В общем, процесс пошёл быстро. Аня помыла полы и подоконники, вытряхнула коврики да одеяла, прошлась тряпкой по полкам да прочим поверхностям. Перешла к разбору вещей.

И здесь нахлынуло.

Женщина ощутила стыд. Как так вышло, что человек, дарившей ей в детстве тепло и ласку, закончил свои дни в одиночестве в этой глуши? Она умирала одна, пока Анна занималась своими обычными делами и даже не думала о прабабке. Пусть соседи и заверяют, что смерть пришла быстро и Мария Николаевна не мучилась, но всё равно, она была одна. Без близких. Кому по нраву одинокая смерть? В последний раз не взглянуть на дорогих сердцу людей.

Имеет ли Анна право вообще здесь находиться после такого? Рыться в шкафах, сортировать вещи: эти на выброс, эти продать, эти себе. Тьфу. С другой стороны, если этим не заниматься, то всё просто со временем сгниёт, больше никого не порадует.

Ладно. Уже нет смысла себя корить. Что было, то было.

Одежду женщина перебрала быстро: всё уже изношенное, в заплатках. Посуда была поинтереснее: чугунная кочерга, судя по клейму, ещё позапрошлого века; набор антикварных серебряных приборов; одна-единственная уцелевшая кружка из тонкого фарфора. Откуда она вообще здесь? Деревянная прялка, вековое зеркало в потемневшей раме, зингеровская швейная машинка лохматых годов – прямо как экспонаты краеведческого музея.

Анна улыбнулась, отыскав на полке два новых комплекта белья 1937 года, – подарок на свадьбу, судя по дате. За бельём в баночке лежали монеты, некоторые ещё времён царской России, пуговицы и часы. Также нашлась коробочка, где было одно-единственное фото Марии Николаевны с мужем, пожелтевшая тетрадь в красной кожаной обложке, книга рецептов и брошка с крестиком. Тетрадь Аня положила отдельно: надо обязательно прочесть в память о прабабушке. Вроде всё.

Ещё сундук под кроватью. Господи!

Видимо, под конец жизни Мария Николаевна окончательно выжила из ума. Помешалась на сказках и суевериях. Несколько бутылок с подписью «свитая вада»; колья; куча самых дешёвых крестиков на верёвочке; в мешочке с надписью «сирибро» – серьги-гвоздики; мелки; какие-то ветки и ягоды. Боярышник, что ли.

Анна вспомнила, как разозлилась прабабка как-то раз, когда девочка вылила молочко из чашки Домового, чтобы поиграть с посудой. «Нельзя духов не уважать! Домовой нам помогает, дом оберегает от всякой нечисти лесной. Аксинья, вона, соседка наша, всё не верила, смеялася, якобы неучёные мы. Так и сгорела вместе с домом. То-то же».

Может, мама всё-таки была права.

Вдруг Аня расхохоталась. Это был смех неудержимый, до слёз и хрюканья, до складывания пополам. Просто в сундуке под ветками и крестами лежал противогаз.

Противогаз, мать его!

Если боязнь леших, упырей да водяных ещё была объяснима близостью к лесу, зависимостью от урожая в былые годы и общей деревенской дремучестью, то это… Глуховского, что ли, кто из города бабушке почитать принёс? Женщина полезла за телефоном: этим надо поделиться с отцом, он такой юмор оценит.

Связи ещё не было. Подбешивает. Вот приедет в город – накатает жалобу. Из-за этих мудил прабабушку по-человечески не похоронили.

Долго злиться на кого-то Анна, правда, не могла: всё вспоминала противогаз и каждый раз заходилась в хохоте. Какие ещё сюрпризы принесёт ей этот дом?

В подполе не было ничего интересного: банки с соленьями да вареньем, остатки прошлогодней картошки, да опять засохшие ветки да ягоды. Захотелось есть. Картошка, грузди солёные в банке. Ммм. Простая деревенская вкусняшка. Нутрициологи бы не одобрили.

Правда вот, соли не было. Хотя вроде тоже в фольклоре как защита используется. Анна явно не была экспертом по страшным сказкам. Ладно, зайдёт к соседке, даже гостинцы привезла: сладости без сахара, – для пожилых людей самое то.

На улице было тихо.

Полный штиль, даже трава не колышется. И птиц не слышно, и насекомых. Так странно. Наверное, такую погоду на море называют «затишьем перед бурей». Интересно, была ли у прабабушки страшилка на этот случай? Наверняка. Некоторые люди живут в постоянном страхе даже в такой красоте. Сегодня, кстати, лес был как с картинки. Избушка Марии Николаевны была крайней, метрах в пятидесяти от огромных сосен, с другой стороны – луг да разнотравье. Дальше – лиственный лес. Когда Аня была маленькой девочкой, ей разрешали под присмотром забираться на крышу: боже, какие умиротворяющие открывались виды, особенно ближе к осени. Поле цвело, за ним красным, оранжевым, жёлтым цвёл дальний лес, а рядом с домом тёмной зеленью манили к себе сосны да ели.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.