– Спасибо. Вы так добры. Ну конечно я приеду.

– Значит, договорились. И ни о чем не беспокойся, Лизетт. До вечера.

Доктор Магнус сидел, сгорбившись, на узком сиденье такси, устало массируя лоб и виски. Может, массаж и не снимет ментальной усталости, но по крайней мере уменьшит напряжение мускулов и чуть-чуть облегчит головную боль. Он взглянул на часы. Десять. Он не спал всю прошлую ночь, и не похоже, что это у него получится сегодня. Если бы только вздорные девчонки отвечали на звонки!

Но совесть все равно терзала его. Он нарушил священное доверие. Он не должен был использовать постгипнотическое внушение вчера вечером, чтобы заставить Лизетт вернуться на сеанс. Это шло наперекор всем его принципам, но другого выхода не было: девушка отказалась категорически, а он должен был знать – ведь он был так близок к окончательному доказательству. Всего один последний сеанс регрессивного гипноза…

После него он провел бессонную ночь, слишком возбужденный, чтобы отдыхать, он работал в своем кабинете, пытаясь привести в соответствие конфликтующие элементы освобожденной памяти Лизетт с историческими датами, скопившимися у него за время исследований. К утру вытащенные на свет факты лишь углубили загадку. Он позвонил домой секретарше, отменил все назначенные встречи и провел целый день за нудной утомительной работой, копаясь в пыльных муниципальных записях и подборках газет. Он лихорадочно трудился, а прошлое неохотно выдавало один сбивающий с толку секрет за другим.

Сейчас доктор Магнус являл собой человека усталого, голодного и не слишком чистого, но все-таки ему удалось отыскать твердое доказательство своих теорий. Однако он не был воодушевлен. Добившись своего, он раскрыл еще одну тайну, нечто, что и не снилось его философии. Доктор начал надеяться, что работа всей его жизни была ошибочной.

– Мы прибыли, сэр. Это тот адрес.

– Спасибо.

Доктор Магнус очнулся от мрачной задумчивости и увидел, что они добрались до места назначения. Быстро расплатившись с водителем, он заторопился к дому Лизетт. Горело всего несколько огней, и он настойчиво позвонил – дурное предчувствие делало его движения неуклюжими.

– Минуточку, сэр!

Доктор Магнус дернулся от резкого голоса. Двое мужчин в неброских костюмах энергично приближались к нему, свернув с тротуара.

– Спокойно! Полиция.

– Что-то случилось, офицеры? – Очевидно, случилось.

– Можем ли мы спросить, что вы здесь делаете, сэр?

– Естественно. Я друг мисс Борланд и мисс Сэйриг. Я не смог дозвониться им по телефону, а поскольку мне надо обсудить кое-что важное с мисс Сэйриг, я подумал, что могу приехать к ней на квартиру. – Он понял, что слишком нервничает.

– У вас есть какие-нибудь документы, сэр?

– Что-то не так, офицеры? – повторил Магнус, доставая бумажник.

– Доктор Ингмар Магнус. – Один из офицеров, тот, что повыше, вопросительно взглянул на него. – Полагаю, вы не в курсе новостей, доктор Магнус.

– Да в чем дело?!

– Я инспектор Брэдли, доктор Магнус, а это сержант Уортон. Департамент уголовного розыска. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, сэр. Пройдемте.

Когда Лизетт пробудилась от тревожного сна, вокруг нее царила кромешная тьма. Она секунду вглядывалась широко распахнутыми глазами во мрак, размышляя, где же она. Мало-помалу память вытесняла смутные образы из ее кошмара. Включив стоящую возле кровати лампу, Лизетт посмотрела на часы и нахмурилась. Почти полночь. Она проспала.

«Роллс-ройс» Бет пришел за ней, не успела она еще поспешно собрать сумку. В доме в Майда-Вэйл горничная – одетая в более традиционную униформу, чем та, что была на ней во время прошлого визита Лизетт, – проводила ее в просторную гостевую комнату на верхнем этаже. Лизетт приняла снотворное и рухнула в кровать. Она намеревалась вздремнуть и встретиться с хозяйкой за обедом. Вместо этого она проспала десять полновесных часов. Теперь Бет, должно быть, убеждена в ее безнадежной тупости.

Как часто случается после затянувшегося сна, Лизетт чувствовала себя разбитой. Жаль, что она не подумала прихватить какую-нибудь книгу. Дом безмолвствовал. Наверняка уже слишком поздно, чтобы звонить и звать горничную. Несомненно, Бет решила дать ей поспать до утра, а сама уже отдыхает. Наверное, стоит принять еще одну таблетку и снова уснуть.

С другой стороны, Бет Гаррингтон явно не из тех, кто рано ложится в постель. Она вполне может еще бодрствовать, например – смотреть телевизор там, где шум не потревожит ее гостью. В любом случае Лизетт сейчас не хочется спать.

Она выбралась из постели, увидев, что перед сном разделась лишь наполовину. Сбросив лифчик и трусики, Лизетт скользнула в старинную ночную рубашку с кружевами и лентами, которую привезла с собой. Она не сообразила взять тапочки и халат, но ночи стояли теплые, а белая хлопковая сорочка была достаточно целомудренной, чтобы выглянуть в ней в коридор.

В дальнем конце коридора виднелась дверь, окаймленная полосой света. Остальная часть прохода терялась во тьме. Лизетт тихонько вышла из комнаты. Поскольку Бет не упоминала о других гостях, а помещения для слуг расположены где-то в другом месте, вполне вероятно, что свет горит в спальне хозяйки, указывая на то, что мисс Гаррингтон еще не спит. Лизетт решила, что должна хотя бы попытаться встретиться с Бет, раз уж находится в сознательном состоянии.

Идя на цыпочках по коридору, Лизетт услышала негромкую музыку. Дверь в комнату была приоткрыта, музыка лилась оттуда. Ей повезло: Бет наверняка еще не легла. Она осторожно постучалась.

– Бет? Вы не спите? Это Лизетт.

Ответа не последовало, но дверь распахнулась от прикосновения.

Лизетт хотела позвать снова, но слова встали у нее поперек горла. Она узнала мелодию и узнала комнату. Когда она войдет в эту спальню, она не сможет больше управлять своими действиями, как не могла изменить их в своих снах.

Она видела большую комнату, обставленную по моде Викторианской эпохи. Окна завешаны портьерами, единственный источник света – свеча, горящая на ночном столике возле огромной кровати с пологом на четырех столбиках. Возле свечи на столике лежат старинные золотые часы, часы, которые вызванивают однообразную мелодию музыкальной шкатулки.

Лизетт пересекла комнату, молясь, чтобы все это оказалось всего лишь еще одним отчетливым и ярким повторением ее кошмара. Она потянулась к столику и увидела, что стрелки часов показывают полночь. Звон прекратился. Она подняла часы и наконец разглядела портрет, который – естественно – находился под крышкой.

Это была ее фотография.

Выпавшие из пальцев часы со стуком ударились о ночной столик, а Лизетт в ужасе уставилась на кровать с пологом.

Изнутри высунулась рука и развела занавеси. Лизетт хотелось закричать, хотелось проснуться. Отбросив полог, лежащая в кровати села и взглянула на нее.

Лизетт взирала на саму себя.

– Нельзя ли ехать немного быстрее?

Инспектор Брэдли, не поддаваясь просьбам, подмигнул сержанту Уортону.

– Сядьте, доктор Магнус. Мы скоро приедем. Думаю, вам стоит отрепетировать извинения, которые вы произнесете, когда мы нарушим покой мирного особняка посреди ночи.

– Я молю Бога, чтобы эти извинения понадобились, – ответил доктор Магнус, по-прежнему сидя подавшись вперед, словно побуждая водителя ехать быстрее.

«Будет непросто», – размышлял доктор Магнус. Он не осмелился рассказать им всю правду. Он подозревал, что Брэдли согласился на поздний ночной звонок Бет Гаррингтон, больше чтобы проверить его алиби, а не из-за того, что хоть сколько-нибудь поверил импровизированной истории Магнуса.

Угробив целый день на бешеные исследования, доктор Магнус не слышал новостей и не придал значения безвкусным бульварным газетенкам с их кричащими заголовками: «Обнаженная красавица зарезана в ванной», «Голую модель прирезали в душе», «Шлюшка-самоубийца или жертва Потрошителя?» За шоком от сообщения о смерти Даниэль последовал шок открытия, что он сам является одной из «серьезных версий» полицейского расследования.