Как выяснилось чуть позже, та встреча, вместе с тем потрясением, что он пережил, с одной стороны, могла стать для него почти роковой, а с другой – спасительным шестом, который помог бы ему выбраться из того болота, где он уже изрядно погряз. Но всё это будет чуть позже.
А в ту ночь, загадочно улыбаясь, он лежал в своей постели, и до утра ему уже не суждено было уснуть. Перед собой он видел лишь привлекательное, и какое-то до боли знакомое, и родное девичье лицо. Вспоминая до мельчайших подробностей эту необычную встречу, он впервые за долгое время позабыл о всех своих неудачах. Временами ему казалось, что он где-то уже видел эти глаза. Но где? И наконец, оставив все попытки что-либо вспомнить, он просто лежал и, уже встречая рассвет, наслаждался тем неповторимым чувством, которое однажды приходит к нам совершенно не спрашивая и не предупреждая нас об этом.
На следующий день, едва дождавшись окончания рабочего дня, он зашёл домой, чтобы привести себя в подобающий вид, и буквально через несколько минут уже почти бежал к знакомой заправочной станции. Его желание вновь увидеть эти голубые глаза было настолько велико, что по пути Макс даже обдумывал запасной вариант: А как я её смогу найти? Если вдруг окажется, что она там вовсе не работает, а лишь кого-то вчера подменив, оказалась там совершенно случайно, думал он про себя.
Но ему повезло. Уже издали, за стеклянной витриной, он узнал знакомый силуэт. Обрадовавшись и одновременно оробев, он ходил в небольшом отдалении из стороны в сторону и никак не решался войти внутрь. Ну хорошо, думал он, наверное, будет лучше, если я подожду её здесь. А когда она освободится, предложу ей проводить её домой. Быть может, не откажет, надеялся он, и продолжал на противоположной стороне улицы отматывать по тротуару метры, а затем, наверное, уже и километры. Порой ему казалось, что время остановилось, и стрелки на часах замерли. Но неподвластное нам время, для кого-то, к сожалению, а для кого-то и к счастью, секунду за секундой продолжало размеренным шагом свой неумолимый ход.
Стемнело. На станции погасло рабочее освещение, и та, которую Макс так долго и терпеливо ждал, наконец-то вышла из помещения, затворяя за собой входную дверь и запирая её на ключ. Макс очень быстро перешёл улицу и подошёл к ней в тот момент, когда она ещё поворачивала ключ в замке. Он поздоровался с ней, а она, совсем не ожидая встретить кого-нибудь в столь поздний час, слегка вздрогнула и быстро повернулась к нему.
– Ах, это вы? – сказала она облегчённо, и затем продолжила уже с лёгким юмором: – Ну здравствуйте, здравствуйте. Я вижу, что ваше самочувствие сегодня разительно отличается от вчерашнего.
– Так вы меня узнали? – спросил Максим с надеждой.
– Ну конечно же. Вас да не узнать, – ответила она довольно весело и уже совсем не скрывая свои впечатления от вчерашней с ним встречи. Макс вновь смутился, но не сдаваясь и пытаясь хоть как-нибудь завязать разговор, спросил:
– А вы далеко живёте?
– Ну вообще-то да, – ответила она. – Но если вы хотите меня проводить, то это ни к чему, так как за мной уже приехали, – сказала она, поглядывая при этом на дорогу.
В этот момент к ним подкатил шикарный автомобиль, за рулём которого сидел симпатичный молодой человек. Она села рядом, и, как ему показалось, со снисхождением помахала ему рукой. Они уехали. А Макс, словно вкопанный, стоял на одном месте и какое-то время о чём-то размышлял. Я думаю, что совсем несложно догадаться, какие мысли посетили его в те минуты. Но, по всей вероятности, чувства оказались сильнее, чем страхи, которые наверняка шептали ему, чтобы он махнул на всё рукой и просто жил дальше, довольствуясь тем, что имеет. Наконец-то оторвав свой взгляд от асфальта и решив действовать, он с каким-то мальчишеским азартом и дерзостью сказал сам себе:
– Ну ладно. Посмотрим, что ты скажешь тогда, когда убедишься, что я тоже на что-то способен.
Но не напрасно говорят:
«Нет худа без добра».
Ведь Макс, благодаря этим голубым и бездонным глазам, напрочь забыл про все кабаки. Теперь у него на них просто-напросто не было ни сил, ни времени, а потом куда-то пропало и желание. Вместо этого у него появилась цель. Вот только жаль, что, не имея необходимых знаний и опыта, двигался он медленно, но всё же верно не к своей цели, а в совершенно обратном направлении. Он решил приобрести дорогой автомобиль, и теперь вместо восьми часов в день, забыв про выходные и праздники, он уже работал, как минимум, двенадцать, подрабатывая и зарабатывая везде и повсюду, где это было лишь только возможно.
Естественно, что от такого отношения к самому себе тот запас сил, который даёт нам в распоряжение наша молодость, закончился у него довольно быстро, и в одно утро, проснувшись и встав с постели, он почувствовал незнакомую боль в тазобедренном суставе. Не обратив на неё никакого внимания, он ушёл на работу, но уже через две недели боль стала такой, что он был вынужден обратиться к врачу. После обследования и осмотра рентгеновских снимков врач дал заключение: операционный стол и искусственный тазобедренный сустав со всеми вытекающими отсюда последствиями. Надеясь на некомпетентность врача, который, быть может, допустил ошибку, Макс прошёл обследование ещё у двоих. Но заключения всех врачей остались неизменными.
Для него это прозвучало как приговор, который ставил крест не только на пути к его мечте и цели, но и на всей его жизни. И всё же, находясь в довольно непростой ситуации и благодаря, наверное, своей молодости и естественному желанию полноценно трудиться и жить, Макс не опустил руки и не сдался. Он упорно продолжал искать альтернативные пути для решения этой проблемы, которые и привели его однажды в нашу школу. В тот день я, молча и почти не перебивая, выслушал его, а он закончил свой рассказ и сидел почти совсем неподвижно, не проронив при этом больше ни слова. Лишь его влажные глаза, выражая полную беспомощность и отражая целиком и полностью его состояние, смотрели на меня с отчаянной надеждой.
– Ну хорошо, – сказал я в тот день, после несколько затянувшейся паузы. И ты из этого пустяка делаешь целую проблему? – спросил я Максима довольно развязанным и где-то даже насмешливым тоном, надеясь с помощью именно такого тона и поставленного мною вопроса хоть как-то его встряхнуть.
Мне это удалось, и теперь в его глазах застыл немой, однако, судя по его взгляду, довольно дерзкий вопрос: Вы надо мной издеваетесь?
– Скажи мне, Макс, – продолжил я, не обращая никакого внимания на его немой вопрос. А что тебе сказали врачи? Можно ли еще повременить с операцией, или её нужно делать в срочном порядке?
– Полтора, ну может быть, два месяца. А потом боль может стать такой, что её, скорее всего, будет уже невозможно заглушить ни какими обезболивающими средствами, – ответил он, и взгляд его снова потух.
– Полтора – два месяца, – вскричал я радостно и неожиданно для самого себя. – Да знаешь ли ты, сколько у нас с тобой в распоряжении времени? – спросил я его и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Поэтому, друг мой, это время мы понапрасну сейчас терять не будем, а сразу возьмёмся за дело.
Макс уставился на меня, мало что понимая, а я взял телефон и позвонил одному человеку, с которым дружил ещё с детства. Мой друг, кому я позвонил, жил и работал на юго-западе Германии, и с ним нас разделяло около пяти часов неспешной езды на машине. Переняв от своего отца бесценный опыт, знания и ответственность в этой непростой, но такой нужной профессии, мой друг был весьма неплохим специалистом в области физиотерапии и массажа. А говоря простым языком, костоправом от Бога. К слову сказать, знакомство между нашими родителями, что со временем переросло в дружбу, началось с того, что отец, в свои молодые годы, благодаря своей беспредельной наивности и доверчивости, залез однажды в такие дебри, из которых он, судя по его воспоминаниям, сам бы уже, наверное, никогда не выбрался. Случайно, хотя в случайности я уже давно не верю, он познакомился с отцом моего друга, который не только оказал ему неоценимую помощь в разрешении, как казалось тогда моему отцу, неразрешимых проблем, но и, указав направление, ещё довольно долгое время поддерживал его, помогая ему не сбиться с намеченного пути.
