– Ты чего орешь?! – подавшись к ней всем корпусом, пробулькал мужик.

Его благоверная во избежание неприятностей отскочила обратно к двери и уже оттуда, обращаясь к Татьяне, заверещала:

– Не наливай ему! Видишь, что он делает!

– Да это сестра нашей Маринки! Помянуть хотела, а ты, курва старая, орешь на человека! – просветил местный дебошир свою половину.

– Маринки? – недоверчиво глядя на женщину, переспросила та.

– А что, не похожа? – немного с вызовом в голосе ответила вопросом на вопрос Соколова.

– Да нет, похожа, – смущенно пробормотала супружница лохматого.

– Ну так что, народ, брать пузырек? – в лоб спросила Татьяна, наверняка зная, что отказа не последует.

– Дай ему, он сходит, – кивнула на аборигена коммуналки дама с фингалами.

– Чего брать-то? – Получив полтинник, индивид задумчиво почесал затылок.

– Водки, – пожав плечами, распорядилась Татьяна.

Мужик что-то проворчал себе под нос, натянул на ноги старые ботинки и исчез за дверью.

– Пошли к нам, а то сейчас бабка на кухню припрется. Меня Зоя зовут, – неожиданно робко представилась женщина. Татьяна назвалась в ответ, и они прошли в апартаменты супружеской четы.

Жилье было под стать хозяевам. В длинной, как пенал, комнате царили обветшалость и уныние. Вещи и мебель всерьез претендовали на то, чтобы в скором времени удостоиться звания антиквариата. Слово «ремонт» и обитатели этой квартиры, наверное, были взаимоисключающими понятиями.

Татьяна уселась на стул, показавшийся ей наиболее приличным. Тот жалобно заскрипел под филейной частью ее тела, но не преподнес гостье никакого каверзного сюрприза.

– Сейчас Миша придет, – успокоила ее Зоя, – он долго не ходит!

Татьяна постепенно втянула женщину в разговор. Оказывается, к убитой ходила масса народа. Изо всех пронырливой соседке больше других запомнилась такая же белобрысая девица, как и погибшая, да еще один мужичок молодой.

– А что за мужик? Не Игорем зовут? – Кадетка ляпнула первое из пришедших ей на ум мужских имен.

– Не-а, – с тоской подходя к окну, отрицательно мотнула головой Зоя, – он нерусский. Грузин, что ли? Ле... нет, не помню, как зовут! Может, Миша вспомнит?

Пришлось ждать лохматого Мишу, который принес с собой две бутылки разбавленного спирта, запах перегара и четыре помидорины. Наорав на спутницу жизни за то, что она до сих пор не соорудила закуски, он выгрузил содержимое сумки на заваленный хламом стол.

– А из чего я тебе приготовлю? – робко поинтересовалась забитая женщина у грозного супруга. – Из штанов твоих драных?

– Из чего, из чего, – беззлобно забубнил тот, шаря взглядом по столу, будто собирался отыскать там что-либо, пригодное заедать самопальную водяру. – Вот, помидоры хотя бы сходи помой! – наконец в раздражении указал глава семейства на принесенные им же дары природы.

Зойка сгребла их со стола и молча отправилась на кухню. Вернувшись, она порезала помидоры дольками и спросила благоверного:

– Слышь, ты не помнишь, как того армянина звали, что к Маринке приходил?

– Не армянин, а грузин, – обстоятельно поправил знающий толк в этом вопросе пьяница, – зовут его Леван. Хороший человек! – вздохнув мечтательно, добавил Мишка.

– С чего ты решил, что он хороший? – несколько язвительно поинтересовалась Зойка, усаживаясь к импровизированному столу, сооруженному из большущего табурета.

– Он меня сколько раз выручал, когда я с похмела маялся, – терпеливо объяснил ей муж, торопливо распечатывая водку, – и никогда о долге не напоминал. Мол, отдашь, когда сможешь. Во! Человек!

– Ну, понятно, почему он стал у тебя хорошим, – не удержалась от ехидства Зойка, поднимая свой стакан.

– Ты – баба вредная, – махнув свою порцию спиртного и занюхав помидоркой, заметил Михайло, – за это тебе всегда и достается.

– А что я сказала?! Что сказала-то?! – сразу испуганно затарахтела женщина, округлив подбитые очи.

– Вот и молчи...

Неизвестно, во что переросли бы семейные разборки непутевой четы, но Татьяна вновь взяла инициативу в свои руки.

Путем постоянного поддержания разговора в нужном русле ей удалось выяснить, что Леван заходил к убитой примерно раз в две недели, а то и реже. Зато подружка к ней наведывалась почти каждый день. Насчет остальных посетителей комнаты покойной ни муж, ни жена ничего определенного сказать не могли.

Оставив пару допивать водку, Соколова распрощалась с алкашами и, захлопнув за собой дверь коммуналки, спустилась по лестнице во двор.

«Леван... Леван», – Кадетка перебирала в памяти всех знакомых мужчин, но никто с таким именем не всплывал из ее глубин.

Зато Татьяна вспомнила, что у нее в знакомых имеется армянин. К нему-то женщина и решила направиться. Звали знакомого Владимир. Человек этот занимался оптовой торговлей, был очень шустрым и расторопным малым.

Кадетка покинула двор и направилась к остановке. Разъезжать на такси денег у нее не было.

«Интересно, за что ее шлепнули?» – невольно задала она себе вопрос, который должен был всплывать вновь и вновь.

«Действительно, а за что?» – уже всерьез принялась размышлять Танька. Она прекрасно понимала, что если удастся разгадать мотив убийства, то это пятьдесят процентов того, что удастся найти убийцу.

«Несомненно, менты правильно определили профессию покойной. – Татьяна поднялась в салон автобуса и, сев на свободное место, отвернулась к окну. – Тогда всплывают несколько вариантов. Кража чего-то такого у клиента, за что могли убить, – это первое. Второе – она стала свидетельницей событий, из-за которых могут убить. Третье – большой долг. Ну и последнее – наградила кого-то нехорошей болезнью. Пожалуй, все».

Немного подумав, Татьяна почти наверняка отмела последние два варианта. Должников, как правило, не убивают. Только если те уже внагляк отказываются платить. Тогда для острастки других – да.

Но молодая девушка вряд ли могла задолжать большую сумму, да и откровенно кидать тоже вряд ли бы стала таких людей, которые могут ножичком пощекотать. Марина работала эскортницей. Конечно, разные люди попадаются, но наивной девушка была вряд ли.

Хотя мог случиться и такой вариант: девка не отнеслась серьезно к человеку, за лоха держала, а тот саданул ее под сердце. Но, как говорят менты, деньги и ценности убийца не тронул. Не вяжется что-то с версией о долге покойной кому-то.

Венерическое заболевание Татьяна отмела сразу, поскольку у убитой нашли кучу презервативов. Да и не станет профессионалка работать без резины. Но на всякий случай отложила в памяти, что не худо бы спросить об этом у следака.

«Остается вариант кражи или того, что покойная стала свидетельницей чего-то, что ей никак не нужно было видеть», – подвела итог своим размышлениям Соколова.

Теперь возникал следующий вопрос: кому из знакомых она могла рассказать про это? Левану? Вряд ли. Закадычной подруге – вполне возможно. Но как ее найти? Соседи покойной даже имени ее не знали, сказали, что последний раз та заходила недели две назад.

«Возможно, девушки вместе ездили куда-то, и загадочная блондинистая подружка – ключ к разгадке тайны гибели Марины Крючковой, – размышляла Татьяна, провожая взглядом знакомый городской пейзаж за окном автобуса. – Но теперь, узнав, что подругу шлепнули, та забьется в угол и будет дрожать там, как серенькая мышка!

А возможно, это простая бытовуха или маньяк какой-нибудь вновь объявился, – подумала Татьяна, – все может быть!»

Она поднялась и подошла к передней двери. Оплатив проезд, женщина сошла около Крытого рынка и направилась к группе складов, расположенных за аптекой.

Нужный ей человек оказался там. Владимир весело разговаривал о чем-то с одним из своих земляков. Заметив гостью, он кивнул ей головой, здороваясь таким образом, и продолжил прерванный разговор. Татьяна терпеливо дождалась, пока мужчина освободится.

– Чему обязан вашим визитом? – Владимир подошел к женщине.

Она знала торговца несколько лет. Несмотря на то что улыбка почти не сходила с его лица, Володя был человек очень серьезный, и за показным, несколько развязным поведением скрывалась натура, умеющая предельно концентрироваться, мгновенно переваривать полученную информацию и извлекать из этого пользу.