– Вот он в нее и попал, – сказал Велерус, заходя последним.
Помещение, в которое мы попали, можно было описать просто: пусто и холодно. Трухлявый стол, массивный стул с замененной на железный прут ножкой, и кровать ютились вместе в самом дальнем углу, под окном, в которое светило ленивое осеннее солнце. Бо́льшую часть пространства занимали обломки некоторых ящиков и сами они с синей крошкой. Они расступались только в районе кузнечного горна, который принялся изучать Велерус.
От горна до кровати по полу тянулся густой кровавый след.
Когда я подошла осмотреть место сна кузнеца, то нашла на кровати дневник, документы и несколько карт. Среди них обнаружилась карта Материального Плана, где был жирно обведен остров Будгард. Еще одна карта показывала уже только остров; на ней были обведены места нахождения шахт с синей магической рудой в Нории, и пунктиром отмечены маршруты поставок добываемого ресурса на другие территории острова.
Документы о долгах меня интересовали мало, а вот дневник я полистала. В нем Зук говорил, что он близок к тому, чтобы начать ковать из магической руды целые предметы без опаски, что неконтролируемая магия с них ранит его или испортит инструменты, как уже неоднократно бывало. До этого, – он особо это подчеркивал, и у меня не было оснований не верить ему, – использовались лишь ее фрагменты, иногда, если получалось, слегка ограненные, для подпитки тех же порталов или поддержания иной магии. Я невольно вспомнила камни из поверженной нами гончей скал. Нити магии с них были спокойнее, чем с прочей руды. Сколько же существ погибло, добывая этот ресурс?..
Зук записывал итоги своей работы каждый день и упорно шел к цели. Он довольно полно описал процесс адаптации руды для последующей закрепки ее в металлический или деревянный носитель. Ему даже удалось создать хрупкий предмет полностью из этого ресурса, но мощное магическое излучение сожгло кожу на его руках. Подавитель позволил бы ему обойти все это, убыстрить и обезопасить процесс…
Я вздохнула. За мыслями о подавителе, которого никто здесь не нашел, – а иначе бы об этом сразу сказали, – я уронила карту Будгарда. Присев, чтобы подобрать ее, я обнаружила на крови следы тонкой обуви. Такие носили высшие эльфы еще моего времени. Слегка повернув голову, я увидела уже под кроватью тело в одном лишь кожаном кузнечном фартуке и старых, местами рваных свободных штанах.
Сказав об обеих находках остальным, я поспешила отвлечься, попросив Сфинкса помочь мне повернуть кровать. Поставив ее на бок, мы загородили ею половину окна, и я смогла осмотреть убитого, как оказалось, дварфа.
– Тело снова не пропало, – сказала я чуть громче обычного, чтобы услышали все.
Сразу после этой фразы рядом со мной на колени опустилась Гулльвейг. Я примерно понимала, что она намеревалась сделать, поэтому села рядом, чтобы начать и свое заклинание.
– Лицо на месте, но горло также перерезано, – констатировал Сфинкс, нависнув над нами.
Пока Гулльвейг возносила молитву над телом, я коснулась крови и со вздохом обратилась к багровым нитям. Связавшийся узелок на отделившейся от клубка нитке показал мне пышущий жаром горн через кровавую пелену. Я ощущала воодушевление Зука, чувствовала сильное биение его сердца от предвкушения исполнения его мечты. В его покрытых язвами и свежими шрамами руках без намека на магию лежала заготовка из руды – полноценный магический жезл, напряженно трещащий от переполняемой его энергии. Разноцветные нити магии над ним вели себя беспокойно, я бы не рискнула брать такой предмет в руки…
Внезапно послышались шаги, но на их звучание Зук лишь довольно улыбнулся и, не поворачиваясь, спросил:
«Блас, ты достал то, что я тебя просил? – ответом была ничего хорошего не предвещающая тишина. – Блас? Это ты?»
Зук отложил жезл, обернулся, но получил удар в челюсть от Оллу. Затем я закашлялась, и видение оборвалось по той же самой причине, что и все до этого – жертву убили.
Прокашлялась, я все пересказала остальным.
– Жезла нигде не видно, – пожал плечами Сайрис.
– Забрали, как и всю остальную руду, – сконфузился Сфинкс. – А тело, видимо, не успели уже. Выходит, не так и много пособников у этого кукловода, если это не кража кого-то стороннего. С такими-то замка́ми…
– Тут остался кусочек этой руды, – раздался голос Велеруса.
Когда я подняла голову, он протягивал мне небольшой, слегка ограненный камень в синеватом свечении под разноцветными нитями магии. Вот только они были связаны в узелки, и их течение было спокойным и плавным!
– Вижу, подавитель здесь все-таки был, – констатировала я, и взяла камушек себе, отдав дневник Зука Велерусу, как тому, кто был более сведущим в кузнечном деле. – Конкретно этот камушек полон энергии, в отличие от тех, что мы нашли в монстре при въезде к Конраку.
– А еще у горна было это, – сказал Велерус и продемонстрировал нам… куклу.
Она также предназначалась для руки, но была больше предыдущей: довольно прочная ткань серо-синего цвета и две темно-коричневые бусины вместо глаз, одну из которых прорезала сверкающая нить, а под второй значился вышитый фиолетовой нитью… дракон.
– На тебя похож, – сказал Сфинкс.
– Не нравится мне это, – нахмурился Велерус и убрал куклу к себе в сумку. – Нужно расспросить обо всем выжившую. Интересно, получала ли она такую же игрушку?..
В молчаливых размышлениях мы подошли к нужному нам дому ближе к полудню. Из окон с лестницы, по которой мы поднимались к Тиеле на третий ярус, была видна крепостная стена. А ведь, если подумать, из окон остальных таких белокаменных домов видно если не то же самое, то другие окна. Это казалось мне неуютным, как и узость помещения с заляпанными стенами.
Сориентировавшись в дверях на нужном нам ярусе, Гулльвейг вызвалась начать разговор с Тиелой самостоятельно, поскольку та еще могла быть напугана после пережитого. На стук в дверь ей ответили не сразу, а когда это случилось и Гулльвейг, представившись, попросила разрешения войти, чтобы расспросить о случившемся, Тиела недоверчиво сказала:
– Я уже рассказывала обо всем господам от Солнечной Тени.
– У вас что-то болит? Я слышу по голосу, – вдруг заволновалась Гулльвейг. – Вы обращались к лекарю? Я – жрица домена жизни, служу Богине Шамикаль. Я могла бы заодно помочь вам; исцелить оставшиеся от нападения раны или, хотя бы, снять боль.
Полминуты тишины казались знаком провальной попытки Гулльвейг сыграть в прорицательницу. Однако дверь все-таки отворилась. Я поспешила спрятать лицо, боясь напугать хозяйку дома тем, что оставило на моих глазах заклинание магии крови. Все члены моей стаи в этот же момент синхронно сняли капюшоны.
На пороге стояла миловидная, хрупкая, маленькая человеческая девушка с круглым лицом, большими зелеными глазами и собранными в косу светлыми волосами. Она не обладала магией, была одета в простое свободное платье из парчи с длинным рукавом и выглядела болезненно. Стало понятно, что Гулльвейг не играла, а правда поняла, что Тиеле нехорошо.
Представив каждого из нас выбранными для Конраку именами, Гулльвейг максимально миролюбиво и заботливо попросила разрешения зайти всем. Тиела устало оглядела нас, но все-таки согласилась. Она повернулась и медленно, слегка пошатываясь, направилась в свой дом, приглашая следовать за ней.
– Я работаю кухаркой в трактире «Двенадцать огров», – начала она, не дождавшись, пока мы зайдем все. – Это в северо-западной части нижнего квартала, близ крепостной стены. Там обычно не так много существ. – Тиела вздохнула, набираясь сил снова вспомнить произошедшее с ней событие. – Позавчера на улице перед самым домом меня ударили по голове. Я потеряла сознание, и очнулась там же, от боли. У лекарей я была, но ничего, кроме свежего шва на мне, они не нашли. Чтобы не перенапрягаться, мне позволили остаться дома на пару дней. – Услышав звук закрывающейся двери, Тиела повернулась и развела руками с виноватым видом. – Присаживайтесь, только, боюсь, места всем не хватит… Простите…
