Проработав пятнадцать лет в прокуратуре, он, как законник, понимал, что, уходя с места происшествия, и никак не объяснившись с хозяевами собаки, поступает неправильно и возможно, создаёт себе ненужные проблемы, но ничего не мог с собой поделать. Хамство и неприкрытая ненависть девушки, её уверенность в своём превосходстве вывели его из себя. Он уже не раз сталкивался с «новыми хозяевами жизни» и нельзя сказать, чтобы они вызывали у него чувство симпатии.

Как бы то ни было, ему сейчас следовало поспешить. Необходимо ещё привести себя в порядок и позавтракать. Опаздывать на планёрку к шефу, да ещё в понедельник – было опасно для нервной системы, да и для карьеры.

Яичница у него подгорела. Кофе «убежал». Бреясь, он порезал скулу. Начищая ботинки, испачкал чёрным кремом рукав нового пиджака. С этого происшествия с собакой в парке, всё явно пошло кувырком. А может, это случилось раньше, ещё вчера, со встречи с Романом? Исследуя, как врач рану, надлом в своём настроении, он пришёл к крайне болезненному для себя выводу, что всё испортилось в его жизни в тот проклятый день, когда от него ушла Марина. Вместе с ней из его жизни ушла большая часть смысла, и теперь, он жил, по инерции, в силу привычки. Имея дело с грубыми материями, сталкиваясь каждодневно с жестокостью, грязью, ненавистью, он даже не подозревал в себе романтика. «А может бросить всё к такой то матери, и уехать на родину, в Приморье? Устроиться сторожем на турбазе, у моря? Летом – суета, отдыхающие, а всё остальное время: тишина, покой, тайга и море». Эта идея на время захватила его ум, и он даже не заметил, как быстро добрался до места работы.

Здание прокуратуры – уродливое, казённое, было построено в конце девятнадцатого века. Последний генеральный ремонт в нём делали лет двадцать назад. Каждый раз, входя под его унылые своды, Юрий Андреевич испытывал чувство тоски и внутреннего протеста. Но потом, его захватывала работа, общение с коллегами и разными людьми, которых заносила сюда нелегкая, и он забывался до следующего будничного утра.

На лестнице, его догнал сослуживец – Валентин Генрихович Беленький, сорокалетний живчик с вечным блеском в карих, немного навыкате, глазах и неуёмной жаждой движения. Его невысокая, плотно сбитая фигура перемещалась в пространстве с большой скоростью. Мысли скакали, как кенгуру, а слова, которые он выпускал из своего рта короткими, частыми очередями, часто опережали сами мысли. Вот и сейчас, не успел Юрий Андреевич, погружённый в свои мрачные думы, расслышать за спиной дробный перестук его шагов, как уже получил фамильярный шлепок по спине. Пока он оборачивался, Беленький уже обошёл его слева, и перескакивая через три ступеньки, успел таки выкрикнуть новость:

«Слыхал, Андреич? Сержанта ночью замочили! Теперь пойдёт такой шухер!» В последние годы, общаясь с коллегами, он перешёл на «феню» и не мог избавиться от пагубной для работника прокуратуры привычки, даже получив пару выговоров.

«Какого ещё сержанта? Почему из-за него переполох? Мало ли за последние годы сотрудников милиции поубивали? Многие из них, сами похуже бандитов», – недоумевал Юрий Андреевич, входя в свой кабинет. И не успел он войти, как его окликнула новая, молоденькая секретарша Самого – Люся, уже неделю проверявшая на нём силу своего женского обаяния и усиленно «строившая глазки».

Юрий Андреевич, у вас телефон не отвечал, вот я сама и спустилась к вам. Сироткин просил вас к нему подняться, срочно!

Хорошо, Люсенька! Спасибо. Я только портфель положу.

Позволив себе это «Люсенька», он решил в ближайшие дни обратить на неё более пристальное внимание. Девушка расцвела, и, одарив его на прощанье одной из самых обольстительных своих улыбок, зацокала каблучками по гулкому коридору.

В кабинете он критически оглядел своё отражение в мутном настенном зеркале, осторожно стёр капельку подсохшей крови на скуле, и на всякий случай, разжевав ароматическую таблетку «Рондо» – («Облегчает понимание»), пошёл «на ковёр» к начальству.

* * *

ГЛАВА ВТОРАЯ

(Из криминальных новостей) «В ночь, с девятнадцатого на двадцатое ноября, в нашем городе был убит выстрелом в упор, в подъезде своего дома, депутат Краевой думы, известный предприниматель и общественный деятель Евгений Сержантов. Как нам стало известно, орудием убийства послужило охотничье ружьё. Обычно, киллеры используют более современное оружие. Странно не только это. Установлено, что в качестве пуль, убийца использовал несколько человеческих зубов, микроскопические частицы которых были обнаружены криминалистами на одежде и в черепной коробке убитого. По неподтверждённым данным, Сержантов имел довольно тесные отношения с печально известным Гунном, который отбывает сейчас пятнадцатилетний срок заключения за совершенные и организованные им преступления, а также с несколькими другими лидерами преступных группировок.

Кто и за что убил Евгения Сержантова? И почему убийство совершено столь экзотическим способом? Об этом мы постараемся информировать наших читателей. Следите за следующими номерами газеты».

* * * * * *

«Лучше переесть, чем недоспать». Эту сентенцию Кирилл запомнил крепко, ещё со студенческих времен. Служба в армии после университета только подкрепила её правоту. Поэтому он всегда старался плотно позавтракать, предполагая, что пообедать и может быть даже поужинать, ему сегодня не удастся. День был заполнен до предела. Рабочий график часто и неожиданно менялся. Тем более, что он уже опаздывал. Часовая стрелка подкрадывалась к десяти, а в десять тридцать начиналось его монтажное время. Кирилл зарабатывал себе на «хлеб с маслом» на телевидении, где он числился заместителем директора телеканала, и был автором и ведущим еженедельной, спортивной программы «Без пределов», из-за которой приятели дразнили его, называя «беспредельщиком». Однако, ему название нравилось, тем более придумал он его ещё до того, как этот криминальный термин стали раскручивать СМИ, и категорически отказывался менять его на другой.

Передача выходила в пятницу вечером и повторялась в воскресенье днем. Вторая аппаратная сегодня была на профилактике, поэтому журналисты буквально сидели друг на друге, ожидая своей очереди на монтаж. Несмотря на то, что он все-таки какое-никакое, а начальство, его запросто могли подсидеть коллеги, захватив его монтажное время, если он опоздает. Тогда придется договариваться с монтажерами на ночной аврал, а согласятся они или нет, и во что это ему обойдётся – большой вопрос.

На ходу, дожёвывая кусок копчёной колбасы, он быстро оделся и вышел из дома. «Боливара», так Кирилл называл свой «Опель», он с вечера поленился отогнать на стоянку, да и обстоятельства в виде двух очень сексапильных красоток, которых он еле выпроводил утром, тому не способствовали.

«Богатырская застава», в лице тёти Груни, бабы Даши и Маргариты Семёновны – желчной особы неопределённого возраста, конечно, была на своём неизменном посту – у подъезда, на лавочке, отполированной их задами до блеска.

Казалось, что годы разбиваются, как волны о гранитный утес, об эту монолитную троицу, не оставляя на них никакого следа. Кирилл, давно потерявший всех своих бабушек и дедушек, относился к соседкам, как к родным. На его задорное: «Привет, девчонки!» бабушки дружно фыркнули, а баба Даша съязвила ему вслед: «Ну и жеребец ты здоровый Кирка! Это ж надо, с двумя девками всю ночь безобразил, а утром уже, как огурчик! И морду свою бесстыжую на телевизор едет показывать!» Кирилл засмеялся и уже из окна машины, послал бабулькам воздушный поцелуй. Те опять дружно заквохтали. Эта, вечно бдящая троица, знала всё и вся про каждого жильца их дома, а к Кириллу из-за его бурной жизни, относилась с особым пристрастием. «И когда они только заметили, как я с девчонками вчера приехал? Ведь уже час ночи был?» – как всегда изумляясь бдительности бабулек, думал он, включая зажигание.

Баба Даша, всегда сидела по центру. Она, имевшая в «богатырской заставе» амплуа Ильи Муромца, по своему, даже любила его, как непутевого внука. Смотрела все его передачи, порой делая нелицеприятные, но удивительно точные замечания.