– Всех интеллектуалов без фуляров, которые много лет не теряли веры в то, что эта книга выйдет, и помогали мне (как критикой, так и добрыми словами) расти над собой.

– Семру-ханым, Мустафу-бея и любимую Штруди, которая никак меня не бросит, хотя я днюю и ночую за клавиатурой (то ради подкаста, то ради лекции, то ради книги).

«Когда я стану диктатором, первое, что я сделаю, – переделаю программу начальной школы, добавив в нее уроки критического мышления и когнитивной психологии».

Вот уже много лет каждый спор, в который я ввязываюсь, оставляет у меня это горькое послевкусие. Ведь у каждого из нас есть мнение едва ли не по любому вопросу – но мало кто пытается как следует обдумать собственные мысли.

● В чем именно заключается мое мнение по этому вопросу?

● Как я пришел(-ла) к этому мнению?

● Всегда ли я так думал(-а)?

● Почему другие думают иначе?

● При каких условиях мое мнение может измениться?

К сожалению, школа, где нам вроде бы должны прививать привычку задавать такие вопросы, – то место, где вопросительные знаки встречаются реже всего. Любая система, где главенствуют зубрежка и повиновение, больше любит ответы, чем вопросы.

Представьте себе, что вы записались в кружок по шахматам, но вместо того, чтобы объяснить философию, правила и логику этой игры, преподаватель вынуждает вас заучивать уйму ходов и комбинаций, причем подавляющее большинство из них вам никогда не пригодится. А теперь представьте себе, что так устроено все обучение шахматам в стране, любой другой подход запрещен законом, но при этом вы обязаны получить диплом об основном шахматном образовании.

Можете не утруждать воображение – вы, строго говоря, и так живете в этом кошмаре. Мы говорим о «среднем образовании», не позволяющем впихнуть в школьную программу уроки, на которых учили бы мыслить и учили бы учиться. Я впервые попал на урок логики в выпускном классе, то есть в том возрасте, когда еще чуть-чуть – и у меня будет право голосовать, заводить детей, а если понадобится, то и обязанность идти на войну и убивать чьих-то чужих детей.

А уж если говорить о критическом мышлении[6], которое учит, как мыслить правильно (по крайней мере, перед принятием важных решений), и когнитивной психологии[7], которая изучает, как мы мыслим на самом деле, то тут мне пришлось дотерпеть до университета – до курса по выбору.

Когда понимаешь, что исторически целью массового образования было отнюдь не воспитание правильно мыслящих людей, все становится на свои места. Образование, которое долгое время оставалось монополией придворных учителей и духовенства, постепенно становилось все доступнее и поставляло бюрократов для ширящихся империй, офицеров для растущих армий и «добропорядочных граждан» – для обществ, превращающихся в нации. Образование штамповало таких людей миллионами: достаточно способных, чтобы заниматься механизированным трудом, но достаточно «дрессированных», чтобы не задавать лишних вопросов.

Если эта оценка представляется вам чересчур пессимистичной, просто попробуйте влезть в первый попавшийся спор, чтобы убедить другого взрослого человека (а уж тем более – самого себя) изменить свою точку зрения. Пройдет несколько минут, и либо вы разделите чужие иллюзии, либо собеседник разделит ваши.

В какой-то момент я понял, что стать диктатором мне не светит (нынешний слишком уж цепляется за власть и не готов освободить место для новых кадров), поэтому слегка скорректировал планы и решил написать книгу на материале своих семинаров. Логика, убеждение, искусство спорить, свобода воли, эволюционная психология, групповая динамика, риторика, любовь, страсть, месть… Конечно, я не первый пытаюсь проникнуть через дверь логики в эту обширную область, где есть все, что сделает популярной любую книгу. Был такой парень, Аристотель, который опередил и меня, и вообще всех[8]. Только вот у меня немного иные причины открыть эту дверь, и внутри я собираюсь делать кое-что другое.

Наверное, язык действительно определяется нуждами общества, раз в эскимосских диалектах есть 50 разных слов для обозначения снега{1}. Увы, несмотря на все усилия Аристотеля, правильное мышление расположено в нашей иерархии потребности так низко, что у нас даже нет общепринятого термина для обозначения ошибок мышления.

Вопрос к тем, кто родился после XIX века: вы когда-нибудь употребляли термины «паралогизм» или «умышленно ложный силлогизм»? А вот слово «софизм» вроде бы всем знакомо, но каждый понимает его по-своему. Опрос, который я провел в твиттере (процент погрешности: овердофига), показал, что почти половина людей использует этот термин как «дезинформация», а часть – как «демагогия» или «предвзятость».

Даже в толковом словаре турецкого языка[9] софизм назван «пустым, бездоказательным утверждением»: нет никакого дополнительного определения, которое отсылало бы к софистам (откуда, собственно, взялось это слово?) или к приемам убеждения.

Остаются логические ошибки. Именно этим термином мы чаще всего пользуемся в повседневной жизни – но, как назло, он же и самый обманчивый. Почему?

1. Большинство этих ошибок не связаны исключительно с «логикой».

2. В некоторых случаях это и вовсе не «ошибки».

Например, одна из самых известных логических ошибок, при определенных условиях превращающаяся в «логическую уловку», – подменять обсуждение высказывания обсуждением его источника. Однако, поскольку жизнь сложная, у нас нет прямого доступа к деталям большинства тем. Есть среди вас те, кто лично наблюдал, используют ли эскимосы для слова «снег» 50 разных слов? Вы поверили, потому что прочитали сноску и увидели источник – The Washington Post. А укажи я в качестве источника «турецкую редакцию CNN», вы могли бы возразить: «Да что они понимают в эскимосах, у них одни пингвины на уме»[10].

Если нам не хватает знаний, чтобы оценить сказанное, то в какой-то степени разумно опираться на репутацию говорящего, чтобы упростить себе жизнь. Вопрос, в какой степени и при каких условиях, выходит за рамки логики как науки. Но уметь оценить, при каких условиях и насколько ошибочными могут быть логические ошибки (и насколько опасными – логические уловки), гораздо важнее, чем зазубрить правильное определение.

К сожалению, если подходить к теме поверхностно, считая, что логические ошибки – легкоустранимая проблема, есть риск столкнуться с невыполнимыми обещаниями: «Изучение логики – это путь к успешной карьере, счастливой семейной жизни и обдуманному голосованию на выборах».

Как будто все мы сидим за огромным столом и пьем ракы[11]: каждый точно знает, как осчастливить либо всю страну, либо все человечество разом… Нет, я таких обещаний не даю. Будь они выполнимыми, те общества, которые первыми начали изучать логику, обладали бы гигантским преимуществом. Вдумайтесь: большинство софизмов, перечисленных Аристотелем, мы с вами знаем под латинскими названиями. Но едва ли при словах «спокойное обсуждение» и «логичная, взвешенная аргументация» вам приходят на ум именно греки и итальянцы[12].