Каждая строка содержала в себе более глубокий смысл, где неустанные поиски и стремление раскрыть истину переплетались с личными переживаниями Бориса. На полях страницы виднелись заметки, напоминающие о его исследованиях и опытах над людьми, неужели он один из тех, кто похищал людей? Похоже он был болен, и стал сам подопытным ИИ. Как такое могло случиться? Точно, он мне рассказывал об этом, когда мы вытаскивали Анну из одного комплекса. Мир словно подстраивается под ход моих мыслей и одновременно опустошается. Если я найду еще данные исследований Бориса, то смогу выти на истинный путь. Я знал, что следуя забытым тропами его разума, я способен найти ответ не только на вопрос, но и на многочисленные вопросы, которые были заданы мне, однако оставались неразгаданными.

Я стоял в комнате, посреди всех этих немых свидетелей прошлого, ощущая, как их тени окутывают меня, сплетаясь в новый узор моей судьбы. Продолжать было страшно, но отступление теперь казалось невозможным. Лишь вперед, через череду загадок и обветшалых знаков, я мог отыскать ту истину, которая давала бы смысл всем моим тревогам и стремлениям. С еще большей уверенностью я готовился к следующему шагу, чувствуя, что впереди меня ждет самое важное открытие в моей жизни, к которому я подходил так долго.

На следующий день я сидел дома, в квартире на Лиговском проспекте, погруженный в размышления и неразбериху окружающего мира. Казалось, мой разум заточен в банке, откуда ему не выбраться. Анна исчезла, Света не отвечает, Михаил не звонит. Детективное бюро абсолютно пустует. Это ведь их главный штаб из нескольких. Иерофим предупреждал, что подопечные ИИ уничтожали такие пункты. Но чтобы главный штаб… Что привлекло мое внимание больше всего, так это обнаруженные данные Бориса – как такое возможно? Происходящее явно абсурдно, и мне кажется, что я схожу с ума. Вещи Анны находятся в магазине, который сам по себе кажется совершенно другим. Все данные, которые я раздобыл в секретном комплексе, тоже бесследно исчезли. Но я точно помню, что передавал их Иерофиму – буквально пару дней назад.

Внутреннее беспокойство не давало мне покоя. Город снаружи жил своей обычной жизнью, но для меня он стал чуждым и мрачным местом. Мне казалось, что за каждым углом скрывается нечто, что неведомо мне, но пристально наблюдает. Я был в ловушке собственных мыслей, отчаянно пытаясь найти ответ на бесчисленные вопросы. Как связаться с Анной? Высвобождались ли во мне неопределенные страхи или это была реальная угроза, затерянная во времени?

Воспоминания о разговоре с Иерофимом становились мрачной тенью, нависшей над моим пониманием событий. Он всегда был загадочен, всегда знал больше, чем говорил. Его предупреждения теперь звучали как эхо прошлого, предупреждение, которому я не смог уделить должного внимания. В действительности ли наши враги настолько грозны, что способны устраивать такие исчезновения? Или же это была игра, в которую я вольно или невольно был втянут? Я должен был понять, кому и чему верить.

Я в сотый раз попытался дозвониться до Михаила, но телефон продолжал молчать. Света не оставила никаких следов на горизонте, и это особенно беспокоило. Она всегда была той, на кого можно положиться в самые критические моменты. Сгущающаяся неопределенность подталкивала меня к поискам других зацепок. Возможно, куда-то вглубь этого хаоса я мог бы найти новые значимые фрагменты, которые внесли бы хоть малую ясность в происходящее.

Я решил пойти в свой любимый дорогущий ресторан. В который я постоянно приходил за поиском вдохновения в своем триумфе писательства. Если и он совсем далек от реальности и в нем перестали подавать мое любимое вино, то все, это война. Он находился все там же, на Невском проспекте, все что мне нужно, это повернуть с Лиговского. Выйдя из парадной, я достал пачку сигарет. Закурив полной грудью, я ощутил, что дым не тянется. Черт, сигареты тоже кто-то подменил или их стали плохо производить? Не докурив и четверть сигареты, я выбросил всю пачку в урну.

Проходя по центральной улице Питера, я заметил, что и людей стало меньше. Да и люди сами по себе выглядели не такими как всегда. Они вечно все фоткали, кричали от радости и просто оглядывали архитектуру старого Петербурга. А теперь, они словно не замечают, что они в Питере. Это нормально?

Ветер слегка подхватывал мои волосы, и я подумал о том, как быстро меняется время. Будто обострившиеся ощущения от сигаретного дыма открыли какую-то новую грань реальности, заставляя присмотреться к каждому мельчайшему изменению. Пройдясь мимо витрин магазинов, я заметил отражение – это было мое собственное обеспокоенное лицо, и я не мог избавиться от ощущения, что что-то идет не так. В привычной обстановке, среди привычных предметов и людей, чувства непостоянства усиливалось с каждым шагом.

Подойдя к ресторану, я остановился на мгновение, чтобы сбросить с себя не до конца понимаемую тревогу. Золотая вывеска над входом по-прежнему сверкала, обещая комфорт и великолепное обслуживание, которым я привык наслаждаться. Я вошел внутрь, и знакомая атмосфера тут же окутала меня волной тепла и роскоши. Однако, несмотря на это, что-то другое все-таки изменилось – был ли это запах, был ли это едва уловимый фальшивый аккорд в музыке, заигранной на фоновом уровне?

Сев за свой привычный столик, я поймал себя на том, что напиток, который я обычно заказывал в такие моменты, становился символом стабильности, якорем в этом море перемен. Официант посмотрел на меня с легкой неуверенностью, и когда я назвал вино, он отвел взгляд, как будто обдумывая возможные варианты ответа, которые не были в его власти. Ожидание длилось, казалось, целую вечность, пока я старался восстановить внутреннюю гармонию и вдохновиться атмосферой, как это случалось прежде.

И вот наконец бокал с моим излюбленным вином оказался передо мной. Вкус его был великолепным, острым и насыщенным, таким же знакомым, как и всегда, возвращая мне утраченные грани уверенности. Я вновь начал обдумывать свои литературные замыслы, позволяя мыслям течь свободно. Но, несмотря на это кратковременное ощущение восстановления порядка, в глубине души я чувствовал, что необъяснимая перемена, витающая в воздухе, требовала моего внимания и продолжала разворачиваться в хитросплетениях великих и малых сюжетов, готовая превратиться в новую историю. Я достал свой блокнот из пальто, и начал записывать поступающие мысли. Если они совсем иные, то мир точно заполнила невидимая мгла.

«…Грэм и Констанция внимательно ее слушали, ощущая, как невидимые нити прошлого и настоящего сплетаются в единое полотно. Солнце постепенно клонилось к западу, оставляя за горизонтом свои яркие краски. Осознание того, что им предстоит отправиться в еще одно приключение ради помощи старому другу, окрепло в их сердцах. Решение было очевидным: они не могли бросить Наррису на произвол судьбы.

Но прежде чем приступить к разработке плана, Грэм почувствовал легкое покалывание в затылке. Это был сигнал, который он давно научился распознавать – интуиция подсказывала ему, что опасность близка. Он обернулся и увидел, как вдали, среди пальм, мелькает темная фигура. Кто-то следил за ними.

– Быстро! – прошептал Грэм, хватая жену за руку. – Нам нужно уходить отсюда немедленно!

Они поспешили обратно к своему бунгало, стараясь держаться в тени деревьев. По дороге Грэм заметил, что таинственная фигура продолжает следовать за ними, оставаясь вне зоны видимости. Когда они добрались до своего убежища, Грэм приказал жене и Наррисе остаться внутри, а сам вышел наружу, держа в руке небольшой прибор для сканирования окружающей среды.

– Кто там? – крикнул он, направляясь в сторону, откуда, как ему показалось, исходило движение.

Ответом ему послужил тихий шелест листьев и едва различимый звук шагов. Грэм напрягся, готовясь к любому развитию событий. Внезапно из-за ближайшего дерева вышла высокая женщина в длинном плаще. Ее лицо было скрыто капюшоном, но Грэм сразу понял, что перед ним не просто случайный прохожий.