобы контраст между прошлой жизнью и настоящим не ударил по вашим отношениям. Тебе же не обязательно сразу ставить родителей в известность о том, что твой инго – больше не инго. А когда почувствуете себя защищёнными в денежном плане – тогда и оформляйте официальный брак. В этом случае родители убедятся в серьёзности твоих намерений и окажутся сговорчивее.

Патриша взвизгнула и кинулась обниматься.

– Подожди! – я выставила вперёд ладони. – Всё, что я тебе насоветовала, хорошо в том случае, если ты целиком и полностью в себе уверена. Не пожалеешь через пару лет, что вышла замуж за бывшего инго. Не попрекнёшь его бедностью, в запале не бросишь ему в лицо: «Да я могла бы сейчас купаться в деньгах!»

– Ты обо мне плохого мнения, Юли! – вспыхнула она. – Я была готова даже на архипелаг переселиться, лишь бы вместе с Джи! Он самый лучший, самый надёжный, самый-самый! Пойду, передам ему твои слова. Мы непременно так и поступим. Сначала найдём работу, потом поженимся.

Она вылетела в прихожую, кое-как влезла в полупальто, не замечая, что пропускает пуговицы. Звонко чмокнула меня в щёку и исчезла в снежной круговерти. Я перевела дух. На коврик у порога оседали снежинки.

В гостиную я не вернулась, сразу прошла в кухню. Заглянула в холодильник, прикидывая, что приготовить на ужин.

– Льена Юлика…

– Шен! – возмутилась я. – Почему вы вечно подкрадываетесь?! У меня сердце в пятки провалилось!

– Извините, – он застыл в дверном проёме. – Могу я сесть?

– Садитесь, – указала на стул в углу. – Вы едите свинину? На каких-то островах архипелага она считается нечистой пищей.

– Скорее, непривычной. Но в данный момент я согласен на что угодно, лишь бы это было съедобно.

– Прекрасно.

Выложила куски мяса на сковороду и посыпала приправой. Теперь отварить пасту на гарнир, и получится вполне приличный ужин.

– Законы империи – увлекательное чтение, – Шен забросил ногу на ногу.

Чем дальше, тем сильнее в нём проявлялись черты человека, привыкшего вести себя, как ему заблагорассудится, без оглядки на чьё-то мнение. Уверенного, что никто его не одёрнет. Из всех близко знакомых мне людей так поступал один дядя Бриш.

– И поучительное, – добавила я.

– Несомненно. Особенно статьи о наказаниях за жестокое обращение с инго. Забавно было узнать, что мой предыдущий хозяин, – на слове «хозяин» Шен хищно усмехнулся, – нарушил почти все из них. И любой законопослушный гражданин – например, вы, льена Юлика, – обязан немедленно доложить о злостном нарушителе в контролирующие органы.

К этому вопросу я успела подготовиться.

– И я поступила бы именно так, не будь вы островитянином. Любое разбирательство приведёт к тому, что вас у меня заберут и ликвидируют, – повторила я корректную формулировку доктора Тодеша.

– Потому что вам жаль потраченных денег, – усмешка Шена превратилась в издёвку. – Уникальное сочетание жадности и сострадания. Ещё удивительнее то, что хладнокровная, рассудительная девушка, к которой более эмоциональные подруги обращаются за советами, поддалась внезапному порыву и забрала себе доходягу, которого нужно лечить, кормить, содержать… Льена Юлика, признайтесь, для чего я вам нужен?

Я резко подалась вперёд и обвила руками его шею.

– Заставлю удовлетворять меня в постели – такой ответ устроит?

Шарахнулся он так, что снёс стол. Перец из разбитой вдребезги перечницы усеял пол тонким слоем, рассыпанная соль дополнила картину, салфетки белыми бабочками разлетелись по кухне и стыдливо прикрыли это безобразие.

– Ше-ен!.. – я не знала, плакать или смеяться. – Чёрт, нельзя же так! Мойте теперь пол, мне не отойти – мясо пригорит. Я знаю, как выиграть войну: нужно просто отправить вас обратно на острова, они сами сдадутся империи.

Он тоже не мог определиться с чувствами: гнев боролся с комичностью ситуации.

– Знаете, льена Юлика… Если однажды меня спросят о самой невероятной женщине в моей жизни, я честно назову ваше имя. Это вас следует использовать в качестве оружия – ни один противник не сравнится с вами по непредсказуемости.

– Не заговаривайте мне зубы, – я перевернула мясо на сковородке золотистой корочкой вверх. – Ведро, швабра и тряпка в кладовой. Сначала соберите и выбросьте в мусор салфетки, соль и перец сметите веником в совок, и то, и другое в тумбе под раковиной.

Шен не спорил. Сделал широкий шаг, нога поехала по соли. Островитянин покачнулся, нелепо взмахнул руками, зацепился за штору и рухнул вместе с ней. Ткань затрещала, но не порвалась. Вместо этого отлетел карниз, краем стукнув поверженного парня по уху.

– Признайтесь, Шен, – вы мне мстите? – простонала я.

Он поднялся, пошатываясь. Потёр заалевшее ухо, оценил устроенный погром и глубоко вздохнул.

– Если бы… Очевидно, это вы на меня так влияете, льена Юлика. Где там ведро?

– Нет-нет! – поспешно возразила я. – Сделайте одолжение, Шен, посидите в гостиной до ужина. Я как-нибудь сама всё приберу. Сейчас я очень хорошо понимаю вашу кухарку – тоже близка к тому, чтобы начать заикаться.

Беда светлокожих людей в том, что они легко краснеют. Шен вспыхнул и вышел, на удивление больше ничего не своротив. Я дожарила мясо, отварила пасту и только после этого навела порядок. К счастью, карниз не сломался, просто выскочил из пазов, а шторы давно следовало постирать. Всё это время Шен провёл, тихо-тихо сидя перед визором. Показывали какой-то документальный фильм про снежных барсов. При виде сугробов меня передёрнуло.