Annotation

Сыграть смерть не так-то легко. Но мне удалось. Я умер на сцене провинциального театра и… попал в стажера осветителя на японское телевидение! Да еще в придачу получил удивительный дар. Блеск софитов, мировые селебрити, помпезность и гламур вокруг. Здесь пишутся новости и создается реальность, здесь рождаются новые звезды и решаются судьбы политиков.

А еще здесь непоколебимо главное правило, которое должно выполнятся всегда: что бы ни случилось - шоу должно продолжаться!

Три секунды до эфира! Готовься, скоро тебя увидит весь мир!

Камера! Мотор! Поехали!

Шоу должно продолжаться, Акиро-сан!

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Nota bene

Шоу должно продолжаться, Акиро-сан!

Глава 1

— Камера! Микрофоны! Начали!

Музыкальная переливчатая трель смешивается с мягкими басами мажорной гаммы. На экране возникает заставка — город Токио с высоты птичьего полета, утренний туман окутывает высокие здания. В небе появляются несколько синих полосок, которые облетают здания и сворачиваются в тугую спираль, образуя цифру «9».

— Доброе утро! Солнце уже взошло, птицы заливаются песнями, а мы, команда программы «Улыбнись, Токио!» на девятом канале, готовы зарядить вас позитивом на весь день! В эфире самое бодрое утреннее шоу, где мы поговорим обо всем, что вас интересует: от последних новостей до рецептов вкуснейшего завтрака. Так что настраивайтесь на нашу волну и давайте вместе сделаем это утро незабываемым! — миловидная девушка улыбается. — С вами неизменные ведущие — строгий и рассудительный Датэ Кичиро!

— И несравненная и очаровательная Миками Коу, — поддерживает ее мужчина. Он уже в возрасте, но выглядит подтянуто и даже седая голова только добавляет ему шарма.

Вновь мелодия и заставка — синие полоски разлетаются в разные стороны, камера обращает свой взор на утренний Токио — идущих на работу людей, едущие машины и автобусы. Камера летит через улицу, немного замирает у старика, продающего газеты, который машет ей в ответ.

— Пошла заставка! Пятнадцать секунд до эфира!

— Что-то я себя неважно чувствую, — произносит мужчина, которого представили как Датэ Кичиро. — В груди болит.

— Это от нервов, Датэ-сан, — отвечает девушка. — Вам нужно зайти в магазинчик, про который я вам говорила — купить лечебных трав.

— Здоровье уже не то! — вздыхает тот. — Устал я.

— Вы зря жалуетесь на свое здоровье. Еще с другими молодыми потягаться сможете!

— Скажешь тоже!

— Не верите? Да вы на нашего техника посмотрите. Вон он.

Мужчина приглядывается. Под софитами и в самом деле стоит молодой парень в спецодежде.

— Вон, едва на ногах держится, белый весь лицом, руки трясутся. А он младше вас в два раза, между прочим!

— Пять секунд до эфира!

— Так что не переживайте! Все будет нормально.

— Хотелось бы верить, — вздыхает Датэ. — Только подсказывает мне чутье, что что-то случится. Что-то нехорошее.

— Четыре секунды! Три! Два! Один!

Синие полоски на экране вновь образуя цифру «9», музыка стихает, появляется картинка — студия утреннего телешоу. Двое — молодая красивая девушка и статный мужчина в сером пиджаке, — сидят на креслах. И едва они поворачиваются в сторону камеры, чтобы начать передачу, как свет вдруг дергается, слышится звон бьющегося стекла и грохот — будто уронили мешок с землей.

Повисает пауза. Глаза девушки удивленно округляются, она смотрит уже не в камеру, а куда-то ниже.

Датэ тоже глядит в ту сторону. А потом совсем тихо произносит:

— Кажется, у нас техник умер.

* * *

Саранский ТЮЗ, холодная гримерка с половыми ведрами и воняющими серыми тряпками, и роль таракана в постановке «Муха-цокотуха»… Как я вообще докатился до такого?

Именно об этом я сейчас размышлял, сидя перед зеркалом. Из отражения на меня смотрело нечто пугающее. Исхудалое лицо, вымазанное коричневым гримом, прилепленные пластиковые усы до самого подбородка, накладной нос-пятачок…

Почему у таракана свиной нос⁈ Кажется, ответа на этот вопрос не знает никто, даже сам режиссер. Видимо просто так страшнее. Все-таки тараканище. Впрочем, тараканище в постановке не такой уж и страшный, напротив — трусливый. «Тараканы под диваны, а козявочки под лавочки». Еще и изрядный любитель выпить: «тараканы прибегали, все стаканы выпивали».

Такая вот она, беспощадная современная режиссура, способная совместить и исковеркать даже легендарные произведения классиков, а потом заставить несчастных актёров играть в этих химеричных постановках.

Но мне еще считай, повезло с моей ролью. Вот Виктории Борисовне, между прочим, заслуженной артистке, досталась роль той самой козявочки. Она весь спектакль бегает по сцене в каком-то тряпье и лохмотьях и тоненьким, согласно сценарию, голосочком пищит: «я козявочка, вот моя справочка».

Какая к черту справочка? Об этом лучше спросить сценариста, который, кстати, и режиссер этого спектакля в одном лице. Это он сценарий написал. И видимо был в изрядном подпитии, потому что много чего туда попало дикого и непонятного, типа «Таракан не танцует канкан». Режиссер раньше ставил авангардную пьесу «Приключения Писека и Вареника», за что был нещадно бит критиками и изгнан в ТЮЗ.

— Звонок! — крикнул помощник режиссера. — Сережа, скоро твой выход.

Пора.

Я сделал глубокий вдох.

В конечном итоге актер не должен жаловаться на лишения. У меня есть сцена, пусть и не первого театра, но я могу выступать. И как бы не было сейчас тяжело и… унизительно. Эх, все образуется. Когда-нибудь и на моей улице будет праздник, а обо мне узнает весь мир.

И это должно случится совсем скоро. Вот прям чувствую. Я не хотел спугнуть удачу, но знакомый и весьма известный режиссер кое-чего обещал. Один очень крупный проект. Огромный бюджет, исчисляемый семью нулями. В котором снимутся яркие звезды. И я. Это наверняка поменяет вектор моей судьбы на сто восемьдесят градусов. Меня будут узнавать и приглашать в другие проекты.

Всего лишь один последний спектакль. И потом — новая жизнь. Я в это верю всем сердцем.

Я миновал темный коридор, остановился за кулисами, всматриваясь на сцену и пытаясь понять, когда мне выходить.

Зал погрузился в полумрак, и на сцене зажглись два прожектора, высвечивая фигурку Виктории Борисовны. Она была вся в черном, с огромными усиками из проволоки, и, будто этого было мало, жирными усищами, нарисованными гримом. В завершение всего, я бы сказал, жутковатой вишенкой на торте были её ужасно страшные, но, безусловно, милые глаза.

Одного режиссёр не учёл — заслуженную артистку не спрятать за гримом. И потому Виктория Борисовна вышагивала по сцене важно, тряся лапками-палочками, выдавая с интонацией Ивана Грозного:

— Я козявочка, вот моя справочка! — и повторила, делая акцент на последнем слове, придавая ему такой значимости, что все дети невольно уставились на бумажку в ее руках: — Справочка!

«Уже с утра приняла», — понял я, выскакивая на сцену.

— Муха, Муха, Цокотуха, Позолоченное брюхо! Я купил для ней калоши, Чтобы не промокли ножки…

И я играл. Вкладывал душу. Отдавался своей роли как самой главной и единственной. Погружался в нее полностью, как учили преподаватели в мастерской.

Дети в зале так и замерли, затаив дыхание. Я вкладывал в каждую фразу всю свою энергию, жил ролью, пусть и была она такой маленькой и нелепой.

Следом за мной, обдавая всех крепким перегаром, на сцену вышел Константин Валерьянович в роли блохи. Он видимо был с утра в гримерке у Виктории Борисовны, потому что ничего сказать толком уже не смог и лишь мычал. Но как мычал! Вон, сколько экспрессии в звуках, сколько боли и нерва! Настоящий актер!