Это было сказано так горячо и искренне, что Зуев поверил. Резко дёрнул головой в сторону. Закрыл паспорт. Но отдавать не торопился. Было видно, что происходящее ему не нравилось. И мне оно тоже не нравилось!

Что-то происходило на дорожке перед домом, что делало ясное небо тёмным. Я даже поёжилась от пронзающего холода, хотя было жарко! Вадим заметил моё состояние и, усадив Андрюшку себе на руку, второй притянул меня к себе. Обозначил поддержку.

У меня внутри всё заледенело. Внутренне я хотело освободиться от его объятий. Но трястись от взгляда Зуева перестала – уже хорошо. И он очень вовремя задал следующий вопрос.

– А кольцо почему не носите, Вадим? Тоже некогда?

Вот и пришло время разоблачения. Я мысленно съёжилась под колким взглядом Зуева. Он не спускал с меня взгляда, и у меня во рту моментально пересохло.

На помощь снова пришёл Вадим. Ответил совершенно спокойно.

– Нет, просто не сложилось у меня с ним. То в бане забыл, то у мамы ветки пилил и зацепился за него инструментом. – Вадим передал мне Андрюшку и протянул вперёд правую руку. Там белел шрам. – Видите, даже отметина осталась. Так и решили, что я буду ходить без кольца на пальце. Но оно у меня на шее.

Зуев перевёл на Вадима взгляд быстрее, чем я от удивления открыла рот. А Клюев потянул из-за ворота белой в голубую полоску рубашки чёрный шнурок. На нём, кроме деревянного крестика висело золотое кольцо. Обручальное.

– Я его купил после первого свидания. Следующим утром зашёл в ювелирку и купил. И ношу после свадьбы не снимая. Несколько недель на пальце, а теперь на груди.

Голос Вадима стал хриплым от чувств. Меня затрясло теперь уже от осознания, насколько сильно он меня любил все эти годы. Я понимала, что это правда. Вадим купил обручалку в надежде на мне жениться. А я выбрала другого. Его брата, с которым он же меня и познакомил.

– Теперь можно забрать паспорта? Вас всё устроило, Артём? Всё понравилось?

Зуев моргнул, ещё раз. А потом на чёрный кожаный прямоугольник положил мой паспорт с эскизом гостиной с чёрными поверхностями и скруглёнными углами столиков и тумб. Секунду помедлил и с потемневшим лицом отдал документы Вадиму.

– Нет. Мне вообще ничего не понравилось, но придраться не к чему. Поэтому, как я и обещал, пойдёмте в дом.

Резко развернувшись на пятке, Зуев пошёл в сторону крыльца. Вадим, прижав меня к себе, отпустил и последовал за ним. Догнал, а когда поравнялся, завёл разговор про характеристики объекта.

До меня, плетущейся с Андрюшкой сзади, то и дело долетали слова: отмостка, межевание, прокладка дороги. Мужчины шли медленно, но я не торопилась их догонять.

Честно говоря, я даже несколько раз тайком скосила взгляд в сторону гаража. Но и его двери, и ворота на участок оказались запертыми. Значит путь к бегству был отрезан. Да и куда бежать, если жить негде?

Я поставила Андрюшку на ноги и замерла. Цвет дорожки был безупречным. Таким приятным, как топлёное молоко. Я присела на корточки и погладила камень рукой. Он был большим, ровным, идеально подогнанным к соседним. Гладким, но нескользким.

Я залюбовалась природной плиткой, по цвету напоминавшей статуи античности, только матовые. Андрюшка, воспользовавшись внезапной свободой, тут же убежал собирать мне букет цветов. Сорвал ромашки, донник разных цветов и со счастливой улыбкой вручил мне.

– Спасибо, мой хороший!

Со счастливой улыбкой я чмокнула сына в щёку и подхватила на руки. Только он мог за одну секунду исправить моё настроение. Раскачивая Андрюшку из сторону в сторону, я щекотала его букетиком и смеялась, когда сынишка хохотал.

Торопливым шагом я почти добежала до крыльца и напоролась на мужские взгляды. Вадим просто хмурился. Он всегда не одобрял мои задержки, даже если я останавливалась что-то сфотографировать во время дружеских встреч. А вот Зуев полыхал злостью.

– Не рвите цветы на участке! – рявкнул он.

Я вздрогнула и как во время пятничной встречи, повернулась так, чтобы Андрюшка не был между мной и разъярённым мужиком. К тому же, ему что, травы жалко для ребёнка?

– Это же сорняки, – начала я, но договорить Зуев не дал.

– Это специально посаженные сорняки! В определённых пропорциях! Это имитация луга! Это вы понимаете?

– Понимаю.

– Лера не знала, что траву нельзя рвать. Мы будем внимательно следить за сыном, чтобы он не трогал растения.

Вадим хотел защитить меня, но сделал только хуже. Лицо Зуева потемнело, словно на него, как на небо, нашло грозовое облако. Он крутанулся к двери и распахнул её настежь.

– Ничего не рвите на участке! Ничего! – Он шумно выдохнул. – Пойдёмте в дом. Я покажу вам расположение комнат.

Зуев подождал, пока я войду в прихожую. Потом пропустил внутрь Вадима. И только после этого вошёл сам.

Дверь плавно закрылась за его спиной.

Хозяин проскользнул мимо нас и протянул вазу с… Бахилами! Я успела подумать, что мы идём в поликлинику. Подняла вопросительный взгляд на Зуева, и он кивнул, без тени улыбки. Значит, музей.

Мы немного замешкались. Вадим передал нам 2 пары голубеньких чехлов. Я присела на мягкие, но похожие дизайном на уличные лавочки. Андрюшке бахилы были слишком велики. Их пришлось завязать узлом, чтобы не падали.

Свою пару бахил натянула на дешёвые босоножки. Почему-то меня это смутило. распахнул двери из прихожей в холл. Я чувствовала, что Артёму тоже заметил обтрепавшиеся края тесёмок из эко кожи. Мне стало неловко, а Зуеву весело.

Шкафов в прихожей не было видно. Но я знала, что они искусно скрыты за стеновыми деревянными панелями. И когда хозяин распахнул дверь в холл, я всё ещё вертела головой, чтобы понять, где именно встроены шкафы.

Холл мы проскочили быстро, а вот роскошная гостиная меня захватила. Панорамные окна в пол, ниспадающие гардины молочного и жемчужного цветов делали комнату бесконечной. Словно вытекая из потолка невесомая ткань расширяла пространство колоссально!

Стены кофейного цвета выглядели так, словно в них располагался невероятно стильный шкаф. Но я знала, что это обманка. Здесь не было никаких мест хранения. Видела такой приём на фотографиях конкурсных дизайнерских работ. Это было очень интересно!

Дом всколыхнул во мне давно погашенный интерес нереализованного дизайнерского потенциала. Я же училась в универе, чтобы создавать такую красоту. Мне это нравилось. Я даже у родителей в деревне делала бесконечные ремонты.

Едва погрузившись в атмосферу дома, я поймала себя на том, что смотрю на его отделку, а думаю о себе. О своей жизни. Как я дошла до того, что перестала стесняться ходить в обтрёпанной обуви. Когда перестала себя ценить?

Мужчины обсуждали материалы постройки, количество метров и комнат. А я зависала над лаконичной подсветкой без огромных люстр. Рассматривала решения по зонированию и подбору цвета. Любовалась искренне, от души. И прислушивалась к себе и дому.

Прикасалась пальцами к стеновым панелям. Разглядывала их под разными углами. Андрюшка рвался у меня из рук, и я поставила его на ноги. Боялась, что он начнёт играть со шторами, поднимая их края, словно ветер юбки. А он тут же попросился к Вадиму на руки, и тот его подхватил.

Мне казалось, что гостиная мне знакома. Но я не могла понять, откуда именно её знаю. На Светиных фото она была только частично. С экрана не передавался ни интерьер, ни расположение комнат. Об атмосфере и говорить нечего.

Пространство было уже полностью меблировано. Но рассмотреть столы, кресла, диваны и конструкции на стенах, не представлялось возможным. Вся мебель в гостиной была затянута целофаном. В полиэтиленовые складки были завёрнуты и декоративные мелочи.

То, что висело на стенах, тоже скрывалось под обёрткой. Что-то можно было разглядеть. Например, дизайнерские кресла в стиле 60-х, вполне угадывались даже в упаковке. Телевизор, на торцовой стене, тоже не смогли спрятать от взглядов. Но всё остальное оставалось загадкой.