А ведь когда-то Аркадий был поэтом, причём влюблённым поэтом. Он писал стихи не то что каждый день – каждый час! Не все стихи были удачными, но все – вдохновенными. А это стихотворение – пусть оно идеально, пусть оно не хуже всех тех, что уже были написаны другими поэтами, но в нём нет ни души, ни энергии, ни влюблённости.

«Неужели я так рано состарился?» – подумал Аркадий, и, смешно, ему было всего 25 лет, а что в нём осталось от молодого человека? Мечты? Надежды? Страсть к жизни? Вера в себя и в других людей? Всё это уже было для Аркадия в далёком прошлом. Он не верил, не мечтал, не надеялся, не влюблялся. Он жил, как живут все те, кто каждый день добирается до офиса на метро, забиваясь в серые и душные вагоны, стараясь не смотреть друг на друга, отсчитывая станцию за станцией, зная наизусть, куда надо идти во время пересадок и куда надо поворачивать, когда поднимаешься в город; или как те, кто стоит каждое утро в пробках и каждый вечер снова в пробках возвращается домой, чтобы, полностью вымотавшись, бездумно лечь спать и проспать до следующего утра без снов, чтобы снова повторить ежедневный цикл. Два года Аркадий работал, и у него элементарно не было времени ни на мысли, ни на мечты. Он работал потому, что надо зарабатывать деньги. Он работал потому, что надо работать. Он работал потому, что надо. Надо работать и не надо задавать вопросов. Так живут все. И так надо жить. И вот спустя два года Аркадию дали отпуск. Неделя отпуска, и эта неделя начиналась сегодня, в пятницу, когда его отпустили с работы пораньше. «Отдыхай, – сказал Аркадию начальник. – Развейся!» И теперь Аркадий был обречён сидеть за столиком кофейни и искать решение: он должен был решить, как провести эту неделю и не сойти с ума. У Аркадия не было девушки, с родителями он давно рассорился (именно эта ссора и побудила его два года назад пойти на работу), коллеги Аркадия все были старше его и в дружеские отношения с ним не входили. Путешествовать Аркадий не любил; на кино, театр, живопись, музыку настроения у него не было, а писать стихи он, похоже, давно разучился. Оставались кофейни и бары, но для баров было ещё слишком рано – всего четыре часа дня, надо было дождаться хотя бы шести вечера. Аркадий приходил в ужас от мысли о том, сколько у него свободного времени. Аркадий нуждался в помощи. Аркадий нуждался в чуде.

«Насколько было бы проще, если бы я влюбился!» – подумал Аркадий и вспомнил, как незаметно время текло, когда он пять лет назад был безответно влюблён в свою сокурсницу. Безответная любовь всегда невероятно мучительна для поэта, и Аркадий исключением не был: это было время страданий, мук и истерик, но сейчас он отдал бы всё, чтобы вернуть пусть и безответное чувство. Лучше чувствовать боль, чем не чувствовать ничего; лучше страдать, чем плавать в пространстве без единой мысли, без единой эмоции, развлекая себя только разными сортами кофе и алкоголем. Но в кого влюбиться? Где найти ту, с которой могла бы начаться такая история, которая была бы способна перевернуть Аркадию душу и заставила бы его вновь почувствовать вкус жизни? Допустим, можно было влюбиться в эту синеволосую. Но она покинула кафе, и Аркадий уже никогда её не увидит, а ведь он даже не попытался с ней познакомиться. А если бы попытался? Как всегда, она бы ответила, что спешит куда-нибудь по делам или на встречу со своим молодым человеком. И что на него нашло, около туалета? Что за джентльменство? Откуда такая смелость? Такая решительность? Зачем было разговаривать с ней? Только заставил её с подругой искать другую кофейню для продолжения беседы! Они всегда так делают. Всегда боятся тех, кто с ними знакомится. Бегут от них на другой конец города или вообще в другой город, или в другую страну… Как и та, в которую Аркадий когда-то был влюблён. Она скоро уедет – во Францию, может, на долгие годы, может быть, навсегда. Пять лет он не видел её, но внимательно читал её страничку. Следил за тем, с кем она и где, следил за сменами её имиджа, за тем, какие причёски она выбирает, за тем, какие книги она читает, и сам, только у него освобождалось время, читал эти книги, чтобы только знать, о чём она думает. Нет, он уже давно её не любил. Все эти действия вошли у него в привычку, в которой он не отдавал себе отчёта. Привычка следить за ней стала для Аркадия смутным напоминанием о том, кем он когда-то был и что он когда-то чувствовал.

И почему, почему за все эти пять лет он не попробовал снова? Да, тогда она отвергла его, но он изменился. Возможно, изменилась и она. Теперь они взрослые люди, а не студенты-романтики, мечтающие стать великими поэтами. Они относятся к жизни намного проще. Есть мужчины и женщины, есть секс и сожительство, есть отношения и брак – во взрослой жизни нет места глубоким душевным дилеммам, философским и психологическим спорам. Почему, почему он не попробовал?

Дрожащими руками Аркадий достал телефон и нашёл её номер. Вдруг он сможет её отговорить от поездки? Или хотя бы просто встретиться с ней? Увидеть её? Провести с ней хотя бы один вечер? Эмоций от такой встречи хватило бы на всю неделю отпуска! Аркадий дозвонился и услышал её голос. Разговор был короткий – она никогда не любила болтовни по телефону. И – о чудо! – она сказала, что приедет к нему сегодня. Она явится сюда, в это кафе. Она озарит Лубянку своим светом, своей красотой. Она окрасит июль в цвета весны, ибо она всегда была для него – весна. Весна, свежесть, вдохновение, воплощение всего прекрасного и женственного. И он увидит её. Спустя пять лет.

Обрадованный предстоящей встречей, Аркадий хотел было написать ещё одно стихотворение, как вспомнил, что у него нет ручки. Наконец-то на веранду вышла официантка, Аркадий попросил у неё ручку, заказал себе ещё кофе, на этот раз большую чашку американо, и стакан холодной воды. Одна мысль о ней освежала Аркадия. Ему даже стало немного прохладно, что и позволило ему заказать ещё одну чашку кофе. Американо взбодрил Аркадия ещё больше, стихотворение, намного лучше предыдущего, было написано одним вдохновенным порывом. С чувством облегчения, которое может испытать лишь поэт, только что изливший свою душу в стихах, Аркадий вновь достал из сумки белоснежного Капоте, рассказы которого на этот раз должны были ему покориться.

Вдруг случилось то, чего Аркадий никак не мог ожидать. Синеволосая девушка, которую, он думал, никогда больше не увидит, возвращалась от метро в сторону кофейни. На этот раз – без своей красноволосой подруги. Она села за тот же самый столик, который был так близок к Аркадию, и принялась что-то рассматривать в своём телефоне.

«А вдруг она вернулась ко мне?» – осмелился подумать Аркадий. То, что девушка вернулась специально к нему, ещё было спорно, но уже само её возвращение, даже если оно и было случайным, можно было воспринять как знак свыше. Аркадий подумал, что если он упустит возможность с ней познакомиться и в этот раз, то попросту оскорбит судьбу. Жизнь подбрасывает ему испытания, через которые он должен пройти. Избегать их – непростительная трусость. К тому же, когда та, в которую он был влюблён, уже согласилась встретиться, возможную неудачу при знакомстве с синеволосой будет пережить гораздо легче.

Проворачивая в голове варианты того, как синеволосая девушка ему откажет, Аркадий подошёл к её столику и спросил:

– Ты не против, если я с тобой сяду?

Удивительно, но она не была против. Аркадий сел напротив неё и без лишних церемоний начал беседу.

– Вы так увлечённо с подругой говорили. О чём?

– О!.. – улыбнулась синеволосая. – Мы недавно приехали с «Вархаммера».

– Откуда?

– Ну, с ролевой игры по «Вархаммеру». Выезжали за город. На полигон. И играли.

– То есть изображали из себя гномов, орков и прочее?..

– Да. Только там не гномы были. Вот, посмотри, какой мне костюм подруга сделала.

Так Аркадий и познакомился с синеволосой девушкой, которая оказалась поклонницей ролевых игр. Она действительно была очень разговорчивой. Только говорила она исключительно о своих впечатлениях с игрового полигона. О том, как она с другими ролевиками захватывала замок; о том, как она спрыгивала со стены; о том, как она два дня работала шлюхой…