Битва закончилась быстро. По крайней мере, я не ощутила течения времени. Мыслями я вернулась из огня, слез, непознаваемых мною криков и боли, когда уже сидела на потрепанном кресле около не до конца вышитой работы с изображением ясного летнего неба и яркого солнца над лесом. Я не помнила, как оказалась здесь.

Моргнув, я огляделась.

Рядом со мной, облокотившись к стене, стоял Сфинкс. В его руках я разглядела перчаточную куклу из белого льна с головой волка и разными по цвету пуговицами вместо глаз; одна была желтой, а другая – алой.

– Случайно заметил под кроватью и успел прихватить вместе с упавшей тобой до того, как там все сгорело, – сказал Сфинкс, заметив на себе мой взгляд. Он усмехнулся, повертел передо мной своей куклой и задумчиво сказал, – теперь я понимаю, почему некоторые волки так боятся огня… Ты как?

Я не ответила и отвела взгляд.

Внутри было… пусто. Я не понимала, что со мной происходит. Когда меня начало трясти, я посмотрела на свои руки и уронила в ладони пару слез. Как я? Я не знала. При мне была моя амуниция, но я видела сажу на белых стенах около входа в комнату, где произошло что-то ужасное. Огонь и очередное помутнение памяти, где появилось что-то новое: крики, слезы, боль… чья-то и моя. Это давно забытое старое?.. Только осознание последнего помогало мне понять, что все это было не от животных, сгорающих, когда надо мной в лесах брал верх Солар.

По дому ходила стража. С ними говорила Гулльвейг, перемежая слова слезами. Она, наверное, уже прочитала молитву над останками погибшей некогда выжившей, если, конечно, там хоть что-то осталось… Рядом с ней стоял Сайрис; он обнимал ее и то и дело поглаживал по плечам. Когда она заходилась новой волной, говорить начинал Велерус. Он держал в руках заляпанный запекшейся кровью очередной слегка ограненный синеватый камушек.

Опять эта руда… Точно такая же, какая была в монстре и Бласе. А я снова не увидела нитей магии вокруг Тиелы, пока она была еще жива, хотя и догадалась, что внутри нее был этот проклятый камень! Неужели эту руду насильно вживляли живым существам, чтобы она выдерживалась в них, словно… хмель перед выпечкой хлеба?!..

И тут я вспомнила об истории возникновения этого острова. Гибель часто связана с кровью. Кровь – это компонент, ресурс, сила… она напитала горы этого острова после смерти Д’Зота. Если получившаяся спустя многие годы синяя магическая руда изменяла животных обитателей острова, логично было предположить, что она менялась и сама под воздействием их крови! Вместе с подавителем из нее, таким образом, могут получиться доселе немыслимые вещи, поражающие своим могуществом.

Я невольно посмотрела на Сфинкса. Он уже убрал свою куклу в сумку и смотрел на меня беспокойно. Я должна была немедленно взять себя в руки! Сейчас не время и не место для эмоций! Он наверняка не одобрял это, поэтому смотрел так…

Но вместо того, чтобы успокоиться, я схватилась за голову и широко распахнула глаза, уставившись в пустоту. Этим я заслужила касание к плечам, которых не сразу заметила, но которые желала ощущать и впредь. Мне было плевать на жизни тех, кто пал, случайно оказавшись на пути магического новатора. Мой шрам на груди заныл давно забытой болью, сердце сжалось от мысли о том, откуда у кукловода мог быть доступ к крови Сфинкса?.. Я ведь видела флакон с красным содержимым в том подвале с кучей трупов!

Вторая попытка совладать с собой увенчалась успехом, и я опустила руки, покивав Сфинксу в знак благодарности и того, что уже чувствовала себя в порядке. Я не слышала его слов, хотя очень хотела – у меня просто не получалось, но я упрямо ответила, что и правда, похоже, перенапряглась от частого использования магии крови.

Глаза мои высохли, я нахмурилась и ударила себя в грудь, чтобы боль физическая заглушила иную, странную. Стража удалилась, прихватив с собой камень и, слава лесу, не испытав нужды в общении со мной. Пока хмурый Велерус, шмыгающая носом Гулльвейг и уставший на вид Сайрис переговаривались со Сфинксом, я продолжала напряженно думать. В Сфинксе была кровь того, от одной мысли о котором у меня внутри все горело от злости. Он сам говорил, что физически и магически Као находился в нем, и это сковывало власть последнего. Об этом мне когда-то намекал и Солар. Но если при создании своих «шедевров» кукловод использовал и магическую руду, и кровь Сфинкса, то есть, Као, значит ли это, что кукловод все-таки как-то связан с «Шаан»?.. Сфинкс давно не обращался, чтобы кто-то мог успеть увидеть и сделать куклу его второго облика, причем, с разными глазами.

Вся эта ситуация с «вживлением» – что руды, что крови, – напоминала мне прочитанные в библиотеке попытки создания «живого» артефакта. Выходит, что сбежавший «эксперимент», Сфинкс, получился, но слегка иначе?.. Раз он до сих пор не превратился… в то, что я сожгла. И как позволить существу внутри него воплотиться, чтобы не допустить того воплощения, что я наблюдала некоторое время назад?!.. Я должна была додуматься до того, чтобы использовать полный контроль над кровью Тиелы раньше, чем итог эксперимента над ней перешел в стадию «съедающего» воплощения!

– Кажется, мы где-то пропустили куклы Лекты и Сайриса, – сказал Сфинкс, выдергивая меня из мыслей упоминанием моего имени.

– Мы все уже осмотрели, – пожал плечами Велерус. – Разве что у трактирщика спросить. Там ведь убирались до того, как мы пришли.

– Будет тебе, ты ничего не могла сделать, – заботливо говорил Сайрис, не отпуская от себя Гулльвейг.

Она уже не плакала, но выглядела подавлено, а глаза все еще блестели от слез.

– Шамикаль не отозвалась…

«Понятно, почему», – поджала губы я, пытаясь избавиться от все еще преследовавшего меня запаха крови.

– Не все делается только лишь магией, – наставнически произнес Велерус.

Гулльвейг не ответила ему. Вместо этого она обратилась ко мне:

– Ты совсем бледная. Постой, что это у тебя? На шее.

– А что там? – не поняла я.

Голос мой получился хриплым; я слегка покашляла и в тот же момент, кажется, поняла, что увидела Гулльвейг. Решив убедиться в этом, я слегка отодвинула ворот одежды и показалась ей.

– Синяк, словно тебя пытались задушить, но не смогли, – сказал Сфинкс.

Когда я посмотрела на него, он смотрел в окно.

– Последствие магии крови, – предположила я. – Не стоит волноваться, просто всех, последние минуты жизни которых я видела, убивали через шею. Со мной все уже хорошо.

– Станет еще лучше, когда все мы перекусим в трактире и спросим о куклах, – привычно улыбнулся Сфинкс и посмотрел на меня. – Тебе же хочется поглядеть, какой ты получилась?

Я слабо улыбнулась и задумалась.

В кругах кузнецов наверняка много кто обсуждает такой занятный ингредиент, как синяя магическая руда. Это – новшество, уникальность, большие деньги. Обзаведясь ею, Зук почти понял, как с ней работать шире, чем все привыкли. Не хватало всего ничего, – артефакта для рождения предметов, сочетающих в себе науку и магию, как наша шахматная фигурка коня из сапфира.

Имея недюжинное желание, Зук узнал о местонахождении нужной вещи. Но позволить ее себе даже на время не смог, поэтому нанял вора из банды «Клинки» по имени Блас, чтобы ее выкрасть. Как Блас связался с Оллу и кем они друг другу были, имея похожую одежду, оставалось неясно, но Блас поплатился жизнью и лицом за иное видение хода его дела. В итоге ни подавителя, ни руды. Судя по ящикам в кузнице Зука, ее там было много. Кто мог вынести это все? И откуда обо всем этом могли знать высшие эльфы?

Трактир встретил нас небольшим количеством посетителей и скандалом. Грузный человеческий мужчина ругался с трактирщиком и пытался ударить его через стойку, да только тот ловко уклонялся, будто не раз оказывался в подобных ситуациях.

– Нет, вы все-таки скажите во всеуслышание, зачем вы селите в комнату, где произошло убийство?! – тягучим голосом спрашивал он.

– Так там же все убрали, – тихо оправдывался трактирщик.

– А вдруг и меня там убьют? – не унимался недовольный постоялец. – Верните-ка мне деньги, я лучше в «Двенадцать огров» пойду!