Услышав крик, он стремительно обернулся в надежде увидеть любимую женщину. Увы, это был высокий угрюмый человек в черном одеянии. Он шагал к ним через поле, и его седые волосы развевались по ветру. Доктор подошел, и они о чем-то заговорили, поминутно оглядываясь на наблюдавшего за ними Корума. Беседа их явно носила характер спора, потому что вид у незнакомца становился все более сердитым. Обвинительным жестом он указал на Корума и помахал рукой.

Корума охватило беспокойство, и он пожалел, что не захватил с собой меч. Но неожиданно человек в черном повернулся и зашагал прочь, к городу, а доктор насупился и поскреб подбородок.

Коруму сделалось не по себе. Происходило что-то неладное, человек в черном был явно настроен против него, Корума, возможно, его внешний вид внушал подозрение. К тому же у незнакомца наверняка было куда больше власти, нежели у доктора, и значительно меньше симпатии к Принцу в Алом Плаще.

Опустив голову, доктор покосился на Корума. Затем вздернул подбородок и сжал губы. Он что-то пробормотал на своем языке, обращаясь к Коруму таким тоном, каким человек разговаривает с собакой, к которой чрезвычайно привязан и которую могут убить или отобрать у него.

Корум решил, что ему необходимо поскорее заполучить доспехи и оружие. Он показал на город и зашагал через поле. Доктор побрел следом, погруженный в озабоченное молчание.

Вернувшись в дом доктора, Корум надел свою серебряную кольчугу, поножи и шлем. Пристегнул длинный меч, лук и колчан. Он понимал, что вид у него еще более нелепый, чем раньше, но так ему было спокойнее. Он выглянул из окна – в ночь. Лишь одинокие прохожие виднелись на улице. Корум спустился по лестнице к двери. Доктор что-то сказал ему, пытаясь остановить, но Корум отодвинул его в сторону, откинул щеколду и вышел.

Толстяк предостерегающе крикнул что-то вслед, но Корум не обратил внимания – во-первых, он не нуждался в предостережениях, а во-вторых, не хотел ввергать доброго доктора в неприятности.

Видели его немногие. И никто не пытался остановить, хотя прохожие косились на Корума с опаской, либо смеялись, явно принимая за ненормального. Пусть лучше смеются, чем боятся, решил Корум, так спокойнее.

Некоторое время он шел наугад, пока не набрел на брошенный, полуразвалившийся от старости дом. Корум решил переждать там ночь, поразмыслить, что делать дальше.

Он запнулся о полусгнивший порог. Крысы шарахнулись в стороны при его появлении. Он поднялся по шаткой лестнице в комнату с окном на улицу. Корум сам толком не мог объяснить, почему покинул дом доктора; но он не желал иметь дело с человеком в черной одежде, это он знал точно. Если его захотят найти, то, конечно, найдут без труда. Но эти люди суеверны и могут вообразить, что Корум исчез столь же непостижимым и таинственным образом, как и появился. Он заснул, не обращая внимания на крысиную возню.

Проснулся он на рассвете и выглянул на улицу. Похоже, это была главная улица города, по ней уже сновали торговцы и разносчики, иные с тележками, другие вели под уздцы ослов и лошадей; люди весело перекликались, желая друг другу доброго утра.

До Корума донесся аромат свежего хлеба, и он почувствовал острый голод, но все же подавил искушение высунуться и схватить каравай с тележки задержавшегося под окном булочника. Он снова задремал. Когда наступит ночь, надо попытаться достать лошадь и уехать из города, решил Корум, туда, где можно выяснить что-либо о Ралине и Джари.

В полдень на улице послышался шум, приветственные крики. Корум выглянул наружу.

По улице шли люди со знаменами; оркестр наигрывал какую-то хриплую мелодию. Процессия явно военная, ибо многие всадники были в стальных нагрудниках, с мечами и колчанами за спиной.

В центре процессии, равнодушный к крикам толпы, ехал человек, виновник торжества. Он сидел на буланом жеребце и был облачен в ярко-алый плащ с высоким воротником, скрывавшим от Корума лицо рыцаря. На голове у всадника красовалась шляпа, на поясе висел меч. Рыцарь был мрачен.

И вдруг Корум с легким изумлением заметил, что у всадника отсутствует кисть левой руки. Рыцарь держал повод при помощи специального крючкообразного приспособления. Незнакомец повернул голову – и Корум едва сдержал возглас удивления, ибо правый глаз у всадника на буланом коне прикрывала повязка. И хотя черты лица у него были человеческие, он разительно походил на самого Корума.

Корум вскочил, намереваясь окликнуть своего двойника, но тут чья-то рука зажала ему рот и силой увлекла на пол.

Он повернул голову, чтобы посмотреть на нападающего, и глаза у него расширились.

– Джари! – вскричал он. – Значит, ты здесь! А Ралина? Ты видел ее?

Но Джари, одетый как местные жители, лишь покачал головой:

– Нет, Корум, увы. Я надеялся, что вы вместе. Похоже, ты навлек на себя подозрения.

– Тебе знакомо это Измерение?

– Плоховато. Но я могу объясняться на нескольких здешних языках.

– А кто этот рыцарь на буланом коне?

– Именно из-за него ты должен покинуть это Измерение, и как можно скорее. Ведь это ты сам, Корум. Это твоя инкарнация – в этом Царстве и в этой эпохе. Но вы не можете существовать одновременно в одном и том же месте, такое противоречит всем законам Космоса. Нам грозит серьезная опасность, Корум, и не только нам: эти люди тоже могут попасть в беду, если мы – пусть невольно – будем нарушать порядок, равновесие Миров.

– Расскажи мне про этот мир, Джари!

Но Джари, приложив палец к губам, потянул Корума прочь от окна, мимо которого следовала процессия.

– Мне знакомы многие миры, но отнюдь не все, – пробормотал он. – Когда наш корабль развалился, мы пролетели через многие эпохи и Измерения и угодили в мир, логика которого существенно отличается от нашей. К тому же здесь живут наши «двойники», и мы можем нарушить равновесие этой эпохи, да и многих других тоже. Подобные парадоксы в мире, к ним непривычном, могут оказаться фатальными…

– Тогда давай скорее покинем это Измерение! Найдем Ралину – и в путь!

Джари улыбнулся:

– Из эпохи и Измерения не выйдешь, как из комнаты. Кроме того, я не думаю, что Ралина здесь, ведь ее никто не видел. Но это можно выяснить. Неподалеку отсюда живет одна женщина, она у них вроде прорицательницы. Надеюсь, она нам поможет. Люди этой эпохи относятся к таким, как мы, с благоговением, однако нередко это чувство переходит в ненависть – и тогда они начинают преследовать нас. Тебе известно, что тебя разыскивает жрец? Он хочет отправить тебя на костер.

– Я знаю, он недолюбливает меня.

Джари рассмеялся:

– О да, настолько, что мечтает замучить тебя до смерти. У него весьма высокий духовный сан. Жрец обладает огромной властью и уже отдал приказ разыскать тебя. Надо быстро раздобыть лошадей… – Джари почесал подбородок и прошелся по скрипучим половицам. – Мы должны вернуться в наш мир как можно скорее. Оставаться здесь мы не имеем права…

– А также желания, – кивнул Корум.

Звуки барабанов и труб затихли, толпа начала рассеиваться.

– Вспомнил ее имя! – воскликнул Джари. Он щелкнул пальцами. – Ее зовут Джейн Пенталлион, и она живет неподалеку от деревушки под названием Варлеггон.

– Какие здесь странные имена, Джари.

– Не более странные, чем наши для них. Надо поспешить в Варлеггон, и моли богов, чтобы Джейн Пенталлион оказалась у себя дома, жива и невредима. Надеюсь, ее еще не сожгли на костре.

Корум подошел к окну и глянул вниз.

– Жрец, – сказал он. – Со своими людьми.

– Наверно, кто-то видел, как ты входил сюда. Они выжидали, пока закончится парад, чтобы ты не улизнул в суматохе. Мне вовсе не хочется убивать их, ведь мы не имеем никакого отношения к этой эпохе…

– А мне вовсе не хочется быть убитым, – отрезал Корум и, выхватив меч, устремился к лестнице.

Он был на полпути вниз, когда в дом ворвались преследователи со жрецом во главе. Тот что-то крикнул воинам и сделал рукой какой-то знак – наверняка от нечистой силы, по глупой мабденской привычке. Корум прыгнул вперед и всадил ему в горло клинок. Его глаз грозно сверкал. Преследователи взвыли. Они явно не ожидали такого исхода. У дверей возникло замешательство.