Подвернулся следующий случай:
О помещике Егорове, из имения Лукоборье, ходили упорные слухи о том, что у него скрыты огромные богатства. Это был особо хитрый и надменный мироед из кулаков, скопивший эксплуатацией и расточительством огромное состояние. Изъять эти богатства для передачи государству, возможно было лишь при создании судебного процесса. Когда комиссия в составе 7 человек приступила к описи имущества, Егоров подошёл ко мне и, не ставя никаких условий, сказал: «председатель, возьмите 1000 рублей в целях изъятия золота и передачи в казначейство». Я на подлое предложение Егорова ответил также нечестно «согласен». Об этом коротком разговоре я передал членам комиссии.
В то время я не мог квалифицировать свой поступок с Егоровым, как провокация. Я лишь знал, что с врагом необходимо поступить по вражески – предать гласности дачу мне взятки, для назидания всем берущим и дающим её, а главное отнять золото и передать его государству. И в этом я также наивно верил в вышестоящие следственные и судебные органы. Но там нашлись люди, которые в лучшем для них случае, предпочли формальное отношение идеологической революции. На второй день Егоров, доставивший мне 1000 рублей, был арестован с вещественным доказательством, т. е. с деньгами – одной тысячей рублей и направлен в Невельскую следственную комиссию.
Прошло три месяца. За это время было подавлено бело-кулацкое восстание. В конце декабря на моё имя пришло распоряжение об отстранении меня от занимаемой должности, вследствие привлечения к уголовной ответственности. Дело выглядело так, якобы я вымогал от Егорова 5000 рублей, а взял не одну, а две тысячи. Следовательно, вымогательство и присвоение явилось темой для уездного трибунала, от наказания которого я избежал только потому, что разоблачил Егоровских свидетелей братьев Пошуковых в ложном показании. Характерно, что по вынесении оправдательного приговора присутствующие в зале заседания и часть членов трибунала запели интернационал. Так, без эффекта, закончилась моя опасная затея борьбы со взятками и изъятием золота у помещика Егорова. Описанное могут подтвердить ныне здравствующие участники работы тех дней.
В интересах окончания рассказа о взятках я отвлёкся от основной нашей деятельности и зашёл вперед текущих событий.
В средних числах июня стало известно, что к посёлку движется большой обоз с хлебом и мясом, который направляется на базар города Великие Луки. Встречать спекулянтов вышел весь комитет деревенской бедноты с вооруженным отрядом красной гвардии. Первую подводу, нагруженную мясом, вёл крестьянин Парфен, который был красив и молод, и отличался большой физической силой. На предложение сдать продукты комбеду Парфен и другие оказали сопротивление. В конфликт вмешался я, и в коротких словах убедил крестьян согласиться на реквизицию: сдать мясо по твёрдым ценам в комбед. На другой день Парфен и другие крестьяне явились ко мне и предложили свои услуги, вступить в красную гвардию. Они заявили мне, что комбеды делают правильно. Этот случай показывает, что сознательные крестьяне, немедленно поняли целесообразность общественного интереса и предпочли его личному. В последствии Парфен был самым преданным работником в комбеде.
В нашей местности, до объединения бедняков с средницкими хозяйствами, мироеды кулаки и эсеры, пролезшие в сельсоветы, не предполагали о таком бурном натиске, но когда убедились, что Советская власть изничтожает всё старое и создаёт новое, они начали активное сопротивление. Выстрел в товарища Володарского разбудил тёмные эсеровско кулацкие силы, они начали убивать в сельской местности активистов, усилили сопротивление по сдаче хлеба, гноили зерно в ямах, распространяли контрреволюционные слухи. Бывший белогвардейский офицер Пронузден начал распространять слухи о том, что якобы ЧК и комбеды сооружают виселицы и будут вешать зажиточных крестьян. Всё это усиливало борьбу и создавало обстановку более напряженной. После злодейского покушения на Владимира Ильича, борьба с врагами революции усилилась, ЧК опираясь на бедноту и отряд красной гвардии, начала вылавливать влиятельных идеологов контрреволюции и некоторые из них бежали.
В конце октября месяца 1918 года 4-й съезд Невельского уезда избрал меня делегатом на 6-й чрезвычайный Всероссийский Съезд Советов. Съезд состоялся в Москве, на котором вместе с другими вопросами, тов. Ленин В. И. внес предложение распустить комитеты бедноты. Ленин и Свердлов говорили, что помещики ликвидированы, кулаки обезврежены, беднота получила землю и окончательно вышла из-под влияния эксплуататоров. Дальнейшее существование комбедов будет углублять двоевластие, но кадры выкованные комбедами необходимо сохранить, как активную революционную силу, сельские советы переизбрать. Эти соображения вождя легли в основу решения 6-го съезда и были приняты делегатами.
Возвращаясь из Москвы в гор. Великие Луки я узнал, что в нашей местности вспыхнуло кулацкое восстание. Бежавшие коммунисты и бедняки рассказывали, что восстание вспыхнуло в Велижском уезде и движется по двум направлениям: на Великие Луки и Невель. Что численность бунтовщиков достигает 6000 человек и продолжает возрастать ввиду принудительного присоединения крестьян к повстанцам и притаившихся врагов революции. Восстанием руководит известный террорист эсер Савинков Борис, а командуют отрядами бывшие офицеры. Разговор происходил поздно, однако из мастерских «Макса Гельца» я договорился с секретарем Великолукского РКПб уезда Псковской области т. Новиковым о совместном выступлении с Невельским отрядом против кулацкого восстания.
В здании Невельского исполкома я попал на заседание, где решался вопрос о подавлении восстания и назначении руководства. Был назначен штаб (тройка): Аверченко, Бейлин, Скуеник, упродкомиссар т. Томах обеспечивает отряд питанием. На заседании присутствовали коммунисты, бежавшие из Урицкого, которые рассказывали о жестокостях кулаков, которые везде, т. е. на всем пути своего движения смещают советы и устанавливают прежние дореволюционные системы управления, назначают старшин, писарей и стражников, убивают коммунистов и тех, кто пользовался льготами по революционным советским законам.
Аверченко Т. Д., фото "Кольская энциклопедия"
В 5 часов утра Невельский отряд ЧОН (части особого назначения), красноармейцы ЧК и вооруженные добровольцы в количестве до 600 человек, вооруженные винтовками, гранатами и пулемётами погрузились в вагоны, с тем, чтобы встретиться с Великолукским отрядом на станции Чернозем. В имении Полибино отряд, насчитывающий более 1000 человек пехоты, остановился на привал. Утром следующего дня отряд коммуниста Ланцетова рассеял конный эскадрон. В результате, первая встреча с неорганизованными кулацкими отрядами, несмотря на отчаянные порывы храбрости отдельных бандитов, завершилась разгромом той группы противника, которая направлялась на Великие Луки. Было арестовано более 200 человек, остальные скрылись в лесах.
Упомянутое соприкосновение отрядов произошло между Поречьем, ныне районный центр, и имении Шамово на Екатеринском большаке, в лесисто-болотистой местности. С 11 на 12 ноября, ночью, т. Паничев Ф. П., ныне заведывает свинофермой в колхозе в Усвятах, с незначительным отрядом, арестовал в доме кулака руководителей восстания: Скуевы отец и два сына и начальника почтового отделения из Усвят Бояринова, он же Наместников. Один из сыновей Скуева белогвардейский офицер именовался Верховным Главнокомандующим, отец Скуев руководил питанием и интендантством, эсер Бояринов-Наместников являлся полицейским комиссаром кулацкого движения. Скуевы крупные торговцы из Усвят. На допросе Бояринов убедившись в беспомощности домогательства о прощении заявил: «Если б не глупый случай, знайте, и вам мало не было бы».
Штаб тщательно разбирался в виновности каждого из 200 арестованных и сдавшихся. Только 11 человек были приговорены к расстрелу. Бояринов-Наместников был расстрелян из отобранного у него парабеллума. Суровый суд к 11 явным врагам революции имел то основание, что если не мы их, то они нас завтра уничтожили бы тысячи.
