Сутки на поезде, два часа на дребезжащем автобусе по стиральной доске именуемой дорогой и я на месте. К моему удивлению, тёткина деревушка оказалась весьма симпатичной – много зелени, небогатые, но ухоженные опрятные домики, речка, за речкой хвойный лесок. А воздух… Я шёл по деревне и дышал, дышал, дышал. Свежесть кружила голову, опьяняла и почему-то наполняла радостью, какой-то совсем детской радостью. Тётка Марина, папина сестра, и её муж - дядя Андрей, приняли меня не то чтобы с распростертыми объятьями, но довольно радушно.
На следующий день тётя познакомила меня с сыном своих соседей – Кирюхой, парнем примерно моего возраста. Мы сразу понравились друг другу, я рассказывал ему о жизни в городе, а он проводил для меня «курсы молодого бойца» по выживанию в дикой природе. Недели через две, Кирюха объявил, что в выходные мы оба идём в соседнюю деревню на "дискач". Мне было любопытно, как развлекается пасторальная молодежь, и я охотно согласился.
И вот душным субботним вечером мы с Кирюхой отправились пешком в окрестную деревеньку на дискотеку. Дорога заняла у нас минут тридцать пять и к десяти вечера мы уже были на месте. Я увидел одноэтажное здание из белого камня, с большими арочными окнами и красной жестяной крышей. Над входом красовалась вывеска «Дом культуры "Гармония"», под вывеской поблёскивала металлическая табличка гласившая, что в этом здании в 1950-х годах проходил какой-то важный коммунистический съезд регионального масштаба. По бокам от центрального входа стояли две алебастровые скульптуры – горнист с отбитой трубой и метатель диска с отбитой рукой. Кирюха пояснил, что местные ребята притащили этих гипсовых инвалидов из заброшенного неподалёку пионерского лагеря.
Меня удивило здешнее столпотворение, народу было как селёдок в бочке, но Кирюха сказал, что в этом нет ничего удивительного, ведь «потусить на дискач» съезжается молодняк со всех окрестных деревень. Продираясь сквозь толпу мы зашли внутрь.
По углам танцплощадки тремя квадратными глазами подмигивали ещё советские цветомузыкальные установки «Блик». Музыка меня порадовала, не ожидал такой продвинутости от деревенских диджеев. Хотя, наверное, это был всего лишь классический снобизм горожанина по отношению к провинциалам.
Пока я с незамутнённым интересом естествоиспытателя изучал окружающую обстановку, Кирюха куда-то исчез, оставив меня одного. Я больше никого здесь не знал и поэтому скромно подпирал стенку, мысленно понося Кирюху очень недобрыми словами. Мой взгляд остановился на высокой девушке танцующей неподалёку от сцены. Красавицей она не была, так, миленькая, курносая, с пушистыми светлыми волосами, таких пруд пруди, обычная соседская девчонка. Но что-то меня в ней зацепило, и я стал наблюдать.
Одна, без подружек, без парня, она покачивалась в такт музыки и блаженно улыбалась. Я подумал, что она возможно пьяная или обкуренная, но тут девчонка посмотрела на меня и приветливо помахала рукой. Быстрый танцевальный ритм сменился медленным, и я, немного потоптавшись на месте, набрался храбрости, подошёл к девчонке и пригласил на танец. Она представилась Алёной, и это имя ей удивительно шло. Её пушистые волосы приятно щекотали мне шею. Магия какая-то, но время с ней пробежало так быстро, так стремительно и вот диджей уже объявляет последнюю песню.
Я предложил проводить Алёну домой. Мы молча брели по едва уловимой во мраке тропинке, я взял её за руку. Алёна не возражала. Рука была необычайно холодной, словно льдинка. Я спросил Алёну, не замёрзла ли она. Алёна как-то по-особенному улыбнулась и отрицательно покачала головой. Мы остановились возле полуразрушенной церкви. Куполов нет, а в стенах чернели огромные дыры. Алёна сказала, что дальше пойдёт одна. Я пытался было возразить, но она упрямо повторила, что дальше пойдёт одна, тем более идти совсем не далеко, её дом сразу за железной церковной оградой. Я смотрел ей в след, пока тонкая фигура не скрылась в темноте ночи. Домой к тётке я возвращался в приподнятом настроении. Девчонка мне понравилась, хотелось увидеть её ещё раз.
На следующий день я всё утро ходил по пятам за дядей Андреем и выпрашивал у него мотоцикл. Неохотно, но он всё же дал мне ключи с наказом «не задирать хвост и не гусарить». Счастливый, я помчался к Алёне в деревню. Проезжая мимо Дома культуры я отметил, что вчера в сумерках он смотрелся гораздо представительнее. Сейчас же, при свете дня камень был не белый, а скорее грязно-серый, крыша вся в островках ржавчины, горнист без трубы и дискометатель без руки усиливали постсоветский декаданс.
Я доехал до церкви, вчера мы расстались именно здесь. Невдалеке виднелась заросшая высокой травой массивная кованая ограда. Я спешился с мотоцикла. Тяжёлые ворота, протяжно скрипнув, пропустили меня внутрь. Я замер в недоумении – передо мной на десятки метров вокруг раскинулось кладбище. Никакого дома, в котором могла бы жить Алёна, не было и в помине. Да и кому придёт в голову строить дом на кладбище. «Как же так? - подумал я. – Зачем она сказала, что живёт здесь, зачем обманула? Неужели я так сильно ей не понравился?»
Сделав несколько шагов по тропинке, я остановился, неподвижная скорбная тишина обступила меня, в груди пульсировало и набухало едкое разочарование. Я ненароком взглянул на ближайшую могилу, с давно некрашеного памятника на меня смотрела чёрно-белая фотография. Фотография Алёны. «Рузакова Елена Владимировна, 1970 – 1987. Исчезли все надежды и мечты...» - прочитал я на могильной плите. Осознание пришло не сразу. Я тупо глазел на памятник, информация поступившая в мозг настойчиво требовала логического объяснения. Мою Алёна зовут, а эту Елена. Разные ведь имена или нет? У моего школьного приятеля есть младшая сестра Лена, а родители называют её Алёнкой. Лицо же на фото один в один.
- Испугался? – донёсся из-за спины насмешливый голос.
Я вздрогнул и резко обернулся. Рядом с железными воротами стояла Алёна, всё те же пушистые светлые волосы, всё то же лицо, что и на фотографии на могильном камне. Я молча смотрел на неё и не знал, что сказать. Наверное, у меня был дурацкий вид, потому что она заливисто рассмеялась.
- Ой, какой ты смешной! Успокойся, дурачок, это моя мама.
- Мама? – повторил я неуверенно.
- Да, мама. Она родила меня в семнадцать лет, а сама умерла при родах. Такое бывает...
Алёна отвернулась и стала смотреть куда-то вдаль. Я не знал злиться мне на неё или нет за такой розыгрыш, но, не много подумав, решил, что не стоит.
- Ты очень похожа на свою маму. Прямо копия.
Алёна не отвечала.
- А чей это маленький холмик рядом с могилой твоей мамы? Так вроде младенцев хоронят?
Алёна повернулась ко мне лицом и лукаво улыбнулась, в глазах приплясывали весёлые чёртики.
- Ты вроде на мотоцикле приехал? Покатай меня!
Она, смеясь, выбежала за ограду, я припустил за ней. Треск мотоцикла разорвал кладбищенскую тишину. Мы гоняли по всей округе, ветер свистел в ушах, а Алёна крепко прижималась к моей спине, обхватив меня ледяными руками.
Я хотел довезти Алёну до самого дома, но она опять отказалась, попросив оставить её у полуразрушенной церкви, аргументировав тем, что хочет зайти к маме на могилку. Я не настаивал, понимаю, что мама остаётся мамой, даже если она умерла во время твоего рождения и ты никогда её не видел. Я довёз Алёну до церкви. На мой вопрос, когда я смогу снова её увидеть, она не ответила, только улыбнулась той особенной, странной улыбкой, время от времени проступавшей на её лице.
Всё следующее утро я провел, торгуясь до хрипоты с соседкой бабой Тоней. За букет лилий с грядки она заломила цену эквивалентную золотому запасу небольшой страны. Отдав почти все карманные деньги и вылив на себя половину флакона туалетной воды, я с букетом лилий отправился в деревню к Алёне.
На мой вопрос, где живёт Алёна Рузакова, местные жители недоуменно пожимали плечами. Оказалось, что в деревне о девушке с таким именем никто и слыхом не слыхивал. Я стоял и не верил своим ушам. Опять обманула? Одна пожилая женщина вспомнила, что Рузаковы когда-то жили в деревне, но уехали в конце 80-х, после того как их единственная дочь умерла при родах. Ребёнок, девочка родилась недоношенной слабенькой и через три месяца тоже умерла. Женщина сказала, что точно помнит, что девочку назвали Алёной. Мать и дочь похоронены на старинном деревенском погосте, тот, что рядом с полуразрушенной церковью. Родственники вроде иногда приезжают, навещают могилки.
