Кстати, лично я, выслушивая пожелания некоторых москвичей о немедленном уничтожении восставшего из вод Москвы-реки Петра Христофоровича Церетели (фамилия, как положено, по основателю рода, а отчество по папочке, Христофору Колумбу, который американцам не подошел и быстренько был подгримирован под царя-преобразователя России с целью упрощения парковки), причем непременно путем падения на макушку украсившего им Москву ваятеля, всегда вспоминаю историю Эйфелевой башни. Погодите, столичные жители, еще ваши дети, выйдя на пенсию, будут читать в журналах и календарях, что привычную москвичам и любимую ими с детства статую Петра, оказывается, современники не одобряли, и каждый из них подумает: «Не может этого быть – я бы помнил!» Что делать, есть еще такая болезнь – склероз. Вылечить ее трудновато, но зато ее так легко забыть…

Вот теперь шницелечки и пожарились, отложим их в сторону. А тем временем разобьем три яйца, посолим, поперчим и посыплем мелко-мелко рубленным укропчиком. Размешаем – получится омлетная смесь.

Французская кухня знает массу замечательных омлетов. И каждый французский омлет прекрасен, как достижение французской архитектуры, вроде знаменитого Нотр Дам де Пари. Он строился сто лет. В нем хранится терновый венец Христа, который Людовик Святой купил в крестовом походе у какого-то константинопольского купца. Кто же спорит, поди докажи, что это не совсем тот терновый венец… Кстати,

Людовик Святой обращался с ним поразительно небрежно, он отламывал от него шипы и награждал ими своих полководцев. Так что в результате от венца осталось несколько сухих голых веточек. В Страстную пятницу их выносят и показывают прихожанам. А перед Нотр Дам, на площади Паперти, на той самой площади, где когда-то проходила история прекрасной Эсмеральды, трогательного Квазимодо и красавца Феба де Шатопера, в землю замурована плита. Это нулевой километр Франции. Отсюда начинается отсчет расстояний всех французских дорог. Именно отсюда, от площади Паперти, начинается самая древняя французская дорога, дорога в Рим, к престолу Папы. Как придете на это место, встаньте у края плиты, сомкните ноги, зажмурьте глаза, быстренько загадайте желание и прыгните как можно дальше! Если перепрыгнете плиту, ваши желания исполнятся. Во всяком случае, хуже не будет…

А теперь разделили омлетную смесь на четыре части и на гладенькой тефлоновой сковородке быстро пожарили на масле четыре омлетика! Что, слишком много? В Лувре всего гораздо больше! Когда Париж был помоложе, здесь водились волки. Лувр и означает – «волчье логово», французское «лу» недалеко ушло от латинского «люпус». Теперь здесь можно встретить и Венеру Милосскую, и Аполлона Бельведерского, и саму Джоконду. Чтобы искать все эти знаменитые вещи, лучше взять у входа план, там отмечено все самое-самое. Без этого плана по Лувру можно блуждать месяцами. А Джоконду найти проще простого, всего по одной лишь примете, даже если у вас нет плана. Во-первых, в музее есть стрелки-указатели, ведущие ко всем сверхшедеврам, а во-вторых, идите за первым попавшимся японцем – непременно выйдете к Джоконде. Как увидели толпу японцев, которые что-то фотографируют, учтите, это Джоконда и есть. Посмотрите на нее через пуленепробиваемое стекло, подумайте, чему она улыбается, и удивитесь тому, как импозантно выглядит украшение ванной комнаты короля Франциска Первого. Именно туда он эту картину и повесил… К счастью, король, подобно всем французам Средневековья, так редко мылся, что вода ей не повредила.

Аккуратненько заворачиваем каждый шницель в один омлетик. Выкладываем их на блюдо, поливаем мясным соком и гарнируем ломтиками помидорки и зеленым горошком. Вот он, шницель по-парижски! Привлекательный, как Париж, красивый, как Париж, необходимый каждому из нас, как Париж! Не посетить Парижа – непростительно, особенно сейчас, когда для этого не нужно проходить парткомиссию, не иметь родственников в капстранах, быть ударником коммунистического труда и отвечать тройке старых большевиков, кто является в настоящий момент вторым секретарем Французской коммунистической партии – господи, спасибо, что вообще знали, что он там есть… Посетить Париж – мечта каждого, но иногда это сложно материально. А шницель по-парижски может приготовить практически любой. Попробуйте это чудесное блюдо, и приятного вам всем аппетита!

Ингредиенты

4 куриные грудки, мука, 3 яйца, 1 пучок укропа, 2 помидора, банка зеленого горошка.

Когда я говорю об английской кухне, я всегда защищаю ее от нападок кухни французской. Это справедливо: в английской кухне немало достоинств – она простая, здоровая и достаточно вкусная. А вот нападок на французскую кухню я не жду – это кулинарный Монблан с репутацией, критике не подлежащей. Если уж было сказано, что в мире всего две кухни, французская и китайская, а все остальное только их региональные вариации, то куда уж дальше? Даже робкие попытки покритиковать Кухню Номер Раз за невероятные холестериновые излишества, а французскую кухню за тотальную алкоголизацию населения не только не пошатнули ее репутацию, а явили научному миру знаменитый «французский парадокс». Оказалось, что одна вредность умаляет другую и содержащиеся в красном французском вине фла-вины прекрасно чистят сосуды от последствий питания фуа гра и уткой по-руански. Да и продолжительность жизни у плюющих на калории и холестерол французов не выглядит скверно на фоне помешанных на правильном питании янки. Весьма показателен недавно опубликованный опрос. Большинство французов считают, что питаются вкусно, а о полезности своих харчей представления не имеют. Большинство же американцев уверены, что они едят очень полезную пищу, но о вкусе ее отзываются в основном с употреблением неформальной лексики. Задача о том, кому из них приятнее жить, предоставляется уважаемым читателям в качестве самостоятельного упражнения.

Французских кухонь, собственно, две – точнее, одна и еще очень много. Дворцовая кулинария, расцветшая при дворе Людовиков, задала кулинарную моду для всего мира. Многочисленные провинциальные кухни – лапидарная бретонская, раблезианская тулузская, пикантная средиземноморская, полунемецкая эльзасская и другие (имя же им – легион) – вскормили и обогатили дворцовую. Странно даже говорить, что в кулинарной сверхдержаве может быть только одна кухня. Это в другой сверхдержаве сочли, что хватит одной идеологии, и чем это кончилось? Любое великое французское блюдо имеет и свой региональный адрес. То, что мы сегодня научимся готовить, не составит исключения.

В нашем выборе мы будем исходить из того, что любой разговор о французской кухне уместно начать не с еды, а с вина. А какое вино Франции предпочтительнее в этой лучшей из винодельческих стран? Большинство считает, что не найти ничего лучше бургундского вина. Теперь-то уж оно точно французское. А ведь было время, когда Франция и Бургундия, страны-соседи, были жестокими соперниками. Согласно феодальным законам, бургундские герцоги были вассалами французских королей, однако столетие этот вассал был могущественней и богаче своего сюзерена. Последний из великих романов Вальтера Скотта «Квентин Дорвард» как раз и повествует о завершающих годах этой великой борьбы. Там я и прочел, что любимым напитком многих французских рыцарей было именно бургундское вино. А что же запивали бургундским вином за столом воспетого Вальтером Скоттом Карла Смелого, последнего герцога великой и самостоятельной Бургундии? Естественно, жаркое по-бургундски. Давайте ж приготовим блюдо героев рыцарских романов. Жаркое по-бургундски – еда герцогов и королей. Чем мы хуже?

Килограмм говяжьей вырезки и 200 граммов шпика порежем кубиками. Пусть говядина и свинина перемешаются в нашем блюде, как перемешались в самой Бургундии предпочитающие говяжьи антрекоты французы, люди латинской расы, и любители жирной свининки украинцы… тьфу ты, фламандцы, народ германского происхождения. Сами бургунды, как и франки, пришли на эту землю в эпоху Великого переселения народов с холодного острова Борнхольм, ныне шведского – вот куда забрались с севера Балтийского моря, он и назывался в те времена Бургунденхольмом, «хольм» по-шведски – остров. Действие знаменитой «Песни о Нибелунгах» проходило именно при дворе короля бургундов, именно у него пытался вырвать сам великий Атилла легендарное золото Рейна. Натрем мясо солью и перцем – говорят, что гунны Атиллы ели его так, сырым. Так и не достался этот клад Атилле – и по книге, и по истории, разбили его войска Рима на Каталаунских полях. Где это? С Бургундией рядом, это ее соседка Шампань, тоже родина неплохих вин. Мясо ужаривается на треть – в битве на Каталаунских полях участова-ло полмиллиона, сто тридцать тысяч полегло. Впрочем, великим полководцам вроде Атиллы все равно, на сколько ужаривается пушечное мясо. Это кулинарам небезразлично.