– И что? Я же не на Луне живу, Саша, – пожала плечами его бывшая учительница, – мне что, нельзя пройтись по родному городу?

«Молодец, что вообще заметил меня в этой толпе» – подумала Cофья, и её взгляд устремился к сцене позади следователя.

– Саша, мне всегда было интересно, что не вписывается в картину. И я, поверь, пойму что.

Парень не знал, как вести себя дальше с бывшей училкой. Отогнать её подальше к толпе зевак? Но Софья Васильевна всё ещё оставалась непоколебимым авторитетом для него.

Тело оградили металлическими столбиками с привязанной верёвкой к ним. Полицейские и люди в штатском ходили взад-вперёд с блокнотами, но никто не спешил. Да и куда спешить? Вот тело, вот дело – спеши не спеши, но труп так и останется холодным трупом, а убийцу ведь на месте преступления за руку уже не поймаешь.

Софья подошла ближе, насколько возможно, и заинтересованно рассматривала тело.

И вот он – труп, раскинувшийся на холодном асфальте, конечности изогнуты в неестественной позе, как у выброшенной с балкона куклы. Молодая женщина, лет двадцати пяти, с белокурыми волосами, прилипшими к её бледной коже. Но самое странное – это одежда. Точнее, её отсутствие. На женщине ничего не было, кроме одной туфли на высоком каблуке, и туфля выглядела дорого́й, явно не местной областной фабрики или китайской подделкой.

«Это же чистый Carol, – иронично подумала Софья, вспомнив книги Льюиса Кэрролла, – туфля цвета фуксии!»

Вторая туфля отсутствовала, как и отсутствовали какой-либо смысл или логика в происшедшем.

– Туристка? – задумчиво пробормотала Софья. – В яркой туфле на парковке в Энске? Она что, заблудилась по пути в ночной клуб, которого у нас в городке нет?

Саша покраснел, как на экзамене, пытаясь найти что-то в своих записях.

– Мы… э-э… думаем, возможно, она приехала из Москвы. Её нашёл местный житель – утренний бегун. У нас же многие московские художники-пенсионеры и актёришки в отставке скупили домишки под свои студии и дачи.

Софья подняла бровь.

– И она, двадцатилетняя «пенсионерка», видимо, тоже бегала в одной туфле на шпильке? Голая?

Данилов закашлялся. Его уши начали краснеть.

– Ну, не знаю, Софья Васильевна… Мы проверяем. Разбираемся. Может, её сюда кто-то привёз.

– Привёз да бросил, – пробормотала она, вглядываясь в лицо женщины. – А туфля осталась… Одна туфля. Ну, что же, Саша, иногда жизнь подкидывает неразгаданные загадки. Но у меня есть ощущение, что в этой истории всё не так просто. И это не случайность.

Следователь взглянул на неё озадаченно, но ничего не сказал.

Софья сдержала вздох и присела на корточки в нескольких метрах от тела, внимательно изучая мелкие детали: руки, сжатые в кулаки, слабовыраженные следы на запястьях, не то от браслетов, не то от дамских часиков, запечённая кровь на волосах, отсутствие каких-либо личных вещей поблизости. Всё это казалось… неправильным. И всё же самым абсурдным здесь оставалась эта туфля – яркое, ослепительное пятно в сером утре города.

– Ну что же, полагаю, вторая туфля должна скоро появиться, – задумчиво произнесла Софья, поднимаясь с корточек. – В переносном смысле, конечно. Ножками туфля сама не притопает, и тебе, Саша, придётся потрудиться.

Следователь уставился на неё, явно не понимая. Софья покачала головой.

– Туфля, Александр. Вернее, её цвет. Это подсказка. Хотя, надеюсь, вы со временем до этого и сами дойдёте.

– Цвет? Да какая разница какой у туфли цвет?

«Да уж! – усмехнулась Софья, – а Саша так и остался тем среднестатистическим школьником, который пальцем об палец не ударит, если от него этого не требует учитель. Умом и сообразительностью Саша не блистал. Уж лучше бы пошёл в профессионально-технический лицей, а не на юридический факультет вуза!»

Софья отошла, но щекочущее нервы предчувствие не покидало её. Эта странная смерть – всё это не случайно. И хотя она уже давно не учитель, а тем более не следователь, внутри неё прорастало зерно уверенности, что именно ей предстоит распутать эту историю. В конце концов, кто, как не она, умеет разбираться в сложных и запутанных текстах жизни? Что здесь сложного? Она провела годы, филигранно анализируя Достоевского, борясь с подростковыми кризисами и вытягивая сочинения из самых упрямых учеников. Разве убийство – это не просто ещё одна загадка? Разве нет? Кто у нас душезнатец? Конечно, она – Софья Васильевна!

Софья шла домой по утреннему Энску, погружённая в мысли. События сегодняшнего дня не отпускали её. Обычно после всего увиденного, любой нормальный человек пошёл бы домой, сварил себе борща, может быть, налил напёрсток водочки, как микстуру для успокоения, и постарался бы забыть эту тягостную мрачную картину. Но Софья никогда не считала себя нормальной, а слово «забыть» – вообще не входило в её лексикон.

Туфля цвета фуксии. Фуксия, растущая у Софьи на балконе и радующая её невероятно изумительными бутонами, похожими на танцовщиц в пышных юбочках, вертящихся на тонких ножках в пируэтах… как это символично! Девушка, вероятно, тоже была таким цветком или…танцовщицей. Софья до сих пор видела туфлю перед глазами. Всё в этом деле было неправильным, начиная с этой нелепой обуви. В Энске, на Волге, двадцатисантиметровые шпильки?! Это было всё равно, что увидеть космонавта на корове или ту же землячку Валентину Терешкову на метле. Противоестественно! Зачем Терешковой метла в Энске? Она у нас в Президиумах восседает. И вся эта неправильность раздражала Софью, как допущенная опечатка в тексте.

Софья пересекала центральную улицу, когда в кармане плаща задребезжал телефон. Высветился незнакомый номер. Она ответила с подозрением, ожидая очередного маркетолога, который снова предложит ей заменить окна на пластиковые. Как будто её деревянные уже не служили верой и правдой больше тридцати лет.

– Алло? – строго произнесла она.

– Это Софья Васильевна Волкова? – голос был мужской, сухой, и звучал так, словно его обладатель никогда не слышал о таких вещах, как радость или, не дай бог, смех.

Хотя… а с чего бы голосу радоваться? Или быть вкрадчивым? Это же не интим по телефону.

– Это кто? – Софья прищурилась, будто могла сквозь телефонную связь разглядеть собеседника.

– Подполковник Лобанов. Мне сказали, вы были на месте преступления сегодня утром.

Софья замерла на месте. Конечно, Лобанов! Ходили слухи, что он один из немногих, кто мог вызвать к себе уважение даже у самых отпетых областных криминальных элементов. В его присутствии люди становились прямо, а их совесть – чистой. Или, по крайней мере, они начинали притворяться, что она у них есть.

– Привет, подполковник, – ответила она так, как если бы звонил старый друг, с которым Софья не общалась пару лет, потому что он слишком зануден для нормальных встреч. – Да, была.

– И, я слышал, вы что-то расследуете.

– Ну, «расследуете» – это громко сказано, – Софья усмехнулась. – Просто наблюдаю. У вас там такой бардак, что хоть кто-то должен помочь вам навести порядок.

В трубке повисло молчание, такое, от которого даже туман над Волгой мог бы показаться весёлым и беззаботным.

– Итак, Софья Васильевна, – Лобанов говорил медленно, явно сдерживая раздражение, – мы не нуждаемся в любительских расследованиях. Прошу вас, оставьте это дело нам.

– Ну конечно, конечно, – отозвалась она с очевидным сарказмом. – Оставлю вам. А потом окажется, что это случайная смерть, и дело закроют. Одна туфля цвета фуксии! Подполковник, это подсказка! Разве вы не видите?

Лобанов вздохнул так, что на том конце линии, вероятно, задул иллюзорную свечу.

– Я вижу лишь женщину в одной туфле на парковке. Остальное – дело экспертов. Пожалуйста, Софья Васильевна, больше не вмешивайтесь.

Софья кивнула, хотя Лобанов этого не мог увидеть. Она знала одно: как только кто-то просит её «не вмешиваться», это гарантированно означает, что пора вмешаться как следует.

Вернувшись домой, Софья всё же сварила борщ. Но мысли об убийстве не давали ей покоя, даже когда аппетитный запах лаврового листа и свёклы разлился по кухне. Почему туфля такого цвета? Почему только одна? И почему это произошло именно в «Волжских просторах», где проживали выскочки из области и чиновники с непонятными доходами?