Ныло затёкшее тело, не давая уснуть. Слишком долгий день, перепалка в зале и Пустоши за окном будоражили, лезли в голову навязчивыми мыслями. Они причудливо смешивались с набегающими грёзами, но так и не давали провалиться в дрёму. Сон раздражающе кружил над ней, как комар – не оставлял в покое, но и не садился. И ещё этот… Ярвен… никак из головы не выходил, упокойте черти его душу!

Катарина шумно выдохнула и закрыла глаза в очередной раз.

– Кэтти… – послышалось сквозь шелест тишины, будто вздох ветра. – Кэттии… Кээттии…

Она распахнула глаза. Невесомые клочья сна окончательно слетели, а сердце стучало по рёбрам, будто бежало куда-то. Подальше отсюда. И её за собой настоятельно звало.

– Кэттии… – нежно повторился зов, убеждая, что это не грёзы.

Взгляд её метнулся к окну. По стеклу сетью трещинок со звоном поползла изморозь. Сияние вязи на раме усилилось и стало тревожно красным, к нему добавилось тихое сердитое жужжание защитных чар. Длинные когти, красноватые в отсветах магии, стукнулись о стекло и отпрянули. Алые угли в камине жутковато перемигивались то ли с нежитью за окном, то ли с рунами.

Первым порывом было швырнуть в окно какое-нибудь универсальное заклинание. Но Катарина остановила себя на этот раз: хитрой твари только и надо, чтобы она разрушила непроницаемый контур. Первый испуг прошёл, как только она начала думать как дипломированный маг, а не испуганная девчонка. Это всего лишь нежить, в конце концов! Наверняка, мелкая и даже неопасная, убеждала она себя.

Катарина полустекла-полувстала из-под одеяла и на цыпочках подкралась к подоконнику. Одинокий фонарь у входа выхватывал из ночной мглы огромный кусок бугристой дороги и скудную поросль пустоши, начинавшейся уже здесь. И зависшего перед окном бледного призрака в рваном полуистлевшем саване.

Призрак слабо светился сам, и яркий фонарь делал его бледное лицо гротескным. Но узнаваемым. Катарина невольно нервно хихикнула и закрыла рот руками. Анита проворчала во сне что-то невразумительное, благо, не заклинание, и перевернулась на другой бок. Катарина снова посмотрела в окно. Оттуда на неё пристально и призывно смотрел её бывший учитель по некромантии, не к ночи будь помянут.

– Хорошая попытка, оборотень, – оценила она и задвинула весёленькую шторку в мелкий цветочек, окончательно отгораживаясь и от призрака и от неприятных воспоминаний.

Катарина посмотрела на маленькие часики в виде тыковки, оставленные на столе Анитой. Стрелки двигались к часу ночи. С ума сойти, как долго она пролежала без сна! Босые ноги начали замерзать от холодных половиц, но возвращаться в кровать, такое удобное и мягкое пыточное орудие бессонницей, не хотелось. За спиной снова безуспешно ткнулся в стекло призрак, и Катарина вздрогнула. Слушать это тоже не хотелось: до рассвета будет пытаться пробраться внутрь, пока чувствует живое тепло.

Она неосознанно потёрла шрам на руке. Может, зря она вообще поехала в эти Пустоши? Уже завтра её от нежити не будет отделять надёжный контур рун. Можно было просто потратить больше больше денег, но добраться через соседнюю страну – Астон. Ну или вообще не ехать, сказаться больной. Катарина нахмурилась, подумав, что больная она именно, что поехала. На голову больная.

Разозлившись на себя, она тихонько оделась и выскользнула из комнаты. Полумрак коридора встретил мягкой обволакивающей тишиной и слабым тёплым свечением со стороны лестницы. Кто-то, похоже, сидел в зале, коротая время с бессонницей, как и она. Катарина с опаской спустилась, но за столом у стойки увидела всего одного постояльца, удостоившего её безразличным усталым взглядом. Ни насмешек, ни заносчивости, ни интереса. Катарина немного успокоилась и прошла в зал.

Он был немолод, седые жёсткие волосы едва касались ворота заношенной кожаной куртки с серебряными амулетами. Да, некроманты практически все рано седеют – чем глубже соприкасаются с магией Смерти, тем сильнее и быстрее. Но на лице этого мужчины глубокими морщинами отметилось время. Перед ним на столе стоял остывший ужин и кувшин, но Катарина сомневалась, что он притронулся к еде.

– Не спится с непривычки? – проницательно спросил он, как-то по-отечески просто, и обессиленно потянулся к стакану, будто только заметил его.

Странно, но Катарина не почувствовала к незнакомцу обычного отвращения, скорее, он вызывал безотчётное уважение. Измождённый маг после тяжёлого дежурства. Она остановилась у стойки.

– Дух-оборотень, – ответила она, будто это всё объясняло, но к её удивлению, маг кивнул.

– Гештальт. Притворяются людьми из прошлого. Могут изрядно помотать нервы перед тем, как выпить жизнь. За мной сюда увязался. Обычно они дальше четвёртого круга не суются, но этот настырный попался. Или очень голодный.

Незнакомец даже говорил медленно и через силу. Он потёр лицо ладонями, и Катарина заметила свежие царапины и слегка обугленные заклятием развоплощения пальцы. Даже серебряные кольца почернели. Ему пришлось много, очень много колдовать сегодня… Катарина закусила губу. Ни о каких кругах упоминаний в библиотеке не встречалось.

– Четвёртого круга?

Он посмотрел на неё, словно впервые увидел. Точнее, чуть более внимательно рассмотрел.

– Вы раньше не были в Пустошах? – Она кивнула, и он неодобрительно покачал головой, но продолжил: – Мы делим Пустоши на рабочие круги. Всего их пять. Чем ближе к центру, тем опаснее и непредсказуемее твари там встречаются. Пятый – относительно безопасный, здесь излучение Разлома почти иссякает, мы как раз сейчас на краю.

Катарина стояла задумчивая, не решаясь дальше лезть с расспросами. По всему выходило, что она вообще ничего толком не знает о Пустошах. И не потому, что легкомысленно отнеслась к поездке, нет. Просто о них почти не говорили на «большой земле». Некроманты работу выполняли исправно, и нежить отсюда не терроризировала людей, только раз в полгода-год газеты истерически разражались шокирующими сенсациями об очередном наплыве тварей на соседние города и села, героически остановленном работниками лопаты и осинового кола. Но это нисколько не оправдывало Стеллу, которая ехала в составе большой экспедиции и могла бы и предупредить. А то половина гостей точно не доедет.

А вот интересно, как суженый-ряженый собрался транспортировать будущую тёщу? Мать у Стеллы, конечно, боевая тётка, но против умертвий Катарина бы на неё не поставила.

Заметив её состояние, незнакомец сжалился и указал на место напротив. Катарина послушно села, а он достал из сумки, висящей на спинке стула, затёртую карту.

– Василий. Петрович. – Скупо представился он и протянул руку для пожатия.

Она приняла жест:

– Катарина. Очень необычное у вас имя.

– Да я не отсюда. Для наших мест обычное. По делам заехал на ваши погосты.

Он аккуратно расправил карту на столешнице, подвинув тарелку к краю стола. Пометок в ней было не в пример больше, чем в их новенькой. Маг очертил пальцем кусок с Пустошами, и они разрослись на весь пергамент. Катарина с интересом смотрела на криво нарисованные тушью свежие круги, крестики и черепушки, на аккуратные значки башенок и подписи крошечным угловатым почерком. Василий ткнул в самый центр, где кривой усмешкой змеилась жирная линия с подписью «разлом».

– Вот тут разлом, – озвучил он её мысли. – Он фонит и питает всю нежить в округе. Это сторожевые башни, – палец ткнул в несколько пиктограмм с башенками, – они связаны и создают защитный контур. Типа барьера…

– Барьеры и есть круги?

– Да.

– Получается, – подытожила Катарина, – нежить, вроде этого гештальта, может преодолеть барьеры до четвёртого круга?

– Вроде того. Чем ближе к центру, тем разнообразнее население. Но в первый круг и слабая нежить не суётся. Из разлома частенько выползает… что-нибудь этакое, – он лениво мазнул пальцами по воздуху. – Твари из Пустоты не брезгуют поглотить и мертвечину, им только энергия нужна, вытянут из всего, чего можно и нельзя.

– А нежить не брезгует и плотью, если сама плоть имеет, – закончила за него Катарина.