Лицо воспитательницы потемнело:
- Лет пять назад ко мне в группу ходила девочка Милана. Чудный ребёнок, она вся была как солнечный свет, если вы понимаете, что я имею ввиду.
Я кивнул. Римма Ивановна продолжила:
- Мы тогда проводили в детском саду «День игрушки», дети должны были принести из дома свою любимую игрушку и не много о ней рассказать. Вот Милана и принесла эту куклу, сказала, что это подарок тёти, маминой сестры. А вечером забирать Милану приехал отчим, он никогда раньше её не забирал, всегда мать или тётя. Настоящий отец девочки бросил их, и мать Миланы сошлась с каким-то торгашом. – Римма Ивановна помолчала. – Я всё время думаю, что если бы тогда не разрешила отчиму забрать девочку...
- Что случилось? – я не хотел слышать продолжения этой истории, я уже понимал, что случилось что-то очень нехорошее, но мне зачем-то нужно было узнать правду.
- Он убил её. Привёз домой и забил молотком, – слёзы потекли у неё по щекам, она стала вытирать их платком размазывая тушь. Её широкое лицо было опустошённым и бледным от воспоминаний. – А куклу, Милана в тот день просто забыла в садике, наверное из-за отчима, душегуба проклятого, она его боялась, это чувствовалось. Вот кукла так и осталась у нас.
Римма Ивановна взяла у меня из рук куклу, поправила ей волосы, одёрнула платье и бережно посадила обратно на ковёр.
-Знаете это не много странно, но я часто нахожу её в разных местах. Однажды я нашла её на крыше. Хотя скорее всего это дети таскают её туда сюда.
-Да, скорее всего дети, - поддакнул я, вспоминая прошлый вечер...
Феденька
Эта история произошла со мной «на заре туманной юности». Мне было лет тринадцать и я жила с семьёй в районном центре, в большом селе, названия которого писать не буду, не хочу. Накануне случившегося нам позвонила бабушка и сказала, что в этом году у неё уродился очень большой урожай малины, и надо бы приехать и помочь ей его собрать.
Бабуля жила в соседней деревеньке Печки, дворов на десять. Добраться туда можно было двумя способами: первый – по просёлочной грунтовке; второй – по тропинке через лес.
У обоих способов были как плюсы, так и существенные минусы. Грунтовка делала большой крюк, из-за чего ехать на велосипеде до Печек пришлось бы часа три. Притом ехать по этой дороге то же самое, что ехать по огромной стиральной доске – к концу пути можно получить сотрясение мозга. Если же добираться через лес, то в Печках я буду уже через полчаса. Единственное, так скажем, неудобство – ехать придётся через старое заброшенное кладбище. Заброшено оно давно, насколько мне известно, последний раз там кого-то хоронили в начале XX века.
Стоит сказать, что кладбище было для нашей округи одновременно и местной достопримечательностью и незримой, но явственной угрозой. И всё из-за Феденьки.
В то утро я проснулась рано и больше заснуть не смогла. Мерзкое солнце так нагрело мою комнату, что она превратилась в духовку. А в духовке особо не поспишь. Изнуряющая жара стояла уже неделю. Родители перед уходом на работу, напомнили мне о вчерашней просьбе бабушки.
Позавтракав, я вышла во двор. Солнце жарило нещадно. Трястись на велике по грунтовке три часа по такой жаре самоубийство. Решила ехать через лес. Страшновато. Я никогда раньше одна не ходила через кладбище, обычно – либо с ребятами, либо с родителями.
Почти все мои одноклассники утверждали, что видели Феденьку, а некоторые и не по одному разу. Думаю, враньё. Обычное детское бахвальство. Лично я Феденьку не видела ни разу, и в реальности он существовал для меня также как и монстр под кроватью или в платяном шкафу. Вроде бы есть, а вроде бы нет.
Я выкатила велосипед из сарая, запрыгнула на сиденье и порулила к лесу. Выехав из колеблющегося знойного марева в лесную прохладу, я даже немного повеселела. Всё будет хорошо. Сейчас я спокойно и без приключений проскочу через кладбище, никого там не встречу, ничего страшного не увижу. Ведь сейчас день, а, как известно, вся кладбищенская нечисть орудует только по ночам.
Но вот только тот случай с дядей Пашей и тётей Мариной произошёл днём… Их ведь так и не нашли. Да, но это произошло зимой. Взрослые говорят, что те просто заблудились где-то в лесу и замёрзли насмерть. Неудивительно, парочка любила выпить.
Я слезла с велосипеда и покатила его рядом с собой. Стали попадаться первые могильные камни. Некоторые едва торчали из земли и почти полностью заросли травой, другие были перевёрнуты, повалены на бок, расколоты. Много покосившихся крестов вставленных в каменное основание. Папа рассказывал, что на этом кладбище не найти двух одинаковых крестов – все разные: железные, кованные, чугунные, полусгнившие деревянные. На некоторых сохранились фотографии, но нет ни фамилий, ни имён, ни дат. Стёрты всевластным временем. Больше всего мне на кладбище нравились несколько хорошо сохранившихся надгробий в виде саркофага. На одном из них даже был выбит странный крест. Папа называл его мальтийским.
Ступая по мягкой траве и таща велосипед среди заброшенных могил, я настороженно озиралась по сторонам. Прислушивалась к мерному дыханию леса и пыталась прогнать из головы все истории про Феденьку. Выходило не очень.
И тут я услышала смешок. Такой гаденький детский смешок, прямо у меня за спиной. Я вздрогнула от неожиданности и остановилась. Смех повторился, только уже слева от меня. Феденька...
Кто-то маленький быстро пробежал между надгробиями. Я успела заметить коричневый пиджачок и шорты открывавшие тонкие, очень бледные ноги. «Надо валить! Срочно вали отсюда!» - кричало моё сознание, но я из тех кого страх парализует чуть более чем полностью. Мои конечности, мышцы, мускулы одеревенели, кровь как будто замерзла в жилах. Я стояла как бревно, мёртвой хваткой вцепившись в руль велосипеда. Снова этот противный детский смех.
Кто-то пробежал совсем близко. Стало холодно и запахло свежевспаханной землёй.
И тут он прыгнул мне на спину. Худые детские ручонки железным кольцом обхватили меня за шею.
– Покатай меня! – прошипел он мне в самое ухо.
Мой паралич как ветром сдуло. Бросив велосипед и вопя во всю глотку, я стала метаться между могилами пытаясь сбросить с себя мелкую тварь. Страх и желание жить увеличили мои силы, и мне удалось сначала ослабить железную хватку, а затем отцепить холодные руки от своей шеи. Я скинула его со спины, и он с отвратительным хлюпаньем ударился о землю.
Он мгновенно вскочил на ноги и замер напротив меня. Маленький. Когда-то мальчик, наверное, лет пяти-шести, теперь мерзкий уродец. Светлые свалявшиеся волосы, измазанная сырой землёй одежда, тёмные провалы пустых глазниц и бледная тонкая морщинистая кожа превращавшая детское лицо в лицо старика.
Уродец улыбнулся обнажая серые щербатые зубки и с улюлюканьем пронесся мимо меня. Я в оцепеневшем ужасе смотрела, как он забрался на могильный камень и стал прыгать с одного надгробия на другое. Тут он запрыгнул на большой чугунный крест и начал раскачиваться на нём. Всё это время он не сводил с меня пустых глазниц и не переставал улыбаться. Крест не выдержал его кульбитов, и они на пару повалились на землю. Уродец пружинисто вскочил на ноги и шипя как змеёныш побежал прямо на меня.
Я рывком подняла валявшийся на земле велосипед и вскочив на сиденье остервенело закрутила педали. Слёзы текли по щекам. Велосипед раскачиваясь набирал скорость. Внезапно я почувствовала как холодные невидимые руки обхватили мои запястья, пытаясь отодрать их от руля. Велосипед закачало и не справившись с у правлением я съехала с тропинки в маленький овражек. Я упала на живот, прямо на свою левую руку. Раздался неприятный хруст, и вспышка сильной боли ослепила меня на несколько секунд.
С трудом поднявшись на ноги, я увидела, что Феденька сидит на корточках на краю оврага, склонив голову на бок. Я вскарабкалась на другую сторону оврага и побрела прочь от кладбища, прижимая к груди покалеченную руку. Я шла не оглядываясь. Я просто подумала, что если оглянусь, и увижу как он идёт за мной, то силы меня окончательно покинут, и я останусь здесь навсегда.
