«О что там царапнулся? – подумал Тимур. – Ладно, дома поглядим. Блоха лесная какая-нибудь укусила, в этих уазиках деревенских кто только не обитает».
Мыслями он уже был дома и даже не заметил, как за ним из жёлтого хэтчбека наблюдает Клим Мошев, тот самый полицейский, брат водителя, встретившийся им на дороге. Он был уже в штатском и пристально смотрел за Тимуром, иногда что-то отписывая в мессенджерах.
Если бы Тимур видел, что там сообщается, он бы напрягся. Последней отправленной Климом информацией было: «Купил коньяк, чешет жопу. Через пару дней вернётся обратно, как обычно. Поехал я домой». Ответил ему некий Коростелев: «Давай, пока».
Вскоре Тимур сидел в автобусе и дремал, выпив вторую бутылочку коньяка. Часть правого бедра онемела, но он этого не чувствовал. Иногда просыпаясь, Тимур трогал внутренний карман, где лежали доллары и посматривал в окно. После Добрянки он окончательно очнулся, потянулся и написал жене в телефон: «Скоро буду, всё нормально».
Усевшись на пригорке, рядом с кустом бузины, Алёха в бинокль смотрел, как Тимур садится в уазик. Эта машина была ему знакома. У владельца уазика порой случались странные походы в лес, именно туда, где шарахались зомбаки и показывались объекты. Алёха чуял, что есть какая-то связь у Анатолия и его брата-гаишника с лесными обитателями. И к алмазникам Мошевы были неравнодушны. Засекал он несколько раз тех в тайге, как раз возле охотничьей избушки этой семейки они ошивались.
«Нормально доберётся, – подумал Алёха. – Не тронут его, всяко поопасаются, вдруг с нами знаком, а ответ короткий будет».
Эту деревню, где жили Мошевы и другие граждане, никогда не трогали зомбаки и объекты. Было совсем непонятно, чем тут занимаются жители. Вроде и охота тут и рыбалка, и ягоды собирают. Но ведь так не проживёшь на широкую ногу с такими заработками. А у каждого большущий новый дом, по машине на каждого, снегоходов не меньше пары на дворе. И ещё знал Алёха, что деревенские за последние годы понакупали себе квартир в Соликамске, Березниках, Перми, Екатеринбурге, ещё где-то. А на какие шиши? Туристов здесь не бывало, так, иногда грибники появятся, вроде Тимура.
Деревня была самой крайней перед тайгой. Других, севернее и восточнее, уже не осталось. Всех жителей там, кто оставался, подевали зомбаки в неизвестно куда. Была колония лесная, зэков оттуда увезли, в посёлке при ней жили человек двадцать, а в прошлом году обезлюдело там. Загадок много.
Алёха поднялся, тронув нечаянно при этом ветку бузины, на ней закачались красивые кисти оранжевых ягод. Около этих кустов хорошо отабориваться, ни мух, ни мышей не будет Покрутив головой, Алёха увидал и чёрную бузину. Из её ягод, с добавками всякими, делали пропитку для лесной стражи. Одежду свою обрабатывали так, на случай ранения. Пока помогало. Сорвав пару кистей чёрной бузины, Алёха сунул их в наружный карман рюкзака, вечером съест, сон лучше будет.
До базы сегодня не добраться, да и спешить некуда, надо подумать, где переночевать. Прикинув, Алёха решил двигаться в сторону избушки, что стояла у каменной стены, в ельнике. Построил её неизвестно кто лет восемь-девять назад, и никого там не бывало. Последний раз Алёха забегал туда в позапрошлом году, гвозди в стенку заколотил для одежды, шкафчик старый притаранил и раму застеклил. Сейчас решил проведать, как дела там и спокойно заночевать. Километров двадцать топать, как раз не спеша, к вечеру и доберётся. Просмотрел местность, где-то очень далеко, ближе к трассе, катились два объекта. И ещё один сгусток, вроде как зомбак, быстро так бежал по лесу. Прямо неутомимый. До него километров пять-шесть. Опаздывает на совещание нечисти, подумал Алёха. Ишь какой старательный. Что-то зацепилось в голове, какая-то неувязка: прищурился Алёха, пытаясь уловить, но не сработало. Ладно, потом.
Быстрым волчьим шагом по знакомым тропам помчался он на северо-восток. На ходу приглядывал, отмечал изменения, следы всякие. Три лося прошли, матка с телятами, потянулись в сторону осинника. Птицы взлетели над березняком, кто-то там гоняет их. Одна из них закружилась слишком долго и сверху, из невидимой глазу небесной засады обрушился на неё сокол, только перья по ветру развеялись.
Километров через восемь хода Алёха остановился. Отыскал место у речки, разжёг костерок, вскипятил воды для чая, посидел, отдыхая. Вдруг заметил ниже по течению огромный рассадистый тополь. Такие редко попадаются, обычно вверх все прут. Суета меж веток там наблюдается. Ага, зверь какой-то в гнездо залез. Хотя птенцы уже на крыло давно встали, может, кто и остался там. Так и есть. Чёрный проворный зверь быстро спускался вниз, держа в зубах трепыхавшуюся добычу. Но уйти охотник не успел.
Огромный чёрный орёл с белыми плечами ринулся на него, выставив вперёд свои чудовищные когти. Зверь крутнулся по стволу, уходя от атаки, но появился второй орёл. Вдвоём они напали на охотника. Тот, не дойдя до земли метров шесть, бросил добычу, длинным прыжком сиганул вниз и помчался было прочь. Но орлы не отставали. Один из них схватил зверя за шею одной лапой и тяжело махая крыльями, поднимался ввысь. Охотник, сам ставший добычей, извивался и пытался укусить птицу, но второй орёл налетел сбоку и вонзил свои когти в его туловище. Зверь жутко завизжал. Белоплечие орлы разом взмахнули крыльями и разлетелись в стороны. Неудачливый охотник был разорван, вниз полетели куски шерсти, кровь.
А его добыча – молодой орёл, прыгал по земле, приходя в себя, и наконец, присел, взмахнул крыльями и немного проседая при каждом махе, начал набирать высоту, идя над речкой. Там воздух холоднее и плотнее, лучше держит. Это все птицы знают.
Допив чай, Алёха сполоснул кружку, убрал её в рюкзак и двинулся дальше.
Ближе к вечеру расползлись облака, и нежарко засияло солнце. Стволы деревьев, листья, кусты своими силуэтами вырезали из солнечного света угловатые брусчатые фигуры, иногда туманящиеся от лёгких испарений земли. Выйдя из соснового бора, Алёха оказался на краю пересыхающего болота. Всё оно заросло черничником, только иногда, на редких гривах топорщилась кусты рябины, тальника и снежной ягоды.
– Ягод-то сколько! – восхитился Алёха. – Надо будет обязательно, пока вёдро стоит, сбегать, набрать с десяток вёдер черники на зиму.
Подойдя ближе к гриве, тянувшейся почти от самого берега – там в тени ягоды крупнее – он упал на колени и начал закидывать чернику в рот горстями. Ладони работали как сборочные комбайны. Раз правой рукой! провёл по черничнику, полная жменя, два левой рукой! опять полная горсть. Ягода сладкая, ароматная. Нынче и морошка была, успела до ливней поспеть, и голубика, и клюква скоро начнётся. Запасы продуктов на базе огромны и разнообразны, но свежие лесные ягоды лучшее в этом мире. И малины насобирал Алёха, и лесной клубники, и шиповника насушит. Раньше ему помогал Серёга, а Графит только жрать может варенье. С собой на сбор ягоды его возьму, решил Алёха, хватит дурака валять.
Он полз вдоль гривы, и вдруг с другого её конца показался огромный медведь. Чёрнолохматый зверь ползком медленно шарашился по черничнику, лопая ягоды. Алёха и медведь подняли головы одновременно, секунду поглядели друг на друга и опустив головы, продолжили трескать чернику.
Наевшись вдоволь, Алёха встал, глянул на лесного хозяина, а тот повернул к нему здоровенную морду, как бы спрашивая – наелся, человечек?
– Ну, счастливо оставаться, дружище Топтыгин, – сказал Алёха и потопал к берегу болота, там, среди деревьев, идти было проще, чем по мшистым кочкам.
Медведь глянул вслед и опустив морду, занялся вкусной ягодой.
По прикидкам, до избушки под камнем оставалось километров шесть-семь, Алёха решил не спешить и забежать проведать полянку с раздуй-травой. Её явно кто-то высадил в укромном месте, да и забыл. Знающий был человек. Скорее всего сгинул в тайге и следов не оставил. А может, это Марафет был? Алёха остановил шаг, и присел на мягкий белесый мох, наросший на крутом гористом склоне. Он всегда старался на остановках быть незаметным и это вошло уже в привычку. Бросив взгляд по сторонам, Алёха ничего подозрительного не заметил. Стал вспоминать, что ему говорили о Марафете, которого вчера засёк Графит с коптера, и который позапрошлой ночью довольно легко и умело расправился с атакой зомбаков и даже объекта.
