Он пошел следом, я замедлил шаг, чтобы выслушать его дальнейшую ложь.

– Остановись, – схватил меня за плечо и хотел развернуть, – ведешь себя, как подросток. Это было пределом моего терпения.

– Да пошли вы все, – откинул ладонь, зажавшую плечо, – ненавижу каждого, – сквозь зубы процедил. – Иди сам на поклон матушке! Да, как вы посмели!

Завернул на дорогу, ведущую в самую глушь деревни, что по соседству с бабушкиной. Около сорока минут ходу по пыльной трассе, и ноги наконец привели меня к жилым домишкам.

Куда идти, не знаю, домой не могу, не хочу… Уверен, спустя пару часов мамины «посыльные» начнут, как собаки рыскать по всем деревням в поисках меня.

Ног уже не чувствовал, кеды утопали в глинистой пыли. Ровно, как черные брюки и пиджак, которые посерели.

Донес себя до ближайшей скамейки. Понимал, надо идти к бабушке и выведать все, но был не в состоянии услышать и понять. Не сейчас.

В нос ударил запах затухающих костров, осмотрелся. Детвора хороводила возле крошечного костерка и шепча, вторили:

– Кыш, ведьмы, кыш…. Кыш детоубийцы, кыш.

Устремил удивленный взор в их направлении, детишки от девяти до тринадцати, взмахивали ладони к небу и потряхивая, резко опускали руки к огню. Словно повторяли некий ритуал.

– Верни, верни девочек.

Около десяти минут они резвились, пока их не разогнал внезапный хлопок, раздавшийся из костра, видимо, бутылка треснула. Вздрогнул даже я. Дети с визгом разбежались, кто куда успел, с криками:

– Мамааааа, ведьма пришла…

Будучи человеком не суеверным и глубоко неверующим, даже мое тело охватили мурашки. Неподалеку заметил женщину, стоящую у одного из домиков, она интересовалась у сынишки, кто я? Это было очевидно по невежественному тыканью указательным пальцем в мою сторону. Поднялся и направился к ней, уточнить, можно ли в этой глуши арендовать ночлежку?

– Доброго вам дня, – сказал я, еще не приблизившись к ней, а она уже настороженно смотрела, искоса.

– С добром ли в наши края, такие разодетые?

– Я ненадолго.

– Так и на коротко не надо.

– Простите, я что-то вам сделал? Не успев подойти.

– Свят, свят, – перекрестилась она по странному. – Не подходи ближе. Чужакам здесь не рады.

– Моя бабушка Аглая живет в соседней деревне, – протянул я руку, – там мне всегда рады…

– Поклон старшим! Так и счастливой дороги… – холодно выдала, развернулась и вошла калитку, – Мирон, живо домой, – пригрозила конопатому сынишке лет двенадцати в рваных тканевых тапках, из которых выпадали пальцы, и сером ситцевом костюме, выпачканном золой.

Женщина захлопнула входную дверь, а мальчик покрутился на крыльце и подбежал ко мне.

– Что вы там шептали у костра? – наклонился я, спросив.

– Нечистую изгоняли.

– Когооооо? – с усмешкой прошептал.

– Вальпургиева ночь сегодня, ведьмы прилетят, ночью был таакооой туман и снова будет. Детей уносит, если ночью выйти за калитку, – округлив глаза, будто сам все видел, рассказывал он воодушевленно.

– Мммммм, если туман каждый день, значит это ведьмы на метлах? И многих унесли? – прикусил я веточку сирени.

– Младенцев и девочек рослых. Александру тоже, прежде метку на ней оставили.

– Метку?

– Над верхней губой шипом акации полоснуло. Ровно через год унесла ее Алиса.

– Из-за шипа?

– Метка-то не зажилаа, кровила, – с грустью затянул малец.

– Не зажилааа, – иронично протянул я. – И не вернуть ее?

– Пятнадцать лет нет ее с нами – пацан что-то явно чудил, словно рассказывает историю с чужих уст взятую. – Путы времени не так легко размотать, если ведьма закружила. Сирень-то откуда ободрали? С кладбища?

– А что, помимо кладбищ, она нигде не растет?

– В наших краях точно нет. Верните откуда сорвали, либо дверь ей откроете с того мира, и она придет за вами.

– Кто, она?

– Алиса. Правнучка ведьмы с горы Воттоваара.

– Ага, и меня заберет?

«Алиииииииса», и здесь Алиса, прошептал я в уме. Понимал, что от скуки люди в деревнях ударились в суеверие, тем самым веря в это до мозга костей. Еще и запугивая детей.

– Тут есть место, где переночевать можно и поесть? Кафе, ресторан, бар… В этой нелюдимой деревне.

– Пивная у Тихона есть, – прошептал он прищурившись.

– Вот спасииибо. А как найти?

– Через три дома направо, ворота нараспашку, увидишь с песком золотым на пороге – не входи. Алиса в преисподнюю затянет.

– Мальчик, а время не подскажешь?

– Так у тебя часы на руке.

Я растерялся, потянул ладонь, протер пальцем корпус, полчетвертого.

– Ну и? – пытался он всмотреться на время на циферблате, но отсвечивало.

– Угадаешь, подарю тебе.

– А на что мне ваша железка?

– Велосипед купишь. Даже десять.

– Полчетвертого поди, – усмехнулся он. Я тут же огляделся, сразу мысль, где-то подсказка. Кругом только деревья и одиночные дома.

– Молодец, как догадался?

– По солнцу, – осмотрел он меня с ног до головы, от меня падала тень, указывая примерное время по солнечным часам. – Часы давай.

– Так не честно.

– Порой в честности нету смысла. И кому она нужна на этом свете, ведь не ясно, есть ли другой? Да и я время угадывал, а не в честность играл, – вытянул он ладонь внутренней стороной.

Я, проиграв в честной игре, расстегнул, положил подарок деда в руку сорванцу, он тут же рванул на крыльцо, видимо, побоявшись, что отберу.

Покачав головой, я направился в сторону пивной.

– Сирень верни на кладбище, – крикнул он мне вслед, иначе пожалеешь. Горько станет, да поздно исправлять будет.

Я поднял руку, не оборачиваясь и помахал цветком в знак протеста.

Обогнув три дома, наткнулся на широкий двор с распахнутыми воротами. Три присоединенные пристройки с черепичной крышей, деревянные, обшарпанные оконные рамы покрыты плесенью и сажей. Ни души. Только из одного флигелька издавался пьяный деревенский говор. Не раздумывая, направился в его сторону и без стука вошел внутрь.

Накуренное пространство, заполненное терпким запахом забродившего винограда и табака. Ожидал теплой встречи, либо наоборот в штыки. Но никто даже не оглянулся. Пару деревянных столиков с табуретами – все заняты. Что-то похожее на барную стойку, уже с более высокими стульями, также ни одного свободного места. Деревенские мужички все заняли, собравшись кучками по два-три человека, эмоционально размахивая руками, что-то обсуждали. Подошел еще ближе, оперся локтями о столешницу в ожидании кого-либо кто продаст спиртное. Эту мысль тешил с самого кладбища. Параллельно рассматривая огромные стеллажи с колбами. Не всматривался, что внутри, больше напоминало кабинет биологии.

Осмотрелся еще раз, все мужички от сорока и старше уставшие угнетенные, только первомай, а они уже загоревшие, пальцы рук потрескавшиеся. Но глаза их такие спокойные, или же, у некоторых, просто пустые и задумчивые.

– Здесь не принято долго смотреть на местных, – послышался жесткий голос. Я тут же устремил взор на высокого широкоплечего мужчину с бурой бородой, внезапно появившегося за барной стойкой. В сравнении с моими метр восемьдесят с копейками он казался горой. На нем была коричневая кофта странного кроя, а поверх фартук.

– А на незнакомцев тыкать пальцами у вас принято?

– Так ты чужак на тебя можно.

– Закономерно. Чужак, не чужак, плевать. Налей мне покрепче, да побольше, и куда бы присесть, ног не чувствую, – прошептал я и положил ветку сирени на шершавую столешницу.

– Где надрал цветок? – тут же кинул он взор на ветку.

– На кладбище.

– Выкинь или заберешь, когда уйдешь.

– Ладно вам, детей запугиваете и сами верите.

Он закатил глаза и направился на кухню. Погремев минут пять, выволок тяжелый стул, который с трудом нес несмотря на габаритное телосложение. Поставил напротив стойки.

– Извольте садиться, сударь, – сказал он с упреком. – Чего пить пожелаете? – обогнул он стойку и начал шаркать по полкам. Поставил передо мной стопку и пивную кружку. – Ну так что?