На этих словах Дмитрий, поморщившись, дёрнул себя за бороду, как он думал – незаметно. Альберт прыснул со смеху в кулак, а Бальтазар криво улыбнулся: про «эфир» тоже смешно вышло.

– Идём дальше, – продолжил Емельян Сергеевич. – Итак, что нам известно? Убийство юноши, Валеры, совершил андроид. Пока неясно: через удалённое управление или отработала заложенная программа. Этот же андроид за час до этого убил Фому. Он самоубийца, факт установленный. В принципе, Фома мог взломать аппарат и перепрограммировать, чтобы тот его «на Луну отправил», а брат попал под раздачу. Эту версию подтверждает авария космического грузовика рядом с вами, Бальтазар. Вы, должно быть, видели. Мощный электромагнитный импульс от торможения в электростатике мог переключить андроида на самоходный режим и активировать программный код Фомы. Правда, и к само́й аварии есть вопросы…

Бальтазар недоверчиво покачал головой. Он помнил на своём лице чужую ярость и злорадство. Такое не запрограммируешь… Да и к чему самоубийце смотреть на лицо-болванку? И андроиду удобнее всего было бы орудовать ножом и петлёй со спины Фомы. Не стал бы тот с эмоциями возиться. Валеру убил человек, перехватив управление. Однозначно. Выходит, и Фоме кто-то помог.

– К сожалению, это только гипотеза… – вздохнул Емельян Сергеевич. – Андроид бросился под электричку в квартале от места преступления. Самоуничтожился. Не успели перехватить. Кто-то очень занятой нарушил обещание встретить сопровождавших важнейшую улику. Поздно спохватился и предпринял, очевидно, неверные шаги… – сказал он ровно, старательно скрывая клокочущую злость.

Его сосед ещё сильнее надулся.

– По поводу вашей, Бальтазар, возможной причастности… – осторожно произнёс Емельян Сергеевич и ободряюще ему улыбнулся. – Надёжно установлено, что в это время вы с орбитальной станции звонили в полицию. Но, к сожалению, общедоступных данных недостаточно, чтобы снять все подозрения. Есть ещё кое-что…

Емельян Сергеевич обернулся к землянину. Бальтазар насторожился.

Арчибальд поднялся и подался вперёд, глядя на того с тяжёлым прищуром.

– Есть подозрение, что незадолго до трагедии вы с определённой целью звонили Кувенкласе! – зычно зарокотал он.

«Тоже мне злой полицейский», – хмыкнул про себя Бальтазар.

– Будьте любезны, предоставьте доступ к архиву ваших действий с орбитальной станции, – продолжал басить Арчибальд. – Надеюсь, это снимет с вас часть подозрений. Луна…

– Стоп! – Емельян Сергеевич вскинул руку. – Дайте нам полный доступ со времени, как вы появились у Кувенкласе. Но без расшифровки разговоров! Мимику тоже не надо. – Он пояснил соседу за перегородкой: – У них своё следствие по Фоме. Не будем вмешиваться в чужие дела.

Арчибальд пожал плечами.

– Прекрасно! – подытожил Емельян Сергеевич. – Луна, приём.

Озадаченный Бальтазар набросал разрешение в записную книжку, подписал, вырвал листок и через перегородку отправил его на стол Емельяна Сергеевича. Тот глянул в свой телефон, что-то черканул пальцем на экране, и листок перелетел его соседу.

– Цирк, конечно! Земля, сброс, – заметил Альберт. – Сейчас хоть весёлый. Земля, сброс. Ладно он в сон влез, но негласный допрос затевать! Земля, сброс. Вот это уже не смешно! Земля, сброс.

– Как? Через мою голову?! – ахнул Дмитрий. – Земля, сброс.

Он встал, с приклеенной улыбкой вывесил на стекло табличку «Перерыв на чай. Пять минут» и отключил связь.

– Альберт, будь любезен, доложи! – потребовал Дмитрий.

Помрачневший Бальтазар неотрывно глядел на Альберта. Тот вскочил и заходил по комнате.

– Дима, Боря, вы, главное, успокойтесь, в самом деле! А то я тоже стану нервничать. – Альберт замахал руками и выронил трубку. – Ну вот, я же говорил!

Чтобы не нагибаться, он извлёк из кармана другую такую же. Прежняя при этом исчезла.

Альберт показал трубкой на застывшее за голографической стеной напряжённое лицо следователя по делу Фомы, разглядывавшего в своём телефоне разрешение Бальтазара.

– Арчибальд этот позвонил, представился. «Вы, – говорит, – высококлассный специалист…» – Альберт раскурил трубку и пустил дым вверх. – Ну, допустим, имею некоторый опыт. «Хочу, – говорит, – убедить вас немножечко поработать». Я ничего не обещаю, вежливо общаюсь: выясняю дело. И оказывается, ему очень как нужно уже через пять часов! А подготовиться?! Досье с биографией почитать, аппаратуру настроить?! Её ещё выбить надо! Он с Институтом когда-нибудь работал, с нашим лунным филиалом? Не вам говорить про их ценник и бюрократию! Спрашиваю: а кто будет платить? Обещает покрыть все расходы. Только Институт обещания не принимает! Сомнительное удовольствие общаться с ними на таких условиях… Ребята, скажите, может, я похож на банкира Ротшильда? У меня изо рта векселя вместо слов не выскакивают?

Те потрясли головами.

– Вот! – удовлетворился Альберт. – Я не за золотом в отхожее место хожу… ходил. Говорю ему: нужны веские основания, официальный запрос с несколькими печатями, а у вас одна ваша подпись и печать ваша же, тоже одна. И зачем так спешить? Чертовски опасно в такой суматохе! Оно мне надо?

Дмитрий сурово помотал головой.

Альберт пустил пару колечек дыма, отправив одно сквозь другое, полюбовался на них и продолжил:

– Спрашиваю: где веские основания? Кто этот злодей, которого надо срочно расковырять? Он сообщает, кто и за что. Я в изумлении. Говорю: отказываюсь. Во-первых, не верю. Во-вторых, боюсь вывихнуть своему другу рассудок. «Как другу? Ему ни слова!» Боря, ты это слышишь? Вижу, что нет, – хорошо! Говорю ему: «Считаю, что вы так пошутили, вернее, обозначили всю серьёзность дела. С нетерпением жду от вас какой-нибудь детективный фокус: неожиданным вопросом собьёте с толку, на оговорке ухватите за язык и разоблачите». Он хлоп телефоном по столу – отбой связи. Ну и пожалуйста! Дима, а дальше ты сам знаешь: явился Емельян Сергеевич, и мы пошли Борино кино досматривать… – Альберт развёл руками.

Бальтазар сидел напряжённый, окутанный роем тревожных мыслей. Что-то случилось, что-то очень скверное. Альберт, конечно, друг, но… Бальтазар прислушался к себе – нет, вроде тихо: никто, незримый, не смотрит совестливым взглядом, никто, неслышимый, не подначивает поделиться сокровенным или признаться в чём-либо. Вздохнув, он покосился на Альберта. Тот будто ждал и подмигнул. Бальтазар смутился.

– Какие там детективные фокусы! – засмеялся Дмитрий. – Что им электронный помощник насоветует, то и делают. Боря подходит по месту и времени? Ну и всё, вот вам главный подозреваемый. Не выгорит дело, так электронный болванчик ещё идей накидает! Но умолкаю. И ты, Альбертушка, тоже молчи, сказал предостаточно. Включаю связь.

Переговорная стена помутнела, мигнула и через несколько секунд отобразила землян.

– Попили чаёк? – с весёлой злостью спросил Емельян Сергеевич. – Мы тоже время не теряли. У нашего Бальтазара полное алиби. – Он обернулся к мрачному следователю: – Видите, можно и по-человечески вопросы решать.

Повернувшись к лунянам, куратор пояснил:

– Арчибальд признался мне по секрету, что хотел учинить нашему Бальтазару негласный допрос. Согласитесь, это перебор…

– Как?! Через мою голову? Наплевав на прямое руководство? – грозно произнёс Дмитрий, подымаясь. – Решили без меня моему подчинённому мозги выпотрошить? – Он стукнул кулаком по столу. – Земля, приём!

– …осознал свою ошибку и крайне сожалеет, – продолжал Емельян Сергеевич, ещё не услышав показного негодования. – Предлагаю забыть об этом досадном… – сказал он и сбился. Потом усмехнулся. – Дмитрий, я во время перерыва прослушал сброшенные сообщения. Полагаю, Альберт вам уже всё доложил. Ещё раз прошу не нарушать протокол.

Дмитрий поиграл желваками и сел, стараясь не смотреть на развеселившегося Альберта. Бальтазар тоже улыбнулся.

– Арчибальд? – повернулся к соседу Емельян Сергеевич.

– Гм, да… Признаю́, вышло недоразумение… – Пересилив себя, он посмотрел в глаза Бальтазару: – По обстоятельствам происшествия вы стали главным подозреваемым: как под трафарет легли, попали в красную зону риска. Это рабочий регламент, метод «по горячим следам» даёт девяносто и выше процентов раскрытий в первый же час. Надеялся уложиться. Да-да, у меня всё, – кивнул он Емельяну Сергеевичу, который протянул руку за мнимую перегородку и похлопал ладонью по воздуху, призывая того остановиться.