– Займитесь ею!

Затем шевалье наклонился и бережно опустил раненого на землю. Когда Хуана увидела, что ее милый друг, ее маленькая живая игрушка лежит весь в крови с закрытыми глазами, все у нее внутри перевернулось. Девушка рухнула на колени.

Она нежно обхватила голову карлика и принялась баюкать его, словно мать, не переставая повторять:

– Чико!.. Чико!.. Чико!..

Казалось, Хуана ничего не замечала вокруг себя. Пардальян выглядел точно так же.

Любовь совершила чудо: раненый очнулся. Первое, что он увидел, – это руки любимой. Потом он узнал своего друга, который наклонился над ним. Чико улыбнулся.

Пока он не знал, каково его состояние. Ему было так хорошо: она здесь, рядом, его голова в ее руках. Но почему его любимая в таком отчаянии? Почему тот, кого он уважает почти как Бога, так печален? Чико понял, что дела его плохи.

Он посмотрел в глаза Пардальяну, и в его взгляде читался немой вопрос. Шевалье в замешательстве отвернулся.

– Увы!.. – промолвил он.

Теперь Чико все понял. Нежное лицо карлика помрачнело.

Однако это было только облачко, от которого тут же не осталось ни следа. Чико быстро справился с собой. Вместе с безмятежностью к нему вернулась его улыбка – улыбка человека, безмерно преданного этим двум существам, единственно любимым им в этом мире. Карлик прошептал:

– Хорошо. Пусть будет так.

Только сейчас до Хуаны дошла вся суть случившегося. Девушка забилась в рыданиях.

– Почему ты плачешь, Хуана? – тихо спросил малыш.

– О Луис!.. Луис!.. Как ты можешь меня об этом спрашивать?

Чико с любовью посмотрел на девушку.

– Не надо плакать. Ты же понимаешь, будет лучше, если меня не станет… Я был бы помехой для тебя… и потом… я был бы так несчастен!

– Луис!.. Луис!..

– Теперь я могу тебе сказать… я ведь скоро умру… – И, как бы желая удостовериться в этом, карлик пристально посмотрел на Пардальяна и повторил: – Я ведь умру, правда?

Наверное, бедный шевалье от отчаяния лишился рассудка: вместо того, чтобы ободрить и утешить несчастного, как того требовала обыкновенная жалость, он закрыл лицо руками, чтобы не видно было слез, и исступленно закивал головой: «Да! Да!»

Карлик не обратил на это никакого внимания. Он тихо продолжал:

– Раз я скоро умру… я могу сказать тебе, Хуана… Я любил тебя… я очень тебя любил.

– Ух!.. Я тоже! – простонала девушка.

– Но я, – тут раненый грустно улыбнулся, – Хуана, я любил тебя не как сестру… Я хотел, чтобы ты… чтобы ты была моей женой!

Этот странный влюбленный по-прежнему отказывался верить, что его могли любить не только как брата!

– Не сердись на меня. Я никогда бы тебе этого не сказал… Но я скоро умру… Теперь это неважно. Помни же, Хуана… Я любил тебя… очень!..

– Чико! – прорыдала девушка. – Чико! Ты разбиваешь мне сердце… Неужели ты не видишь, что я тоже тебя люблю… и не так, как брата!

– Что ты говоришь? – Раненый собрался с силами и приподнял голову. – Это правда?

– Луис! – Малышка Хуана нежно обняла голову Чико. – Луис, я тоже тебя любила!..

Лицо карлика озарилось неземным счастьем. Он сделал еще одно усилие и в свою очередь обнял свою возлюбленную. Лицо девушки было мокрым от слез. Чико долго смотрел Хуане в глаза, словно хотел найти в них подтверждение словам, в которые никак не мог поверить.

– Так ты любила меня?

– Только тебя одного! Карлик тяжело вздохнул.

– О!.. Слишком поздно… я… я скоро умру!

– Луис! – Казалось, бедная девушка сходит с ума. – Не умирай… Я люблю тебя!.. Люблю!

– Слишком поздно!.. – ответил Чико, рухнув на землю. Он вновь лишился чувств.

– Господи, как Ты несправедлив!.. – вскричала Хуана вне себя от горя.

– Эй-эй! Перестаньте! – Это был голос Пардальяна. – Не плачьте, Хуана! Он не умер! И не умрет!

– О, сударь! – Девушка скорбно покачала головой. – Не шутите над моим горем… Поверьте, я не притворяюсь.

– Черт подери! Да я знаю! Посмотрите на меня внимательно, моя милая: похож я на человека, который шутит над чужим горем?

– Что вы хотите этим сказать?! – У бедняжки перехватило дыхание. Она уже не знала, чему верить.

– Ничего, кроме того, что уже сказал. Чико не умер… Видите, он шевелится, он приходит в себя! И он не умрет!

– Хуана! – радостно закричал карлик. – Раз он сказал… значит, это правда… Я не умру! – И тут же с беспокойством добавил: – Но… если я не умру… ты все равно будешь меня любить?

– О! Злюка… как ты можешь спрашивать меня об этом?

Чтобы скрыть свое смущение, Хуана повернулась к Пардальяну:

– Сударь, зачем вы разыграли эту мрачную комедию? Я не хочу вас упрекать, однако вы понимаете, что могли меня убить?

– О нет, моя милая… Вы спрашиваете, зачем эта комедия? Черт подери! Да затем, что я не видел другого способа заставить этого неисправимого скромника произнести три простых слова – таких важных и таких сладких: «Я тебя люблю!»

– Значит, только для этого?

– Вы на меня сердитесь? – тихо спросил Пардальян, взяв руки Хуаны в свои.

– Я слишком счастлива, чтобы на вас сердиться…

И девушка благодарно взглянула на шевалье.

– Да что же я, в самом деле… Разве не вам я обязана своим счастьем?

Тогда Пардальян наклонился к ней и шепнул чуть слышно:

– А разве я вам не предсказывал, что в конце концов вы его полюбите?

– Да, это правда, – просто ответила Хуана. – Все, о чем вы говорили, сбылось.

Шевалье весело рассмеялся.

– А теперь, – сказал он, – знаете, что я вам предскажу?

– Что же?

– Что ваш первый ребенок будет мальчик. Девушка взглянула на Чико и покраснела.

– Мальчик, – смеясь, продолжал Пардальян, – которого вы назовете в честь меня Жаном… и который будет выше меня ростом… Он будет здоровый и крепкий.

– Раз вы сказали, значит, так и будет, – серьезно отозвалась Хуана. – Я обещаю назвать его Жаном в вашу честь. Сударь! Уверяю вас: те, кто имел честь познакомиться с вами, никогда не смогут забыть вас.

– Какой вздор! – пробормотал смущенный Пардальян.

Что касается Чико, то он ничего не говорил и ни о чем не думал. Ему казалось, что он грезит. Малыш желал только одного: никогда не просыпаться.