Я, конечно, крутой мужик и в своих мыслях мог бы обыгрывать, насколько мне похер, и жена примет и проглотит все мои закидоны, но дело в том, что мне не похер. Я боялся потерять ее, не хотел рисковать семьей, карьерой, репутацией наконец! Напрашивался логичный вопрос – зачем завел любовницу? И вывод – бросай ее к чертовой матери, пока яйца вместе с членом по ленте Мебиуса не размотало! Так и сделаю. Полина с детьми возвращается, выгул жеребца окончен, в стойло пора.

С Камиллой ничего серьезного, просто удобно: как мастурбация, только с живым человеком. Напряжение и стресс снимала очень хорошо. Но как-то ее слишком много в моей жизни стало. Даже Тимур, дружище мой, узнал о связи на стороне. Смотрел так неодобрительно. Он тоже со своей Ангелиной разводился жестко, и я его поддержал: помог, правда, так и не понял. Для меня дети – это святое, даже не родившиеся, даже особенные.

Я другу сказал, что меня прет от восторженности Камиллы, и это правда. Она слушала меня с открытым ртом, постоянно говорила, какой я невероятный, училась у меня всему. Поддержать беседу не могла, но чсв чесала знатно. Она ж и сосать правильно не умела, анал не пробовала… Теперь у нее нет девственных входов, и я первый был в этом местечке. Поля, к примеру, анальный секс не жаловала в принципе и под меня подстраиваться и терпеть не собиралась, минет у нее первоклассный – золотая медаль, этого не отнять! Первым я, конечно, у нее не был. Ее девственность досталась кому-то другому…

В Сокольники приехал после суда. Я снял здесь симпатичную квартиру. Так удобнее и безопаснее, чем отель. Тем вечером, когда жена нежданно прилетела, я реально был на работе: до десяти сидел, документы изучал, пока глаза слезиться не начали. Позвонил Камилле и велел ждать в гости. Ласки и страсти хотелось. Жена далеко, а секс по телефону я перерос. Я не против подрочить, но этим каждое утро занимался – это часть моей зарядки: разминка, пробежка, спарринг с Толяном – моей грушей, душ и мастурбация. Это чистый сброс остатков напряжения. Я мог бы разбудить жену и заняться любовью, но это другое: там тело, сердце, голова и душа. А с рукой чисто механическое действие: сбросил лишнее, и доброе утро. Можно и к жене под бочок, пошалить с утра. Одно другому реально не мешало. Но и не заменяло.

Я адвокат и знал, как сделать так, чтобы улик не оставалось: Камиллу в душ, затем сам раздевался и к ней шел. Чтобы ни волоса, ни грамма чужих духов, помад и выпота. Ногти у нее теперь спилены под корень, а за зубы уже пару раз получала по губам. Камилла в этом плане не глупая и быстро училась не злить меня. Кстати, я сам с себя удивился, что после секс-марафона с любовницей с удовольствием и богатырской силой отлюбил жену. Чисто теоретически сил у меня хватило бы на обеих женщин, денег тоже. Со временем, правда, напряженка… Иногда проскальзывала мысль: иметь двоих женщин – очень возбуждает. Желание запретное, но я ведь о нем никому не говорил. Но заканчивать пора. Поля и дети домой скоро вернутся. С Камиллой все.

– Маратик… – Камилла встретила в одном кружевном боди, обнять попыталась, но я сразу убрал руки. От нее пахло духами, губы накрашены, и я жутко брезгливый. В первый раз пьяный был, поэтому залез на нее «несвежую», а сейчас мне нужно видеть, что она чистая. Только с Полиной мог без этого бзика. Она жена, часть меня. Как по-другому?!

– В душ? – кокетливо поинтересовалась Камилла. Она это воспринимала не как брезгливость, а как сексуальную игру, эротическую прелюдию, мой фетиш.

– Нет, – прошел в комнату, – поговорить нужно.

– Что-то случилось? – выжидательно замерла напротив.

– Я тебе говорил, что наша связь закончится. Время пришло. Квартира оплачена до конца года, денег кину тебе на карту и вот, – подошел ближе и поставил перед ней футляр с украшением: бриллиантовая подвеска и серьги в комплекте. Отец учил быть щедрым и внимательным с женщинами, пригодится в жизни. Камилла доставляла мне удовольствие, и безделушка – знак моей благодарности.

– Марат… – губа задрожала. Да, она признавалась мне в любви. Я не верил. Увлеклась – это да. Роман со мной многое открыл для нее: места, люди, качественный секс. – Я… Я… Я буду скучать…

Ее искренне расстроенный вид возбудил. Я уже столько раз виноват, что количество соитий не имело значения. Лишние пару оргазмов не сделают мою карму чернее, некуда просто.

– Иди в душ, детка. У меня сегодня королевская ночь. Мне не нужны слезы в постели…

Полина

Наконец мы с детьми возвращались домой! Лето почти закончилось, вероятно, поэтому над Москвой уже кружили тяжелые сизые тучи. Марат заказал для нас частный небольшой джет, обеспечил нам комфорт и мне облегчение. По отдельности с Лианой и Ильдаром легко, но вместе они искрили – покоя не было бы никому в полном боинге: хоть в бизнесе, хоть в экономе.

– Дети, нужно присесть и пристегнуться, мы приступаем к снижению.

Я меланхолично наблюдала, как мои бандиты носились по компактному салону, а стюардесса мило пыталась уговорить их. Наверняка ей охота гаркнуть, но тысячи евро, которые мы заплатили, не позволяли.

– Лиана, Иль! – грозно крикнула я, даже брови свела. – Сели и пристегнулись, быстро!

Иногда с ними по-другому никак. Я очень их любила, но понимала, что дети – это не всегда прекрасные херувимчики. Иногда это дьяволята, которых не обязаны любить посторонние люди и умиляться шкодным проделкам. Стюардесса посмотрела на меня с благодарностью. Я взглядом дала понять, что все мы, женщины, сестры.

– Я с мамой! – сказал Ильдар, присаживаясь рядом.

– Нет, я! – Лиана тут же в спор пошла. Они не разлей вода, но тут же могли разругаться в пух и прах или даже подраться, но стоит разлучиться даже на время – гасли, как перегоревшая лампа. Все-таки двойняшки и близнецы – особенные дети.

Я крепко обняла их обоих, пресекая назревавший конфликт, и чмокнула в маленькие носики.

– Я люблю вас обоих одинаково, – шепнула. – Скоро мы будем дома, но чтобы долететь, нужно слушаться бортпроводника. Сесть, – указала на два места напротив меня, – и пристегнуть ремни. Мы же не хотим, чтобы пилот посадил самолет где-нибудь в Латвии, и мы пешком через белорусские леса шли домой.

Дети оба отрицательно покачали головой. Сели и пристегнулись.

– Мам, а расскажи страшную историю? – попросил Иль.

– Да, мам, расскажи! – поддержала Лиана.

– Ну-уу, сейчас же не ночь, и мы не под одеялом, – с сомнением протянула. Дети начали канючить и просить. Я решила пересказать одну из повестей Кинга, «Лангольеры». Как раз про самолет.

Рассказывала на автомате и думала о своем. Папа чувствовал себя хорошо. После операции восстановился и прошел четыре курса химиотерапии внутривенно. Исследование показало, что активных очагов опухоли в организме нет и можно возвращаться домой. Увы, все не так просто: каждый день он будет продолжать паллиативно пить химию в таблетках. Она действует медленнее и легче переносится, и без нее никак. Риск возвращения болезни слишком велик. Врач был честен: наша цель – продлить жизнь и максимально улучшить ее качество, убрать болевой синдром, отеки, асцит. О полном выздоровлении речи не шло. Но я все равно была счастлива. Кто знает, что там впереди.

– Говорит капитан корабля: мы приступили к снижению…

Прежде чем выйти из самолета, надела на детей толстовки: до первого сентября три дня, а уже пятнадцать градусов! Ох, у нас так мало времени собраться в школу. Мерки для школьной формы скинула, завтра ехать, примерять. Блузки, рубашки, обувь, сменка – голова кругом. Хорошо, что в остальном рулили общие закупки. В нашей школе все должно быть четко. Частная английская школа. Хорошая, на ней Марат настоял. Я вот в обычной училась и ничего. Он, кстати, тоже, но для наших детей хотел только лучшего и не скупился финансово.

– Марат, а ты где? – позвонила мужу. Он должен был встречать возле трапа. – Мы уже приземлились.

– Поль, десять минут. Такие пробки, жуть.