Да погода не обманула ожиданий: ее следовало признать как нельзя более подходящей для парада, прямо-таки великолепной. Именно о такой погоде мечтали устроители и участники парада.
Есть в жизни Красной площади минуты, полные пафоса. Такие вот минуты всегда предваряют начало парада. Торжественная тишина, полная сдержанного волнения, овладевает площадью. Тишина ожидания, когда каждая минута ощущается во всем ее объеме. Тишина, которая позволяет различать могучую поступь времени.
Литыми квадратами стояли на заснеженной площади войска, готовые к параду. Еще движение не наполнило ветром знамена. Лишь слегка колышутся шелк и бархат. Безмолвен оркестр – еще не раздались голоса повелительной меди, мелодии не согреты живым теплом, дыханием трубачей.
Но в этой сосредоточенной тишине, в покое замершей площади уже слышится близость праздника, все ближе, ближе величественная и гордая минута – вот-вот начнется парад…
У стен Кремля отчетливее, чем где-либо, ощущается дыхание нашей эпохи, богатырское дыхание народа – созидателя и воина.
Предосторожности ради парад начался на два часа раньше, чем было до войны, – в восемь утра.
Погода шла на «улучшение»: перед утром стало очевидно, что снег не перестает идти, а усиливается. И когда куранты отбили восемь ударов и принимавший парад маршал Буденный выехал на коне из Спасских ворот, снег уже шел довольно усердно, а небо сделалось цвета шинельного сукна.
Снег набросил белые маскировочные халаты на шеренгу голубых елей.
Ветер сметал белую пыль с зубцов кремлевской стены, и казалось, это пороховой дым стелется над твердыней. Кое-где на стене виделись следы камуфляжа: летом там были намалеваны зеленые аллеи, чтобы затруднить ориентировку фашистским летчикам, ввести их в заблуждение.
Казармы Училища имени Верховного Совета РСФСР к этому утру изрядно опустели. Уже немало курсантов отправились на фронт; они героически отражают атаки противника на Волоколамском направлении.
Горстка военных корреспондентов собралась у левого крыла Мавзолея. До войны во время парадов на том месте обычно толпились атташе в своей разномастной форме. Сейчас военных атташе не было, все посольства эвакуировались».
С речью выступил не принимающий (как обычно) парад, а Председатель Государственного Комитета Обороны Сталин.
«В то утро, из разумных требований безопасности, радиотрансляция с Красной площади началась с опозданием – когда Сталин уже заканчивал свою речь. А вся страна услышала его речь в специальной радиозаписи…
Судя по сегодняшнему параду, в казармах Москвы осталось не так много войск. Но на парад вышли курсанты военных училищ, полки дивизии особого назначения имени Дзержинского, Московский флотский экипаж.
А отдельные батальоны были незаметно для противника отведены с фронта во второй эшелон и переброшены в Москву только для участия в параде.
Вслед за частями и подразделениями, прибывшими с фронта, прошагал полк народного ополчения – разношерстное и пестрое войско.
Полушубки, бушлаты, стеганые ватники, бекеши и шинели; иные шинели еще помнили Каховку и Царицын, Касторную и Перекоп…
Сапоги, валенки, ботинки с обмотками…
Шапки-ушанки, буденовки, треухи, картузы, кубанки, папахи…
Винтовки вперемежку с карабинами, мало автоматов и совсем нет противотанковых ружей…
Но именно отсюда, с Красной площади, где каждый камень принадлежит истории, начинается ваш путь в бессмертие. Сыновья и внуки будут гордиться вашим непреклонным мужеством, доблестные красногвардейцы сорок первого года, волонтеры прифронтовой Москвы!»
Путь с Красной площади вел не в казармы, а на позиции – у многих участников парада заплечные вещевые мешки. Что в них? Нехитрый гардероб: сухие портянки, пара чистого белья; запасной патронташ и арсенал: гранаты отдельно, запалы к ним отдельно; холщовая кладовочка с сухарями, пачками пшенного концентрата и банкой консервов;
Позже по площади с железным громыханием везли пушки (что везла машина Ивана Антоновича?). Иные из них казались прибывшими из другой эпохи – «времен Очакова и покоренья Крыма». Наверно то были очень заслуженные пушки, но за выслугой лет им давно пора на музейный покой. И если они дефилировали, то лишь потому, что все боеспособные пушки нужны, до зарезу нужны были на фронте и не могли покинуть своих огневых позиций.
Затем к нашей радости пошли танки, их было много, около двухсот, в том числе немало тяжелых. Танкисты оказались в Москве мимоездом. Накануне самого праздника две танковые бригады выгрузились на задворках вокзалов, на станциях Окружной дороги.
А с Красной площади танки держали путь прямехонько на исходные позиции. И на сей раз танки не спускались мимо Василия Блаженного к набережной, а возле Лобного места сразу сворачивали на Ильинку, площадь Дзержинского и по улице Горького спешили на север и на запад – Ленинградское, Волоколамское и Можайское шоссе.
Евгений Воробьев. Святая святых. От Совинформбюро с. 78 – 84.
7 ноября 1941г. Парад Красной Армии по случаю 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. С Красной площади на Западный фронт.
В БЕДЕ ГОРОД ЛЕНИНА.
Перед 7 ноября 1941 года на Ленинград были сброшены листовки. Написаны они были по-русски. Одна из них гласила: «Жителям Петербурга (немцы отказывались называть город Ленинградом). Примите теплую ванну. Наденьте в честь 7 Ноября свой лучший костюм или самое красивое платье. Приготовьте себе прощальный ужин и насладитесь им. Потом ложитесь в гробы и готовьтесь к приближающемуся концу. 7 ноября будет синим. Синим от наших бомб».
И это были не пустые обещания. Бомбежка в этот день была особо злостной и непрерывной.
«Они умрут от голода» – таков был приговор Гитлера.
8 ноября противник овладел г. Тихвином и перерезал единственную железную дорогу, по которой шли грузы к Ладожскому озеру для снабжения Ленинграда.
Произошло первое сокращение продовольственных норм для войск Ленинградского фронта: для войск первой линии фронта норма хлеба уменьшилась с 800 до 600 г в день, для тыловых частей с 600 до 400 г.
10 ноября началась Тихвинская наступательная операция войск 54-й армии Ленинградского фронта, 4-й и 52-й отдельной армий при содействии войск Северо-Западного фронта, продолжавшаяся до 30 декабря.
13 ноября. В Ленинграде произведено уже четвертое снижение продовольственных норм по карточкам: трудящиеся стали получать по рабочей карточке 300 г хлеба в день, остальные категории – 150 г.
20 ноября произведено пятое снижение продовольственных норм по карточкам: 250 г хлеба на рабочую карточку, 125 – на служащую, детскую, иждивенческую. С этого дня в Ленинграде наступил период голодной блокады.
Да и хлебом в то время называлась странная смесь, которая состояла из нескольких компонентов: мука ржаная дефектная – 50%, жмых – 10%, солод – 10%, соевая мука – 5%, отруби 5%, целлюлоза – 15%, обойная пыль – 5%.
К 60-летию Великой Победы хлебопекари Москвы захотели было испечь «блокадный хлеб», но им это е удалось не только потому, что был утерян рецепт, но и невозможно было раздобыть отдельные его компоненты. Например, обойную пыль или дефектную ржаную муку!
Снижены были нормы хлеба и для войск: войска первой линии стали получать 500 г хлеба, тыловые – 300 г.
По ленинградскому радио передали следующее сообщение: «Военная комендатура города не хочет скрывать правду от населения. В связи с временной потерей города Тихвина не приходится надеяться на улучшение в ближайшее время продовольственного снабжения. Генерал Мерецков и его герои-красноармейцы сражаются за свою и нашу жизнь. Их героизм несомненно не пропадет даром, и Тихвин снова вернется к нам. Городской совет решил, что необходимо проложить дорогу по льду Ладожского озера, она протянется к востоку на 300 километров. Лишь это позволит снабжать город продовольствием. Освоение дороги начнется, как только ледяной покров озера сможет выдержать необходимый груз».Тогда никто не знал точно, насколько реально проложить дорогу через Ладожское озеро, длина которого достигает 200, а ширина – 120 километров. Однако на 83-й день блокады военная автотрасса № 101 была открыта.
